Сполохи (СИ) - Ростова Ирина

– А сказать было нельзя? – укорила его она, хмурясь и тут же отворачиваясь, пытаясь понять, откуда исходит звук.

“Будет весел этот праздник, как вино плеснется кровь”.

“Никогда не будет ветер обрывать листы с берез”.

“Никогда не глянет солнце в эту мертвенную дверь”.

– А как мне все это не нравится, – пробормотала Мист себе под нос.

Звук не исходил со всех сторон, как при общении с почившим жрецом, но Мист долго не могла определить его источник, словно явление, чем бы они ни было, набиралось сил от ее приближения.

А потом ему хватило краткого мига, пока Мист смаргивала пыль с ресниц, чтобы развернуться во все стороны огромной, чарующей картиной.

Сполохи настоящего. Глава 11

Сполохи настоящего. Глава 11

Мист стояла на берегу ручейка, который мягко звенел по руслу, выложенному разноцветными мелкими камушками, и вокруг него шелестели тонкие, прямые деревца неизвестного Мист вида. Может быть, она встречала их в эль-Саэдирне, но просто не обратила внимания. А, может, и не встречала. Но это было неважно, потому что и сейчас явно были вещи поважнее ботанических изысканий. Когда она огляделась вокруг, то ясно увидела неподалеку прозрачную, словно хрустальную скамью, на которой сидели две девушки. Одна из них спала, положив голову на колени второй, которая и пела на эолен, выводя мелодию голосом. И даже отсюда Мист видела, что их одежда была эльфийской, и прически тоже, а у той, что спала, даже кончик острого уха был виден среди темных волос с красноватым отливом.

Мист, почему-то разом забывая о том, что только что мир был другим, пошла к скамейке, как зачарованная, отмечая темный тон кожи сидящей девушки, белоснежные потоки блестящих волос. Мист явно никогда не видела эльфов с таким типом внешности, зато вторая, спящая эльфийка выглядела почти знакомой. Такие носы, такие волосы и линии лба Мист встречала уже не раз.

Когда Мист приблизилась, то замерла в непонимании, пытаясь что-то понять и осознать, но только путаясь в полуоформленных догадках.

Сидящая эльфийка, тем временем, посмотрела на нее и тихо сказала, продолжая гладить по волосам свою товарку:

– Здравствуй. Не шуми, ты разбудишь мою сестру.

– Здравствуй, – сказала Мист, с огромной тревогой вглядываясь в темное лицо и лиловые глаза за светлыми ресницами, лицо, необычный цвет которого скрадывал черты, которые были слишком ей знакомы, чтобы это было нормальным. Чтобы это было правдой.

– Ты похожа на меня. У тебя то же истинное имя, что у меня?

Мельче, тоньше, изящней, заостренней и нежней, но лицо неведомой эльфийки было похоже на то, что Мист каждый раз видела в зеркале сама. Словно искаженное отражение, улучшенное и исправленное.

– Я не знаю, – с оттенком удивления ответила Мист, которая в самом деле не знала.

Эльфийка поглядела на нее, наклонив голову набок, от чего светлые волосы завесой скользнули по ее плечам в сторону.

– Ренмирт, – сказала она, и Мист дернулась, словно кто-то тронул ее за натянутую струну внутри. За струну, которая держала ее тело и разум вместе. – Я Ренмирт Холода. Мое имя зовет меня из Домена Мекаты. Откуда зовет тебя твое?

– Я не знаю, – повторила Мист, путаясь в ощущениях. Но, получается, вот что это было? Имена, которые она давала своим н’ирн, имя Симореля, это было оно? Истинное имя, на которое душа откликается через Домены? И какую власть оно дает? Наверняка, немалую.

А каким было истинное имя Торрена? А каким ...

– Зачем ты пришла сюда, Ренмирт?

– Я не знаю, – в третий раз сказала Мист, потому что она в самом деле не знала. Память спутывалась и отказывала, и на какой-то момент она была почти уверена в том, что она – эльфийская принцесса, дочь рилантара, ученица мага, Эльмистра. А потом ей стало казаться, что она еще кто-то другой, и снова кто-то другой, и ей вообще надо быть в совершенно другом месте, и что она делает здесь, в садах вокруг цветного ручья, было совсем не понятно.

– Если ты не знаешь и никуда не торопишься, побудь с моей сестрой, пожалуйста, – мягко сказала эльфийка. – Она спит, и ее надо беречь, пока она спит, а мне надо отойти. Ты поможешь мне?

