Беспризорные. Бродячее детство в Советской России (1917–1935) - Лучано Мекаччи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новейшие исследования российских ученых, несомненно, очень важны для изучения темы, однако отметим, что весомый вклад в изучение исторических, политических и юридических аспектов беспризорности в двадцатые и тридцатые годы внесли следующие работы: Ball A. M. And now my soul is hardened. Abandoned children in Soviet Russia, 1918–1930. Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1994; Caroli D. L’enfance abandonnée et délinquante dans la Russie soviétique (1917–1937). Paris: L’Harmattan, 2004. О беспризорных в сороковые годы есть большое исследование Ольги Кучеренко. См.: Kucherenko O. Soviet street children and the Second World War. Welfare and social control under Stalin. London: Bloomsbury, 2016.
Феномен беспризорности представляет интерес не только для истории, социологии, психологии и литературы, но является частью более широкого круга вопросов о том, как это явление воспринималось современниками и как оно отразилось в коллективной памяти советских людей, подобно личным, семейным, коллективным переживаниям таких событий, как аресты, расстрелы, ссылки и лагеря. Речь идет о предмете исследования, которым занимается историческая психология на стыке методологии психологического анализа и исторического исследования, не сводя исторический факт лишь к его психологической интерпретации (изучение «менталитета», коллективной памяти в историческом контексте появилось как научный подход в первой половине XX века в работах таких психологов и историков, как Морис Хальбвакс и Люсьен Февр).
Интерес к советскому менталитету, изучение которого помогает нам лучше понять трагедию беспризорных, проявился как в дневниках, документальных свидетельствах и художественных произведениях о периоде сталинизма, увидевших свет после распада Советского Союза, так и в научных исследованиях по этой теме. Говоря об историографии вопроса, вспомним следующие работы: Ferretti M. La memoria mutilata. Milano: Corbaccio, 1993; Intimacy and Terror: Soviet Diaries of the 1930s. / Ed. Véronique Garros, Natalia Korenevskaya, and Thomas Lahusen. Trans. Carol A. Flath. New York: New Press, 1995; Fitzpatric Sh. Everyday Stalinism: Ordinary life in extraordinary times. Soviet Russia in the 1930s. New York-Oxford: Oxford University Press, 1999. (Русское издание: Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы. М.: РОССПЭН, 2001.) Idem. Tear off the masks! Identity and imposture in twentieth-century Russia. Princeton, N.J., London: Princeton University Press, 2005. (Фицпатрик Ш. Срывайте маски! Идентичность и самозванство в России XX века. М.: РОССПЭН, 2011); Yurchak A. Everything was forever, until it was no more. The last Soviet generation. Princeton, N. J., Oxford: Princeton University Press, 2006. (Юрчак А. В. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. М.: Новое литературное обозрение, 2014); Hellbec J. Revolution on my mind. Writing a diary under Stalin. Cambridge, MA, London: Harvard University Press, 2006. (Хелльбек Й. Революция от первого лица: дневники сталинской эпохи. М.: Новое литературное обозрение, 2017. Пер. С. Чачко); Hosking G. Rulers and victims. The Russians in the Soviet Union. Cambridge, MA, London: Harvard Belknap Press of Harvard University Press, 2006. (Хоскинг Дж. Правители и жертвы. Русские в Советском Союзе. М.: Новое литературное обозрение, 2012. Пер. В. Артемова); Figes O. The whisperers. Private life in Stalin’s Russia. New York: Metropolitan books, 2007; Paperno I. Stories of the Soviet experience. Memoirs, diaries, dreams. Ithaca-London: Cornell University Press, 2009. (Паперно И. А. Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения. М.: Новое литературное обозрение, 2021); Etkind A. Warped mourning. Stories of the undead in the land of the unburied. Stanford, CA: Stanford University Press, 2013. (Эткинд А. М. Кривое горе. Память о непогребенных. М.: Новое литературное обозрение, 2016. Авториз. пер. В. Макаровой.)
8 Речь и интеллект деревенского, городского и беспризорного ребенка. Экспериментальное исследование / Под ред. А. Р. Лурия. Л.: Гос. изд-во РСФСР, 1930.
9 Luria A. The nature of human conflicts or emotion, conflict and will. An objective study of disorganization and control of human behaviour. New York: Liveright, 1932. В русском издании книги (Лурия А. Р. Природа человеческих конфликтов. Объективное изучение дезорганизации поведения человека / Под ред. В. И. Белопольского, с предисл. Майкла Коула. M.: Когито-Центр, 2002), текст которой опубликован по рукописи из личного архива автора, есть примечание (c. 109), отсутствующее в английском издании 1932 г., где автор благодарит влиятельных руководителей Московской прокуратуры того времени Михаила Острогорского и Федора Шумяцкого за учреждение специальной научной лаборатории. Целью лабораторных исследований было создание «машины правды», своеобразного детектора лжи, используемого в судебной системе — инструмента, которым, по мнению ряда ученых (см.: Cole M. and Levitin K. The autobiography of Alexander Luria. A dialogue with The Making of Mind. Part II Luria in retrospect. New York-London: Psychology Press, 2006. P. 260), очень интересовался генеральный прокурор Андрей Вышинский, выступавший государственным обвинителем на трех московских процессах эпохи Большого террора в 1936–1938 гг. Согласно другому мнению, именно Вышинский яростно критиковал достоверность результатов, полученных с помощью метода, разработанного Лурией (см.: Варламов В. А. Детектор лжи. М.: ПЕР СЭ-Пресс, 2004).
10 Лидия Романовна Лурия (1908–1991) была замужем за Михаилом Григорьевичем Герчиковым, 1895 года рождения, занимавшим должность замнаркома Народного комиссариата совхозов СССР и начальника главного управления Народного комиссариата земледелия. После расстрела мужа 7 октября 1937 г. за «участие в троцкистской террористической организации» Лидия как «член семьи изменника Родины» была приговорена к восьми годам заключения в исправительно-трудовых лагерях и пяти годам ссылки. Из Бутырской тюрьмы ее перевели в Карагандинский лагерь (Карлаг) в Центральном Казахстане, откуда через год с небольшим она была освобождена благодаря отцу. Роман Альбертович Лурия, профессор и доктор медицины, врач, известный в кругах правительственной номенклатуры, обратился к одному из своих пациентов, генеральному прокурору Андрею Вышинскому, с просьбой об освобождении дочери (по воспоминаниям Елены Лурии. См.: Лурия Е. А. Мой отец А. Р. Лурия. М.: Гнозис, 1994. С. 77). Ирину Сукальскую, дочь Лидии от первого брака, родившуюся в 1931 году, хотели отдать в детский дом как члена семьи «врага народа», но благодаря вмешательству Романа Альбертовича девочка смогла остаться с бабушкой и дедушкой. См. воспоминания Ирины Юрьевны Сукальской о Лидии Романовне Лурия:
