Любовь заказывали? (СИ) - Кристина Кристенсен

меня, я был таким дураком! Я все знаю. Это отец тебя запугал. Но теперь тебе не нужно ничего бояться, я все исправил, я теперь все понял и ни за что не дам тебя в обиду. Верь мне, любимая. Я люблю тебя, очень люблю. Люблю с того дня, как только увидел тебя. Теперь ты моя жизнь, мой воздух, без тебя я погибну…

Парень остановился и не смело приблизился ко мне, обжигая свои горячим трепещущим дыханием. Он будто спрашивал моего разрешения, но умолял все сердцем дать положительный ответ. И уже не сопротивляясь, я доверилась своему сердцу, послушала его зов. Мягкие теплые губы коснулись меня, наполняя ослабшее тело сладкой дрожью. С души рухнуло тяжелое бремя, отдаваясь полностью этому моменту, этому головокружащему наслаждению. Парень прильнул к моим губам и я почувствовала его нежную кожу, я почувствовала трепет его сильного тела. Его сахарные губы, как сладость облегчения, склоняют меня с благоговением опустить плечи, припадая к его груди. Я даже не заметила, что слезы продолжают капать из изнеможенных глаз. Я полностью отдалась этому ощущению, которое отозвалось в моей душе, как воздаяние, как душевное исцеление. Парень заключил меня в свои ласковые объятия, развязывая заломленные руки. Он осторожно обвил меня теплыми кистями, прикасаясь к моей коже горячими ладонями. Не высвобождаясь из объятий, я нежно прижалась к нему, положив свою голову на мускулистое плечо. Плотнее зарываясь носом в складки теплой рубашки, я тихо всхлипывала. Но это были слезы не горя, это были слезы искупления, долгожданного счастья и возмещения за все мои страдания…

Глава 33

Дин осторожно освободил мои руки, и уже не дожидаясь, я скидываю с себя все веревки и кидаюсь к нему, плотнее прижимаясь к горячему телу. Оно отдается на мне миллионами беззащитных мурашек, блуждавших в районе живота и поясницы. Голубоглазый крепко обнимает меня в ответ, будто заявляет на меня свои права. Я теснее прижимаюсь к его груди, боюсь потерять этого человека вновь, боюсь отпустить руки, сцепленные в крепкий замок. Наконец я ощутила его тихое сердцебиение, которое заставляет меня слегка вздрогнуть от приступа счастья. Парень нежно берет моё лицо в свои бархатные ладони, осторожно потирая мои слезы. В его глазах горит преданность и верность. Я чувствую на своих щеках его ласковые пальцы, что заставляет мою голову слегка кружиться от внезапного смягчения в груди.

— Теперь все будет иначе, теперь я буду рядом с тобой, всегда, всю свою жизнь, до последнего вздоха, — брюнет прислоняет свои влажные губы к моему лбу, мягко целуя и отстраняясь.

— Джорджи? — слышится хриплый мужской голос.

Я вмиг чувствую как напрягается тело черноволосого, мускулы его выступают, напряженно содрогаясь. Он, словно зверь перед атакой, готов прыгнуть на свою добычу и разорвать её в клочья. Но я останавливаю его, сильнее обнимая за шею.

— Не надо Дин, — шепчу я. — Ты ранен.

— Это отец тебя послал? — презрительно бросает Дин на лежачего худого парня.

— Джорджи? — Свен удивленно поднимает голову, вытирая растекшуюся кровь на щеке. — Что ты здесь…Что ты здесь делаешь?

Я удивленно поднимаю бровь, молниеносно поворачиваясь к нему.

— Ты разве ничего не помнишь? — осторожно спрашиваю, с неким сомнением оглядывая ошарашенное лицо уборщика.

Он отрицательно машет головой, выпучив свои большие глаза, разглядывает то меня, то Дина.

— А что произошло? Я что-то ничего не понимаю…

— Эй, а кто дверь делать будет? — ехидный голос миссис Лерман склоняет меня немного пошатнуться, облокотившись о сильную руку голубоглазого.

Он сразу же подхватывает меня на руки, осторожно обвивая своими мускулистыми кистями. Я не сопротивляюсь, я хочу, чтобы он забрал меня отсюда. Он искал меня и в какой раз спас от неминуемой гибели. Он-мое исцеление, мое спасение. Дин выносит мое изнеможенное тело из темной комнаты, не смотря на все гневные реплики вредной старушки, несет по лестнице вниз. Его лицо счастливое, но измученная улыбка отзывается колкой тревогой в моем сердце. Ему больно, он ранен, но не хочет меня отпускать из своих крепких рук. И я уже знаю, что не отпустит…Брюнет осторожно усаживает меня в машину. Его действия такие нежные, такие ласковые и заботливые. Я мягко улыбаюсь в ответ, а губы еще пылают жаром и сладким желанием. Бабочки, потухшие в моём животе, вновь запорхали оборванными крыльями, наполняя меня блаженством и умиротворением. Я не хочу отрывать свой взгляд от него, я хочу тонуть в его глазах, хочу раствориться полностью и до последней частички в этом человеке. Я хочу отдать ему всю свою любовь, до последней капли подарить весь свой трепет и нежность, которые таились глубоко в душе, припрятанные только для одного него, моего единственного…

Мы приехали уже в знакомую мне местность. Серые многоэтажки заблестели от ранних утренних солнечных лучей, будто обрадовались моему приезду. Я кинула неуверенный взгляд на нежную улыбку брюнета, которая тут же успокоила моё дрожащее сердце. В его глазах вернулась та же теплая доброта, та же мягкость, словно мы вновь встретились в тот день, который теперь навсегда залег глубоко в моём сердце. Дин тихо подошел ко мне, положив руку на талию, заправил кудрявый локон за ухо.

— Я не хочу, чтобы ты боялась, — сказал он, посмотрев мне в глаза.

— Я и не боюсь, — мягко улыбнулась ему в ответ.

Мы тихо стояли, обнявшись, пока огромный металлический лифт поднимал нас в наш общий дом, наше убежище. Я уткнулась носом в его шею, вдыхая запах его горячего тела.

— Тебе больно? — тревожно спрашиваю я у парня, который и глаз не отводит от моего лица, и снимаю с него ветровку.

— Нет, сейчас мне совершенно не до боли, — он берет мою ладонь в свою руку, будто наслаждается каждой частью моего тела.

— Тебе нужно в больницу, — продолжаю настойчиво шептать.

— Хорошо, я съезжу, но не лягу обратно, теперь я не оставлю тебя одну, ни за что, — парень тихо целует мою ладонь, и я наконец могу с полным наслаждением чувствовать его сладкие и чуткие прикосновения.

— Позвони родителям, они очень волнуются, — тихо произносит Дин и гладит меня по волосам. Он и сам не может насладиться этими ощущениями.

Это сейчас самое меньшее, что мне хотелось сделать.

— Они волнуются.

Мои родителя волнуются? За меня? Это больше похоже на выдумку, на мою фантазию. Но я неуверенно киваю головой, не хочу сейчас противоречить ему. Только стоит мне вставить сим-карту в телефон, как тут же раздается неожиданный звонок. Агата?

— Алло…

— Джорджи? Слава богу, ты где? С тобой все в порядке?

Я