Цвет крови - серый - Владимир Брайт

— Ты можешь это сделать, просто не веришь в собственные силы. Смелей, мой юный друг, я помогу тебе.

Этан устало опустил веки, но не для того, чтобы, сконцентрировавшись и собравшись с силами, последовать совету «мудрого» наставника, а исключительно, чтобы собеседник не заметил его гнева.

Когда он снова открыл глаза, взор его был чистым и ясным, как прежде.

— Мы оба испытываем страх перед этой древней загадочной вещью, — спокойно начал он, коротким, но четко выверенным жестом прервав возражение спутника, — но кто-то из нас все равно должен преодолеть свою нерешительность и взять амфору. Иначе все жертвы наших товарищей окажутся напрасными. За вашими плечами стоит немалый опыт, а за моими — обостренные инстинкты молодости. Мы оба искренне верим своим предчувствиям, считая, что имеем достаточно веские причины, чтобы переложить груз ответственности на плечи другого. В ином месте и в иное время возникшая ситуация вряд ли могла бы разрешиться, но, к счастью, у нас есть беспристрастный судья. Давайте спросим совета у светлого призрака, — неожиданно тихо закончил Этан свою пылкую речь. — Доверимся мудрости высшего существа. Как он решит, так и будет.

Предложение было справедливым, поэтому Левсет, не произнеся ни единого слова, кивнул и направился к выходу из хранилища, где неподвижно, как изваяние, застыл призрак в светлых доспехах.

— Смертные обращаются к мудрости высшего существа, — провозгласил Этан.

Магу показалось, что в словах молодого человека проскальзывает неподобающая случаю веселость, но он быстро отогнал от себя эту мысль.

— Один из нас должен взять артефакт Хаоса, но в наших сердцах нет уверенности в том, что мы можем это сделать.

Продолжение было бы излишним, поэтому Этан замолчал, почтительно склонив голову и всем своим видом выражая покорное ожидание. Он вновь прикрыл веки, но на этот раз не из-за гнева, а лишь для того, чтобы искры веселья, мечущиеся в глубине его глаз, не стали заметны стоящему рядом Левсету.

Мелиус не только был дьявольски хитрым созданием, но и чуть ли не в совершенстве освоил все тонкости актерского мастерства, отшлифовав которые до алмазного блеска обычный талант в конечном итоге перерастает в гения.

У взрослой игры в «благородных светлых богов» существовали свои правила, нарушать которые было бы в высшей степени непрофессионально. Поэтому, прежде чем ответить на заданный вопрос, файт выдержал паузу, будто бы собираясь с мыслями и решая, какой выбор будет наиболее правильным. А после того, как он пришел к окончательному решению, он неожиданно повторил то, что уже говорил ранее:

— Людям не нужна помощь богов, так как они достаточно сильны и при желании могут сами решить все проблемы. Я не буду подталкивать вас к тому или иному решению, потому что это может наложить отпечаток на ваше сознание. Скажу лишь одно: ответ на вопрос лежит в ваших сердцах. Загляните в них, и вы поймете, насколько простым и понятным выглядит то, что на первый взгляд казалось неимоверно сложным.

Этан успел даже подумать, что Мелиус окончательно выжил из ума, настолько вжившись в роль благородного призрака, что потерял всякую связь с реальным миром и испортил все дело. Однако в следующий момент он поднял глаза и успел заметить мимолетный взгляд файта, обращенный к старому магу.

Причем это был не просто взгляд, а скорее сигнал. Ответ на самый главный вопрос; кто должен взять амфору?

Если бы «светлый призрак» просто сказал: «Левсет, это твой долг», или «твоя судьба», или еще какую-нибудь высокопарную чушь в этом же роде, старик мог бы просто не поверить или же посчитать, что его заставили. И в конечном итоге они бы проиграли эту партию. Но Мелиус поступил намного тоньше и виртуознее, одним только мимолетным взглядом дав понять, что не обязывает никого и ни к чему, а верит в то, что убеленный сединами маг сам поймет простую истину — только на него и ни на кого больше возложена ответственность за судьбу Альянса. И, может быть, именно в том, чтобы, преодолев все сомнения, совершить невозможное, кроется высшее предназначение человека, прожившего достаточно долго, чтобы перестать бояться не только смерти, но и вообще чего бы то ни было.

«Сильный ход», — с удовлетворением отметил про себя Этан, уже не сомневаясь в том, что старик сделает все как надо.

И Левсет не обманул его ожиданий.

Призрак ли подтолкнул седовласого мага к этому непростому для него решению, или он сам осознал, что бывают моменты, когда юность не может прыгнуть выше собственной головы; как бы там ни было, он сделал выбор.

Быстрым шагом преодолев расстояние, отделяющее его от постамента, человек протянул руку и снял небольшую амфору с постамента, на котором она простояла чуть ли не со времен основания мира.

Левсет еще даже успел удивиться своим прежним сомнениям, потому что все оказалось так просто и обыденно, будто, зайдя в лавку торговца, он взял с полки понравившуюся вещь. А в следующее мгновение рядом со старцем оказался Этан. В руках молодой человек держал открытый футляр, в котором было углубление, в точности повторяющее форму амфоры.

— Здесь она будет в безопасности, — произнес он тоном, не допускающим возражения.

В другое время и в другом месте, возможно, мудрого старца могли насторожить и этот неизвестно откуда взявшийся футляр, и резкая смена интонаций спутника. Но сейчас Левсет все еще находился под впечатлением разговора со «светлым призраком» и от того, что он совершил, казалось бы, невозможное, взяв в свои руки святыню Хаоса.

— Здесь амфора будет в безопасности, — более настойчиво повторил Этан, видя, что старый маг до сих пор не пришел в себя.

— Да... Да... Конечно... — Левсет бережно положил артефакт в углубление.

С огромным трудом ему удалось оторвать руки от этой немыслимо древней вещи. И как только захлопнулась крышка футляра, очарование момента сразу исчезло.

Детская сказка стала реальностью, утратив не только весь смысл, но даже остатки былой непосредственности.

Крышка гроба опустилась на место, и все, что теперь осталось, — вбить прощальный гвоздь.

В самый последний миг взгляды человека и полубога встретились, и Левсет понял если не все, то очень многое: он, считавший себя могущественным белым королем на шахматной доске мироздания, оказался всего лишь разменной пешкой в руках безжалостного игрока.

Но было уже поздно.

Мелиус, неслышно подошедший сзади, совершил всего одно короткое выверенное движение рукой — и все кончилось.

Сказка, где добро побеждает зло, как и положено, завершилась торжеством и победой светлых сил, но после надписи «конец» безжалостная рука, обагренная кровью, написала еще и постскриптум: «Добро побеждает зло для того, чтобы проложить путь злу абсолютному».