Ночная смена - Dok

Гукнуло как раз в момент ремонта и переезда. В итоге бразды правления пришлось брать себе нижестоящему руководству — тут на месте. По ряду данных в Адмиралтействе оказались запертыми курсанты с трех факультетов Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. В Кронштадте на них имели серьезные виды — в основном это были хозяйственники, предназначенные для обеспечения жизнедеятельности подлодок — а значит и на островах и кораблях они могли бы оказаться полезными. К тому же у многих курсантов родственники жили как раз в Кронштадте.

После того, как мы насыпали себе по карманам патронов, Николаич возместил мне потерю отданного водиле из МЧС ПТ новеньким в смазке ТТ, мы опять же загрузили оставшееся на складе. Еще я забрал для Валентины Коровина с коробочкой иностранных патронов довоенного производства, а сверток с Маузером передал Николаичу.

Перед тем как ехать МЧСник попросил мичмана еще разик показать, как обращаться с Наганом.

— Вот, гляди и запоминай! Потом внуков будешь учить!

И мичман снова показывает аттракцион по заряжанию Нагана — и главное в его руках наглядно видно — хорошая машинка, если умеешь ею пользоваться. Уезжает МЧСник просветленным. А мы начинаем сообща чистить от смазки оба пистолета.

Вскоре мы укладываемся спать — я на ящиках в каптерке, а мичман на складной железной коечке с жидким матрасиком. Здесь я вспоминаю, что вообще-то забыл свой спальный мешок…

Утро третьего дня Беды

Утром мичман безо всякой жалости меня будит. В прошлой жизни в такую рань я просыпался токо — ну да, в армии. Вылезаю из — под шинели (откуда на мне она оказалась — полная тайна) и начинаем собираться.

— Слушай, а почему ты себе взял Наган, а не Маузер? — спрашиваю мичмана, пока мы меланхолично чистим себе зубы остатками вчерашней закуски, как бы завтракая.

— Две причины: не по чину раз, не по чину — два.

— А снисходя к интеллекту сухопутной крысы?

— Просто же — первое — что я такое, чтоб с Маузером щеголять? Да любому не то что капразов — каплеев я лучше в карман высморкаюсь — не так обидятся. Как ни крути — а тут четко — если с Маузером — то начальник. В подкорке!

Второе — материалы изменились. Сталь лучше, пороха сильнее. Если тебе нужно стрелять много — то лучше Наган. Рабочая скотинка, хрен сломаешь. Начнешь поливать из маузера — спортишь Вешь. И так советские патроны сильнее делали, чем родные, маузеровские, по пороховому навесу, так и пороха за полтора века изменились. Мне придется скоро стрелять много — мой район пока не чистили, принимать участие — свято. Ну и неохота попасть впросак в самый пикантный момент.

Резюмируя — не для Стрелка такая штука. Для Начальника. Вот ты на приеме будешь сидеть с Наганом — пациенты подумают — фи, докторишка… А с Маузером — ты профессор!

Посмеялись.

Потом собрались — мне собираться было — что голому подпоясаться, да и мичман не задержался. Место и впрямь на удивление безлюдное — можно бы даже сказать не задворки Кронштадта, а трущебы… Но безлюдье как раз радует.

У мичмана неподалеку весьма неплохая «Тойота» припрятана.

Ехать оказывается недалеко. Вполне можно бы было пеше добраться.

— Не то время, чтоб пешком гулять — возражает мичман.

И тут же видим подтверждение — молодой парень в больничной пижаме. Босой, но с виду целый совершенно — неподвижно, как столбик стоит у какого-то забора. Мичман тормозит так, что аж заносит машину слегка. Видно, что он узнал покойника. Немудрено — слышал вчера, что одной из точек распространения был как раз военно — морской госпиталь? 35. Видать оттуда парень дернул. Мичман собирается вылезать из машины. Придерживаю его за рукав.

— Ты что? Это ж Васильев! Он же тут замерзнет!

— Не замерзнет. Ты что не видишь, что он белый совсем? Он еще ночью помер. Ручаюсь.

— Вот черт! Васильев! — слушай доктор — а может он живой, а?

— Ты уже зомби видал?

— Еще нет.

— Ну, так два варианта — либо живой, либо нет. Как думаешь — по такой погоде живой будет так столбиком стоять? Неподвижно? Босым, в пижаме?

— Перепугался, там кома всякая…

— Не обманывай себя. Его теперь пулей упокоить — единственно, что сделать можно…

— Я не смогу. Не думай, что соплежуй, но не смогу.

— Тогда поехали — в больнице скажем.

— Нельзя. Приказ по гарнизону вчера был — где увидел, там и успокаивай.

— Ты что, такой исполнительный?

— Нет. Просто за один день четверть города накрылась. Мне мужики уже рассказали — один мертвяк может роту угробить легко… Если Васильев обернулся — то надо успокоить. А то уйдет — натворит дел. Только точно надо убедиться, что он умер уже.

— Хорошо. Вылезаем — ты с ним поговори. Попроси что-нибудь сделать — руку поднять, или наоборот сесть. Мертвяк просто пойдет на голос, ничего выполнять не будет.

Я его подпущу поближе и упокою. Только когда я его упокаивать буду — ты на это не смотри, оглядывайся. А то не ровен час, сзади кого получим…

Мичман аж физиономией осунулся. С оглядкой вылезаем. Мичман машет руками, кричит, обращается к несчастному парню в пижаме и по имени и по званию. Видно, что зомби здорово остыл за ночь. Он же в пижаме — не в тужурке, потому остыть должен был сильно и качественно.

— Брось, ему сейчас долго разогреваться. Пошли ближе.

Вблизи ясно видно, что Васильев не живой. Глаза открыты и, глянув в них, мичман отшатывается. Между тем его приятель начинает, наконец, шевелиться.

— Убедился?

— Убедился… Стреляй. Поаккуратнее только, хороший человек был…

— За забором что?

— Людей там нет.

Зомби представляет легкую мишень. Он пытается повернуться, но ноги у него плохо слушаются. Захожу немного левее, чтоб пуля не шла вдоль дороги и не дала рикошетов, прицеливаюсь. Выстрел негромкий, зомби валится как бревно. Лицо спокойное, я старался, чтобы его не повредить.

Мичман притаскивает какую-то белую тряпицу, и накрывает покойнику голову.

Потом поднимает наган вверх и трижды бахает в воздух, в низкое серое небо.

Помолчав, забираемся в тепло машины.

— По нынешним временам с почестями — это редкость.

— Хороший был человек… Хороший…

До больницы едем молча…

Больнице повезло сильно. Все первичные очаги — и приехавшие из Питера по кольцевой обезумевшие покусанные люди, и наркоман с передозом, и умершая во время операции женщина, и прочие — оказались не в 36 больнице.

До нее докатилась вторая, а то и третья волна пораженных. Именно потому персонал понес минимальные потери. Не всем повезло, но, во всяком случае, сравнивать с наркологическим диспансером или военно-морским госпиталем (там в отдельных помещениях еще были живые люди и с ними держали связь, но вот взяться за зачистку пока не могли — банально сил не хватало) невозможно.