Томминокеры - Стивен Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он направился к сарайчику, и неожиданно тот осветился тем же ослепительно ярким светом, что исходил от переделанной пишущей машинки Бобби — как будто сарайчик превратился в сверхъестественный хэллоуиновский фонарь, только свет этот был не теплым и желтым, а ужасным, пронзительно зеленым. Он изливался между досками; он проходил через щели и падал на землю лучами цвета злых кошачьих глаз, он переполнял и окна. И теперь Джим испугался, потому что ни одно дружественное маленькое создание из космоса не может сделать такой свет; если бы у смертельной болезни — рака — был цвет, он был бы похож именно на этот свет, изливающийся из каждой дырочки, щелочки и трещинки и бьющий из окна сарая Бобби Андерсон.
Но тем не менее он продвинулся еще ближе к сараю, потому что во сне вы не всегда можете помочь себе. Он подвинулся ближе, более не желая ничего видеть, как и ребенок не хочет выглядывать из окошка в канун Рождества и видеть Санта-Клауса, съезжающего по заледенелой крыше дома с несколькими отрезанными головами, из обрубков шей которых хлещет кровь, замерзая на морозе.
Пожалуйста, нет, пожалуйста, нет…
Но он подошел еще ближе, и с приближением к этой зеленой мгле оглушающая музыка заполнила его голову парализующим и подчиняющим волю потоком. Музыка Джорджа Торогуда и «Дестройерз», и Джим понял, что когда тот начнет свое соло на гитаре, его череп сначала задрожит, а затем просто лопнет подобно стакану с водой, как в тот раз, о чем он однажды рассказывал Бобби.
Ничего из ожидаемого не произошло. Страх испарился, все было кончено — он больше не боялся Томминокеров в сарайчике. Гард осязал их, мог чуть ли не почувствовать их дух, насыщенный и тяжелый, как у озона или крови.
И… зловещий звук чмокающий жидкости. Его Джим расслышал даже сквозь грохот музыки в ушах. Как старая посудомоечная машина, только это был не звук воды. Он был не правильным, не правильным, не правильным.
Когда Гарденер поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть в окошко, с лицом таким же зеленым, как и тело, вынутое из зыбучих песков, Джордж Торогуд заиграл наконец соло, и Гарденер закричал от боли. В это время голова его разлетелась на кусочки, и он проснулся, сидя прямо на старенькой двуспальной кровати в комнате для гостей, весь в холодном поту и с трясущимися руками.
Он снова лег, повторяя: Боже! Если тебе хочется кошмаров, ознакомься с этим. Не стесняйся.
Джим ожидал, что вслед за первым последуют новые кошмары; он лег с твердой уверенностью в этом. Но снов ему больше не снилось.
В ту ночь.
На следующее утро он присоединился к раскопкам Бобби.
КНИГА ВТОРАЯ
ИСТОРИИ ХЕЙВЕНА
А террорист бомбит!
А президент убит!
Безопасность молчит!
Контрразведка горит!
А все пьяны в стельку,
Все измотаны,
Окаменели,
И не предвидится перемен,
Ведь все пьяны в стельку,
Все измотаны,
Все надрались на работе.
The Rainmakers — «Выпивая на работе»Потом он бежал всю дорогу до города, крича.
«Это сошло с неба!»
Creedence Clearwater Revival — «Это сошло с неба»Глава 1
Город
1
Прежде чем стать Хэвеном, город четырежды менял названия.
Первое свое имя. Имение Монтвилл, он получил в 1816 году от своего основателя и первоначального владельца Хью Крейга. Крейг выкупил права на эту землю у федерации Массачусетса, частью которого тогда был Мэн. В прошлом Крейг участвовал в войне за независимость в чине лейтенанта.
Название Имение Монтвилл было насмешкой. Отец Крейга ни разу в своей жизни не был восточное Дувра и остался истинным тори даже после развала Империи. Жизнь свою он закончил пэром Королевства, Двенадцатым графом Монтвилл. Тем самым Хью, на правах старшего сына, должен был унаследовать звание Тринадцатого графа Монтвилл. Однако взбешенный отец лишил его наследства. Ни мало не смущенный таким пренебрежением, Хью бодро присвоил себе звание Первого Графа Центрального Мэна, или же Герцога Абсолютной Пустоты.
Земля, которую Крейг называл Имение Монтвилл, занимала двадцать две тысячи акров. После удовлетворения просьбы Крейга о присоединении к Конференции, Имение Монтвилл стало сто девяносто третьим городом провинции Мэн, штат Массачусетс. Купить эту землю побудили Крейга две причины: дивный строительный лес и близость Дерри, откуда этот лес можно было сплавлять вниз по течению хоть до самого моря.
