Войны античного мира: Походы Пирра - Роман Светлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это было только на руку Пирру. Еще до рассвета его подвижные части заняли высоты, господствующие над дорогой. Тут же за ними были двинуты главные силы, и утром на равнине перед римским лагерем находилась уже вся союзная армия. Консулы были вынуждены спешно выводить войска для сражения.
Если легионы римлян и их сторонников строились по национальному признаку, то Пирр расположил свои войска так, чтобы отдельные отряды различных племен стояли вперемешку, подобно когортам римских союзников. кое-где между ними находились таксисы эпирских и греческих гипаспистов, придавая этому строю опору.
Лишь в центре плотной массой стояла небольшая молосская фаланга сариссофоров, являющаяся ядром пехотного строя.
Фланги составляли конные отряды, причем мы не знаем достоверно, где находился сам Пирр с гетерией и на каком крыле должны были вступить в бой слоны. По античной традиции это, вероятно, было правое крыло.
Римляне попытались нейтрализовать атаку боевых животных. Для этого они использовали галльские колесницы, на которых были установлены железные шесты, заканчивающиеся жаровнями. Римляне полагали, что смогут отпугнуть слонов открытым огнем. Одновременно на колесницы прикрепили нечто вроде «воронов» — подвижных мачт, завершающихся крюком, который можно было опускать вниз. Эти мачты предназначались против башенок на слоновьих спинах: крюк должен был цепляться за них и стягивать вниз[74].
Начался бой схваткой легковооруженных воинов, которая была недолгой, так как римляне тут же атаковали пехотный строй противника. Они хотели одержать победу в центре до того, как Пирр успеет ввести в дело конницу и слонов.
Сражение сразу приобрело ожесточенный характер. Израсходовав пилумы, легионеры мечами сражались против сарисс, раз за разом накатываясь на царскую армию. Щетина эпирских копий наносила множество ран смельчакам, пытавшимся приблизиться к противнику вплотную, однако римляне не обращали на них внимания, словно все хотели уподобиться Дециям.
Пехотные фланги армии Пирра сражались не менее упорно, причем ни луканы, ни самниты, неоднократно битые римлянами в регулярных сражениях, не подавались назад.
Равновесие, поддерживаемое с обеих сторон потоками крови, было нарушено появлением слонов. Пирр не сразу пустил их в бой. Прежде всего он придал им большое количество метателей дротиков и стрелков из лука; рядом со слонами находились также значительные конные отряды. Когда римляне стали выдвигать свои колесницы, эти отряды, вместе с легковооруженными, бросились вперед. По приказу Пирра они перерубали постромки у колесниц, делая те непригодными для боя. После короткой схватки колесницы, даже не успев подобраться к слонам, были либо захвачены, либо обращены в бегство.
Дорога слонам оказалась расчищена. Они, как и при Гераклее, опрокинули попытавшуюся оказать сопротивление конницу, после чего повернули на пехотный строй римлян.
Сражение вступило в решающую фазу. Сам Пирр встал в ряды пехотинцев, и именно на том участке, где он сражался, эпироты наконец начали теснить врага. Теснили противника и слоны. Римлянам боевые животные казались стихийным бедствием: они были неуязвимы для обычного оружия, а многие смельчаки, пытавшиеся подобраться к ним, гибли либо под чудовищного размера ногами, либо от оружия наездников.
Правда, уже при Аускуле нашелся человек, который вошел в историю как первый римлянин, нанесший слону увечье. Это был Гай Нумиций, гастат четвертого легиона, отрубивший мечом хобот у одного из животных. Однако этот подвиг не помог римлянам. Поскольку конница Пирра на флангах также одолела противостоящие ей конные отряды, вся армия Деция и Сульпиция обратилась в бегство.
Безусловная победа Пирра не обернулась тем не менее разгромом римлян Их лагерь находился рядом с полем боя и к тому же был расположен на высотах. Эпирский царь не рискнул направить свои войска, утомленные двухдневным сражением, на их штурм. Возможно, сказалась и рана Пирра, в руку которого уже на исходе схватки вонзился дротик (ранен, кстати, был и Гай Фабриций, командовавший в битве при Аускуле одним из легионов).
Ближе к вечеру эпирскую армию взволновало сообщение о неприятеле, оказавшемся у нее в тылу. Это была одна из иррегулярных банд племени арпанов, которая еще в начале второго дня сражения обошла фронт Пирра и теперь грабила его лагерь.
