Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста - Владимир Лобас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тысячу номеров этого небоскреба населяют не хозяева жизни, не ее генералы, а публика, стоящая на социальной лестнице ступенькой ниже – «полковники»… Это самые занятые в Америке люди; никто не ценит свое время так высоко, как обитатели «Хилтона». Они не позволяют себе застрять в НьюЙорке на целую неделю. Они всегда спешат. Спешат стать завсегдатаями «Вальдорфа». От «Хилтона» до «Вальдорфа» всего шесть кварталов, но ведь большинству и целой жизни не хватает, чтоб эту дистанцию преодолеть…
Обычно постояльцу «Хилтона» за время пребывания в городе такси требуется трижды. Утром он едет в офис. Вечером – на развлечение. Завтра, в крайнем случае послезавпра – прощай, Нью-Йорк!
Ежедневно сотни гостей, покидая «Хилтон», по традиции благодарят швейцара денежкой. И «полковники» щедрее «генералов». Они самоутверждаются, когда суют швейцару пятерку или десятку, а, бывает, и больше…
«И я по-царски его вознаградил». «Я чувствовал себя уверенней, когда дал непомерные чаевые». Это заметки не оптовикабакалейщика и не биржевого спекулянта. Так написал о себе один из высокочтимых в нашем веке художников слова Джон Стейнбек («Путешествие с Чарли»).
8
Двести долларов – это нормальный для швейцаров «Хилтона» день…По пятницам получают они и по триста, в кануны праздников уносят и пятьсот! Скажите: какой же душой надо обладатъ, чтобы при таких доходах еще и воровать у стоящих в честной очереди таксистов дорогие работы и продавать их – исподтишка?..
В кои веки достался и мне счастливый билетик: едва мой кэб стал первым, выходит пассажир в сопровождении тележки с багажом. Но швейцар не отдает мне законный выигрыш. Он с поклоном о чем-то спросил гостя, а в мой кэб сажает другого – «Колизей» или небоскреб «Крайслер» – 1.45! Спрашиваю, в чем дело? И в лучшем случае удостаиваюсь ответа, что гость с багажом – ждет. Знакомого… Жену…
Казалось бы, все прекрасно: он ждет, и я подожду. Погружу его чемоданы, отъеду от центрального входа несколько метров и буду ждать, как мы всегда ждем клиентов, за которыми заезжаем по договоренности. Но швейцар специально засадил в мою машину «Колизей», чтоб я поскорей уматывал, не мешал коммерции. Позади меня из второго или третьего в очереди кэба посылает швейцару воздушные поцелуи, таксист, который ему платит… А гостю с багажом швейцар уже шепнул, что сейчас усадит его в хороший кэб, к хорошему таксисту…[51]
Сколько раз, карауля свою удачу у «Хилтона» и услышав команду «чекер!», я выруливал было из очереди, но швейцар меня останавливал:
– Стой, где стоишь!
Что тебе не так? Ты же сам позвал чекер!
– Нужен гаражный чекер!
Это еще почему?
– Багажник без запасного колеса нужен – вместительный. Понял?
Вранье – на голову не налезет. Пока я водил гаражный чекер, мой багажник без запасного колеса не понадобился ни одному швейцару…
– Доллар таксистский тебе нужен, а не багажник, свинья ты в цилиндре! – ору я.
Гогочут кэбби. Омерзительны им бугаи в раззолоченных мундирах. Но кому охота наживать под отелем, у которого работаешь, недруга? Никто не вступится. Крики, скандал, и в результате я уезжаю пустым… Горите вы огнем без пламени!..
9
Потом: лет шесть спустя, когда я уже больше не мог водить кэб, и свободного времени стало вдруг у меня так много, что потянуло меня все это вспоминать и записывать – понял я, что имелась, кроме прочих, у меня еще и личная причина, из-за которой никак не удавалось мне снюхаться со швейцарами: я их ненавидел! Попробуйте понравиться человеку, который вам ненавистен. Не думаю, что у вас это выйдет…
Я старался не стоять под отелями. Мотался по улицам. Но часам к четырем пополудни, когда нервы окончательно выматывало – бампер к бамперу! – скопление машин, а перед подъездом «Хилтона», в «гроте» выстраивалась вереница спешащих усесться в такси клиентов, когда желтая змея поползла безостановочно, словно удирала от опасности, я пристраивался в хвост – попытать удачу: может, мне удастся вырваться из городского ада – в аэропорт!
Однако, в часы «пик» рядом с общей очередью таксистов непременно возникала вторая – для избранных. Это подъезжали дошлые кэбби, которых швейцары «Хилтона» избрали себе в подручные, чтобы обжуливать «дураков», то есть всех остальных водителей.
Встав на раму кэба, как всадник в стременах, взмахом руки или гудком «конногвардеец» подает знак, чтоб его з а – метили. «Вижу!» – кивнул швейцар и, не отрываясь от основной работы, усаживая подряд всех пассажиров на короткие расстояния, следит, величественный и расторопный, за приближением очередного чемодана…
Чемодан!