Дорога ли была земля, которая окончательно будет называться Хэвеном?
Хью Крейгу она обошлась в восемнадцать сотен фунтов. Хотя сам фунт тогда, конечно, стоил гораздо дороже.
2
Хью Крейг умер в 1826-м, и к этому времени уже сто три человека жили в Имении Монтвилл. Впрочем, на шесть или семь месяцев в году население удваивалось за счет лесорубов, но их никто не учитывал: всякую заработанную мелочь они забирали в Дерри, где обычно и обосновывались, когда чувствовали, что слишком стары для лесоповала. В то время возраст «слишком старый для лесоповала» составлял лет двадцать пять.
Как бы там ни было, начиная с 1826 года поселение города, который в конце концов стал называться Хэвен, начало разрастаться вдоль грязной дороги, ведущей на север к Дерри и Бангору. И как бы ее ни называли (в конце концов она стала девятым шоссе для всех, кроме самых древних старожилов вроде Дейва Ратледжа), эта дорога была единственной, по которой в конце месяца лесорубы направлялись в Дерри, чтобы попить и потратить на девиц свой заработок. Основные развлечения поджидали их в городе, но и по пути большинство было не прочь прочистить горло от дорожной пыли одной-двумя кружками пива в Кудерз или Лондин-Хаусе. Доход от этого был небольшой, но все же достаточный, чтобы сделать место привлекательным для малого бизнеса. Лавка на обочине дороги (ее управляющим стал племянник Хирама Кудера) была хоть и менее успешным, но довольно доходным предприятием. Вслед за лавкой в 1828 году открылись парикмахерская и аптека (под началом кузины Хирама Кудера). В то время никто бы не удивился, если бы, проходя мимо этого оживленного предприятия, увидел лесоруба, развалившегося на одном из трех стульев, с подстриженной головой, с зашитым порезом на руке, с парой больших пиявок над каждым из закрытых глаз; пиявок, изменяющих свой цвет от серого до красного по мере насыщения и, как тогда считалось, защищающих от инфекции, которая могла попасть в рану, а заодно излечивающих болезнь с кратким названием «больная голова». В 1830-м в южном конце деревни открылся продуктовый магазин и гостиница (под началом Джорджа, брата Хирама Кудера).
В 1831-м Имение Монтвилл превратилось в Кудерзвилл.
Никто этому особенно не удивился.
Название Кудерзвилл просуществовало до 1864 года, когда город стал называться Монтгомери, в честь Эллиаса Монтгомери, местного парня, погибшего в Геттисберге, и, как говорили, сыгравшего какую-то роль в сохранении Конфедерации. Идея переименования пришлась по душе. Ведь старый сумасшедший англичанин Кудер, давший предыдущее имя городку, обанкротился и покончил с собой еще два года назад.
Новая мания, необъяснимая как и большинство маний, охватила страну сразу после гражданской войны. Это не было всеобщее поклонение кринолину или отращивание бачков; это была мания переименования маленьких городов классическими названиями. Как следствие, появились Спарта, Мэн, Карфаген, Афины; и, конечно, на очереди была Троя. В 1878 году жители города проголосовали за новое название: на этот раз Монтгомери стал именоваться Илионом. Это заставило мать Эллиаса Монтгомери произнести полную слез тираду на городском митинге. Честно говоря, речь была сильно старческой, а не зазывной и звенящей, но что поделать, мать героя состарилась — ей исполнилось 75, если быть точным. Городская легенда говорит, что горожане слушали терпеливо, немного виновато и могли бы и отречься от своего решения (Миссис Монтгомери была, конечно, права, думали некоторые, когда говорила, что четырнадцать лет назад ее сыну было обещано ни много ни мало, а «вечная память», обещано на церемонии переименования 14 июля 1864 года), если бы мочевой пузырь дамы не заставил ее уйти в самый ответственный момент. Пока ее выводили из зала ратуши, старая женщина не переставая говорила пышные фразы о неблагодарных обывателях, которые еще пожалеют об этом дне.
Таким образом Монтгомери превратился в Илион.
Прошло двадцать два года.
3
Пришел проповедник возрождения, говоривший очень быстро, который по неясным причинам пропустил Дерри, а взамен выбрал Илион, и там и обосновался. Пришел он под именем Кольсон, но Метли Даплеси, считающий себя историком Хэвена, окончательно установил, что настоящее имя Кольсона Кудер и он не кто иной, как внебрачный сын англичанина Кудера.