Пирр отправил несколько подвижных отрядов против арпанов, а сам приказал собрать доспехи врагов и похоронить убитых. После этого его войска покинули поле боя и вернулись в лагерь, уже очищенный от грабителей.
Победа вновь обошлась царю недешево. Иероним Кардийский сообщает, что в записках Пирра была отмечена гибель его 3505 солдат и 6000 римлян. Не мало ли для двухдневного сражения? Но ведь наверняка здесь отмечены потери только среди эпиротов и легионеров. Потери союзников в обеих армиях были, по крайней мере, не меньшими.
А самое главное, у Пирра вновь погибли лучшие солдаты и офицеры. Победы над римлянами давались ему слишком дорогой ценой. Отсюда и фраза, вырвавшаяся у царя: «Еще одна такая победа — и я погиб».
Плутарх, еще более усугубляя ситуацию, говорит: «Погибла большая часть войска, которое он привез с собой, и почти все его приближенные и полководцы, других воинов, которых можно было бы вызвать в Италию, у него уже не было…» Все это является поэтическим преувеличением. У Пирра имелось еще около 15 000 солдат, представлявших собой вполне боеспособный корпус. Во всяком случае, они в течение четырех лет будут успешно действовать в Италии и на Сицилии. Пока что за ним шли отряды южноиталийцев, причем следующие ниже слова Плутарха «пыл его местных союзников остыл» также едва ли соответствуют положению дел. На следующий год они просто-таки умоляли его остаться и продолжить борьбу.
Тем не менее активные военные действия после Аускула прекратились, по крайней мере наши источники о них ничего нет говорят. В значительно большей степени, чем военные действия, их начинает интересовать соревнование в благородстве Пирра и Фабриция, а также рассказ об отплытии Пирра на Сицилию.
Вялое течение операций после Аускула могло вызываться целым комплексом причин. Римляне проиграли очередную битву и со своей стороны были только рады затянувшейся паузе. Вновь набирались и обучались добровольцы, опять по союзным общинам отправились римские делегации, требующие выставить новые контингенты. Но пытаться противостоять царю в открытом бою было боязно. Поэтому они сохраняли контроль над северной и западной Апулией, но южнее Ауфида пока не заходили.
Ранение Пирра вполне могло быть только предлогом. Еще прошлой осенью царь получил известия о начавшемся вторжении в Македонию галатских племен, о гибели Птолемея Керавна и начавшейся чехарде на македонском престоле. После Аускула он узнал о новых галатских ордах, появившихся к западу от Пидна, и о полном развале центральной власти в Македонии. Хотя варвары стремились на юг вдоль Эгейского моря, не поворачивая к перевалам через Пинд, занятым отрядами Птолемея, сына Пирра[75], эпирский государь не мог не тревожится за свою вотчину. Политический вакуум в Македонии также должен был занимать его. За короткий срок пресеклись правившие здесь ветви Кассандра, Лисимаха, Птолемеев. Египетские пари были слишком далеко, чтобы осуществить полномасштабное вмешательство в македонские дела. Антиох Сирийский боролся в Малой Азии с образовавшимся там Вифинским царством Оставался сын Деметрия Антигон, который в конечном итоге и занял македонский престол. Однако, появись вовремя на Балканах Пирр со своими италийскими ветеранами…
С другой стороны, к эпирскому царю начали прибывать делегации сицилийских греков. В Сиракузах сменяли друг друга тиранические правления, шла кровавая гражданская распря, в которую продолжали вмешиваться мамертинцы и карфагеняне.
Однако еще почти в течение года эпирский царь оставался в Италии, а весной будущего года армии опять стояли в Апулии друг напротив друга. На этот раз римлянами командовали новые консулы — Гай Фабриций Лусцин и Квинт Эмилий Пап. Страх перед эпирским царем был достаточно высок, так как зимой 279/78 г. римляне пошли-таки на заключение оборонительного договора с Карфагеном
Мирное соглашение с пунами Рим заключил уже давно, неоднократно возобновляя его. Но лишь теперь союз с Карфагеном имел вполне определенную военную задачу, борьбу против Пирра. Договаривающиеся стороны приняли на себя обязательство не вступать в сепаратные переговоры с молосским царем и заключить мир с ним только совместна Предполагалась также координация ведения военных действий. Карфагеняне должны были блокировать южноиталийские порты, в то время как римляне оперировали на суше. Высадка карфагенских сил на Апеннинском полуострове договором предусмотрена не была.