Путешествия никогда не кончаются - Робин Дэвидсон

Это состояние радостного опьянения длилось четыре дня. Глендл оказался необычайно гостеприимным, чутким и добрым хозяином. Он даже отдал мне свою постель с хрустящими простынями, а сам вместе с Эдди устроился рядом с фургоном. Он клялся, что предпочитает спать на свежем воздухе, что только по лености не доставляет себе почаще это удовольствие, и я поверила ему. И с благодарностью согласилась. Я, правда, уже успела привязаться к своему спальному мешку, но все-таки не устояла перед таким соблазном, как кровать. Дигжити была вне себя от радости.

В тот вечер чай приготовил Глендл. Эдди разбил лагерь в стороне от фургонов, и пожилые аборигены то и дело приходили повидаться с ним, а заодно перекинуться словом с Глендлом и со мной. Эти старики и старухи вновь привели меня в изумление. Их негромкая речь поминутно прерывалась веселым смехом, но вели они себя безупречно. И я очень жалела, что недостаточно понимаю питджантджару — язык здешних аборигенов. Я различала повторявшееся слово «верблюд» и догадывалась, о чем идет речь, но смысл разговора от меня ускользал. Могу только сказать, что в тот вечер было рассказано немало увлекательных историй про верблюдов.

День проходил за днем, а поток гостей не иссякал: кто-то заглядывал поздороваться, кто-то одолжить кружки и котелок, выпить за компанию чашку чая, поделиться своими огорчениями, попросить совета, потолковать о политике. Все это было очень приятно, но я совершенно не могла понять, как Глендл умудряется справляться со своей работой в такой обстановке. К тому же чиновники заваливали его ворохом циркуляров и ведомостей, а он терпеть не мог бумажную канитель. Должность советника общины в чем-то довольно привлекательна, хотя по существу это неблагодарная работа. Советник обязан прежде всего контролировать раздачу денег членам общины, что делается обычно через магазин, где аборигены предъявляют чеки и получают продукты по сниженным ценам. Вырученные деньги расходуются по указанию Совета аборигенов на приобретение необходимых для общины товаров. Скажем, грузовиков или оборудования для бурения артезианских скважин. Советник согласовывает деятельность различных ведомств, например здравоохранения и образования, и служит посредником между правительственными учреждениями и аборигенами. Немудрено, что на него со всех сторон валятся шишки, потому что аборигены не задумываются о том, что такое бюджет, как и почему к ним поступают деньги, а чиновники не имеют ни малейшего понятия об укладе жизни аборигенов.

Глендл рассказал мне, что в работе советника есть еще одна мучительная сторона. Ни один белый не может постигнуть до конца особенности мира аборигенов, и, чем больше белые узнают об аборигенах, тем яснее представляют себе, какая пропасть лежит между знанием и пониманием. Проходит обычно немало лет, прежде чем советник начинает разбираться во всех тонкостях своей работы, а к этому времени от его пыла уже не остается и следа. Иногда старики аборигены принимают советников в члены своего племени. Советники надеются, что это поможет им сблизиться с аборигенами, научит лучше их понимать. И они, конечно, не ошибаются, но тогда возникают новые проблемы. Став членом племени, советник оказывается в трудном положении, потому что долг по отношению к новым собратьям требует одного, а государственная служба — другого, и выполнить эти противоречивые требования, оставаясь честным человеком, очень нелегко.

Советник лучше осведомлен о возможных последствиях тех или иных действий аборигенов, и стремление защитить их вносит дополнительные трудности в его работу. Но отказ от роли заступника обрекает его на положение наблюдателя, и тогда ему ничего не остается, как изредка давать советы и позволять аборигенам совершать грубые ошибки, так как хорошо известно, что единственный способ научить аборигенов поддерживать отношения с миром белых, — это предоставить им возможность делать подобные ошибки. Не всегда же окажется рядом добросердечный чудак, готовый в любую минуту прийти на помощь и служить буфером между ними и белыми. В конце концов аборигены должны научиться ходить на своих ногах. Другого пути нет.

А Глендл… Глендл устал, дошел до предела. Попытки изменить что-то по существу вопреки сопротивлению правительства — без денег, без помощников, без оборудования — временами доводили его до отчаяния и полного изнеможения. Он страстно любил эту страну и ее людей, он относился к аборигенам с искренним уважением, и они платили ему тем же, и все-таки работа советника мало-помалу пожирала его, как пожирает почти каждого, кто длительное время пытается защищать права аборигенов где-нибудь в далеком поселении или в судебных инстанциях. На этом пути всегда оказывается слишком много препятствий. Успехи так мизерны, так ничтожны, а сделать нужно неимоверно много.

В отличие от других поселений Пипальятжаре повезло: здесь находились аборигены одного племени. Поэтому они не страдали от жестоких стычек, неизбежных между враждующими группами или отдельными представителями разных племен. В Австралии каждое племя аборигенов издавна жило в окружении нескольких иноплеменных соседей. С одними завязывались важные хозяйственные и культовые связи, с другими складывались враждебные отношения, иногда из-за давних раздоров, иногда из-за несходства обычаев и верований. Но ответственные правительственные чиновники, конечно, не принимали во внимание исторически сложившиеся взаимоотношения племен, когда организовывали первые поселения. Здесь, в Пипальятжаре, благодаря однородности населения конфликты не приводили к столкновениям, так как существовали общеплеменные законы и традиционные способы разрешения споров. Это поселение первоначально было организовано в противовес Уинджелинне, ставшей одним из центров горнодобывающей промышленности. Многие считали, что создание Пипальятжары приведет к возникновению других поселений и вокруг Уинджелинны вырастет несколько городков-спутников.

Такой принцип организации поселений очень важен, так как помогает аборигенам избавиться от гнета государственной машины там, где наиболее остро ощущается вторжение западной цивилизации в их жизнь, — в миссиях и поселках, созданных правительством. В этом новшестве есть, правда, некоторый оттенок движения вспять: аборигены добровольно возвращаются к издавна сложившемуся образу жизни, на издавна принадлежавшую им землю, где они могут исполнять древние обряды и передавать накопленные навыки и знания своим детям. Но в то же время они могут использовать, если пожелают, привлекательные для них достижения западной цивилизации. Жизнь в таких удаленных поселениях создает наиболее благоприятные условия для сохранения самобытности и национальной гордости аборигенов и сводит почти на нет противоборство двух различных культур. Эти поселения обычно довольно сильно различаются между собой. Иногда это примитивные стоянки без малейших признаков материальной культуры западного мира, включая даже такие предметы, как ружья, а иногда поселки, располагающие целым рядом современных удобств по выбору аборигенов. Здесь может быть взлетно-посадочная полоса, артезианский колодец, радио, фургоны с медицинским и школьным оборудованием, где работают один или несколько белых учителей. Движение за создание такого рода поселений сейчас распространяется среди коренного населения Австралии повсюду, где политическая обстановка оставляет для этого малейшую возможность.