– Куда вам ехать? Не знаете? Позвольте взглянуть на ваш билет. О, аэропорт Тетерборо. Я посажу вас, сэр, к надежному парню, который знает дорогу… О, сэр, большое-большое спасибо…
Дирижерский знак приглашает солиста вступить, и в хилтоновский «грот», огибая голову желтой змеи, врывается «гвардеец».
– Эй, куда прешь, ублюдок!
– Не видишь – очередь!
– Не давайте ему работы!
Но работу дает швейцар. Гневным взглядом, короткой фразой укрощается бунт таксистов:
– Он подбирает своего пассажира – по договоренности…
И поди – проверь. И когда – проверять? И – как? Уже захлопнут багажник. Уже умчался в овеянный легендами Тетерборо долларов за сорок, фыркнув гарью нам всем в морды, швейцаров данник, избранник – поздно скандалить… Получай, горластый правдоискатель, свои 1.55…
Поперхнулся бранным словом кэбби, поклялся, что в жизни колеса его не будет под этим гнусным «Хилтоном», и попадали в обморок от его угрозы и гости-«полковники», и швейцары, и рассыльные… Шваркнулось брюхо обделенного кэба о скошенную бровку при выезде из «грота» на Шестую авеню, а там – очередной «орел» машет крыльями, чтоб его заметили…
10
– Как же ты прорвался к этой кормушке? – спросил я как-то одного из самых хищных хилтоновских коршунов – Феликса, московского в недавнем прошлом фарцовщика и изрядного, надо сказать, негодяя. Он не брезговал воровать работу даже у своих, у русских, под «Мэдисоном», и когда его совестили Ежик или все тот же Скульптор – простодушно объяснял:
– Вы тут годами стоите и один у другого работу не воруете потому, что вы все друзья. А мне никакие друзья на фиг не нужны. Мне нужны деньги в кармане!
Но был все же Феля таксистом. Русским. Начинал в одно время со мной. И носил тот же тяжкий камень на шее – 62.50, арендную плату. А, может, просто захотелось ему поразить меня своей пронырливостью – не знаю. Только поделился он со мной своей тайной, как куском хлеба – с другим голодным…
Подступиться к трехсотдолларовому швейцару для кэбби – немыслимо! Тем паче – иммигранту, который и объясниться толком по-английски не может… «Мертвым» субботним утром, выбрившись, приодевшись, запарковал Феликс свой чекер неподалеку от «Хилтона» и вошел в винный магазин:
– Дайте мне коньячок французский, виски шотландское, «Столичную» – все в один пакет. В подарочной упаковке.
Сделали.
– Еще один такой же пакет.
Швейцары-то дежурят у «Хилтона» парами…
С тяжелым пластиковым кульком в каждой руке отправился Феликс на штурм господствующей над таксистским Нью-Йорком твердыни. И сердце его не дрожало. Он знал, что победа будет за ним, что швейцары – возьмут! Он имел к людям подход…
Отель еще дремал. И караульные дремали. И желтая змея спала, растянувшись квартала на три… Людей у подъезда, в «гроте», почти не было.
Феля – к швейцарам. Показывает карточку – таксистские права. Так и так, вчера гость из «Хилтона» забыл в моем кэбе эти два пакета…
– Какой еще гость? Фамилия? Номер комнаты?
– Откуда мне знать…
Переглянулись швейцары, подозрительным чем-то пахнет. Но пакеты – нарядные, с бантами. И смотрит этот русский таксист такими честными глазами. Может, просто дурак?..
– Босс говорит: нельзя брать чужое. Но гут…
– О'кей, парень! В Америке самое главное – слушаться босса. И брать чужое, конечно, нельзя. Давай-ка сюда эти пакеты. Ты хороший кэбби…
Феля осмелел, подмигнул:
– Я внутрь не заглядывал, но, по-моему, там коньячок, виски, «Столичная»… Увидимся, ребята, в следующую субботу…
Минут через тридцать Феликсов чекер в порядке общей очереди вполз в просыпающийся «грот». Швейцары заметили, переглянулись. Тут – выносят багаж. Да Феля-то в очереди – третий…
Теперь, как птичка в кулаке, затрепыхалось Феликсово сердце. Неужто у людей совсем совести нет? Неужели – обидят? Не обидели:
– Чекер! – гаркнул швейцар.
Ну, не орел? На моих ведь глазах доходил парень. Грязный, заросший, жена его бросила. Ушла к хозяину медальона, израильтянину. На стоянке в «Ла-Гвардии» отошел как-то Феликс купить булочку, возвращается – чекер на брюхе лежит. Все четыре ската взрезаны. Не воруй у своих работу под «Мэдисоном»!.. И никто ничего не видел. Кому голову монтировкой раскалывать?!..