– Да, – кивнула Мист. В самом деле, почему не помочь? Это же ненадолго. Девушка сделала шаг к ним, потом другой, и села на прохладную прозрачную скамью рядом с Ренмирт Холода. От нее смутно пахло пряностями, чем-то древесным, ночными цветами. Это был чарующий, мрачноватый аромат, полный волнения и силы, и он окатил Мист сумрачной волной, когда Ренмирт Холода встала, бережно опуская голову своей сестры на скамью.

– Сбереги мою сестру, – сказала эльфийка.

– Как ее зовут?

– Тиллэайнэ. Ир-Риокар эр-Дэйдрэ Тиллэайнэ, – эльфийка наклонилась к спящей, мягко поцеловала ее в висок и повернулась прочь.

– А как зовут тебя? – пытаясь разобраться в конфликтующих ощущениях, спросила Мист.

– Ард-Риокар эр-Маэрэ Эльмистра, – ответила она, с каждым шагом словно теряя яркость и очертания, смазываясь в окружающий мир.

Мист повторила это имя про себя, силясь вспомнить, что оно значило еще, что оно значило раньше, до того, как она оказалась здесь, но не могла. Она сидела, замерев, на скамье, и смотрела на бледную кожу и темные красные волосы спящей эльфийки, и время незаметно текло мимо нее.

Обрывки песни-колыбельной на языке эолен вились вокруг, но Мист не хотела спать. Ей казалось, что теперь она не будет спать никогда.

– … случилось? Ваэрле… – слова пробивались сквозь окружающий мир, но Мист не могла понять, к чему они относятся или кто их говорит.

– ..проклятье. Каким-то …

Голос был смутно знакомый, но именно что смутно – точно говорил не кто-то, кого Мист знала всю жизнь.

Мист хотела подумать об этом, вспомнить, но вместо этого мысли сами собой сложились иначе: “Никогда не глянет солнце в эту мертвенную дверь”.

И внезапно это было страшно – нерассуждающий, иррациональный страх, который на секунду перекрыл собой все остальное, заставив мир мигнуть и поменяться. На краткий миг, но Мист увидела вместо деревьев сухие земляные стены, и каменный гроб вместо скамьи, и все те же красные волосы возле своей ноги, только спутанные, покрытые сухой пылью и прахом погибших трав.

– Меня прокляли, – успела подумать Мист прежде, чем ее мысли снова вернулись в зачарованный круг, и иллюзорный мир не выстроился вокруг снова. – Никогда не будет ветер обрывать листы с берез.

– ...сделать… разбить!

Что разбить?..

А потом прозвучал адский, полный отчаянной боли и ярости крик, леденящий душу, словно ветер, сносящий в сторону все чары и иллюзии, оставляя только мертвый остов реальности. Зачарованный мир сполз в сторону еще на несколько мгновений, но потом снова наполз обратно, нарастив себя вокруг сухих стен, гроба и тела, но Мист, на удивление, сохранила часть своего нормального сознания и память о том, что вокруг все ненастоящее.

Она встрепенулась, встала со скамьи, оглядываясь вокруг, потом тронула спящую эолен за плечо, пытаясь разбудить, но она спала крепко. Или она была мертва, похоронена в том каменном гробу, который был в реальности, а Мист была оставлена охранять мертвое тело, как страж могилы?

– Эола Эийладд, – позвал ее отовсюду и ниоткуда более знакомый голос. – Ты под действием заклятья. Наложившая его нежить более не существует, но заклятье действует. Ты должна бороться.

Нежить по имени Ренмирт Холода, нежить по имени ард-Риокар Эльмистра. Как такое вообще могло выйти, Мист не понимала, и не была уверена, что получит все свои ответы. И как она должна бороться, она не понимала, тоже. Она попробовала, впрочем: сосредоточилась на иллюзии и попыталась ее развеять, но, чем больше она пыталась пронзить ее, тем больше сил теряла сама. И Домены не отзывались, вернее, пытаясь нащупать нить Домена, Мист ее, как будто бы, ощущала, но тяга прочь была такой же нетвердой, как и все остальное, и точно так же вытягивала из нее силы, словно бы она боролась сама с собой. Возможно, так и было. Возможно, заняв место нежити, она сама стала стражем пустой могилы, которая оказалась вовсе не пустой, и теперь ничего не могла с этим сделать.