Русская зима - Алексей Изверин

Этому мутанту очень не повезло. Осколками посекло ему ноги. Драные штанины превратились в сущие лохмотья, пропитанные кровью. И нельзя было отличить, где грязная кожа, а где живое мясо, настолько все искрошило.

Мутант пытался встать, и никак не мог понять, почему это у него ничего не получается. Темная смуглая кожа прямо на моих глазах бледнела, кровь шла ручьем — но он все никак не умирал.

Зачарованный, я следил за ним, держа его на мушке.

Рыча и сжимая в каждой руке по ножу, мутант полз ко мне. А в его огромных глазах, налитых кровью до состояния горящих красных угольков, плескалась… Что? Я никак не мог этого понять. Ненависть, боль, ярость? Все не то, все не так…

Рык выходил страшный — свистящий, с придыханием, мелкие зубы оскалились. Мутант полз ко мне, а за ним оставался след — широкая кровавая полоса.

— Убью! — Вдруг разборчиво сказал он. — Убью! Убью!

Лезвия ножей были не такими уж длинными, и все потускнели от ржавчины. Но в его широких ладонях они казались продолжением рук, таким же, как и здоровенные широкие ногти, похожие на когти.

Я внезапно вспомнил, почему они такие. Это чтобы копать землю, быстро прокапывать ходы. Даже сейчас видно, что ногти… Какие еще ногти, когти! Все в земле. А грубая кожа защищает от вредных испарений мусора, который мутанты просеивают в поисках полезных для себя вещей. Здоровенные глаза хорошо видят в темноте. Узкое, сухое и мускулистое тело позволяет пробираться по норе, ноги вон какие, бугры мышц на бедрах так и ползут вширь, чтобы толкать остальное тело в лазу, маленький рост… Нет, это уже иная раса.

Мутант снова зарычал. Смуглое лицо его исказилось и совсем побледнело, и я заметил, что кровь течет уже не так сильно. Она сворачивалась прямо на глазах, фактически за пару минут страшные раны, превратившие ноги мутанта в фарш из лохмотьев ткани и плоти, перестали кровоточить.

А он уже почти до меня добрался.

Жуткий, низкий рык снова вырвался из его горла.

— Убью! — Прорвалось сквозь рык.

И я, не раздумывая больше, нажал на курок. Тройка стрелок попала мутанту в лоб, голова треснула, как перезрелый арбуз, и целым осталось только лицо с удивленно распахнутыми глазами. Все остальное стрелки вынесли наружу, искрошив в мелкий фарш.

— Вот так-то. — Зачем-то сказал я. — Вот так-то.

В горле внезапно пересохло. Остро захотелось пить — чего-нибудь холодного. Что угодно, только бы снять этот ком в горле, чтобы снять последний взгляд, полный того чувства, что я так и не сумел понять…

— Да пошла ты, тварь. — Донесся до меня спокойный голос Тани.

— Не стреляй! — Ответил ей хриплый голос. — Не надо, не надо, не надо! Мы уйдем, не надо! Мы уйдем! Почему? Вам не надо, мы уйдем! Мы не будем вам мешать! Не будем больше, мы больше не будем! — Голос внезапно сорвался на тонкий писк.

Лучше бы я этого не слышал.

Да, не зря удар был такой слабый. Убило многих, но центр кочевья уцелел, только всех оглушило, пожгло и посекло осколками. Воины крысаков не отойдут от своих самок, ведь, как говорила мне Таня, это цель и смысл кочевья, это начало новой семьи. А когда воины сбегутся сюда, мы их всех перестреляем. А потом перестреляем самок.

План умный.

Таня стояла над мутантом, направив автомат той в голову. Мутант лежала на спине, скаля зубы, и говорил, говорил, говорил.

Выглядел он целым, осколки его не задели. Значит, просто оглушило.

— Да пошла ты, тварь. — Повторила Таня, и всадила очередь ему в живот. Нет, не ему — ей! Мутантка выгнулась дугой, руки и ноги дернулись в агонии. Но Таня была начеку. Вторая очередь пришлась в шею, практически отделив голову от тела, перебила позвоночник. Крыса опала, перепаханная взрывами земля снова напиталась кровью.

Быстро повернувшись вполоборота, Таня выдала еще очередь от живота. Согбенная фигура, вскочив, успела сделать только два шага к лесу, и свалилась, словно ей подрубили ноги. Раздался полный боли визг.

— Что смотришь? — Крикнула мне Таня. — Стреляй! Они сейчас придут в себя!

Повернувшись, она пару раз пальнула еще куда-то, в одну ей ведомую цель — и снова визг смертельно раненой крысы…

Внимание!

Опасность!

Нестабильность ЦНС.

Провести стабилизацию ДА НЕТ

И снова обойдусь.

Таня работала быстро. Живых она определяла четко и эффективно, и каждой доставалось по тройке стрелок. Ших-чпок, еще один точно никуда больше не побежит.

Вот вопрос, а я что стою, как памятник командору? Если уж я тут с оружием, так зачем я сюда пришел? Надо что-то делать же, не стоять вот так…

Опасность!

Враждебность!

Я увидел троих, бегущих со склона, Таня дала очередь, подрезая бегущим ноги, двое покатились вниз, а один ответил. Два выстрела дуплетом швырнули картечь над нами.

Я был даже им благодарен. Спасибо, что спасли меня от такой ситуации…

Сами первые напали.

Таня проворно откатилась за ствол поваленного дерева, я же просто пригнулся и всадил несколько стрелок в грудь крысака с дробовиком. Позади тела взметнулись фонтаны крови и плоти, мутант споткнулся и прокатился под склон, вдогонку за своим оружием.

Второй, бежавший чуть за ним, удвоил скорость, и уже протянул руку, подхватывая дробовик. Я срезал и его, в голову. Тело даже некоторое время бежало, без головы, потом споткнулось и рухнуло.

Третий затормозил, выворачиваясь за подвернувшееся по пути дерево, но вокруг него взлетели комья земли и щепок от попаданий, мутант потерял равновесие и тоже покатился вниз.

Что-то сжалось у меня на щиколотке.

Да сколько же здесь вас, твари издыхающие! Сразу не могли подохнуть, мать вашу так!

Женщина с развороченной осколочной серией спиной мертвой хваткой вцепилась в меня и не хотела отпускать. Узкие сухие мускулы напряглись, вздулись нитками на руках, подтягивая ее ко мне. При каждом движении месиво ткани и плоти на ее спине вспухало кровью.

Легко вывернув ногу — она так и не разжала хватку — я ударил ее каблуком усиленного военного ботинка почти надо лбом. Вот в эту точку, смертельный удар для любого человека.

Ее рука мотнулась вслед за моим ударом, сухо хрустнули позвонки, голова откинулась назад. Но не расцепились все равно.

Еще удар. Голова запрокинулась еще дальше, позвоночник сломался с противным мокрым хрустом. Изо рта ее хлынула кровь, пузырясь и клокоча в остатках воздуха из легких.

Грянул еще выстрел. Снова какой-то дробовик. Кто там сказал про отрицание материальной культуры-то? По тиви только об этом и речь… Вот сюда б их, комментаторов.