Кровь эльфов - Анджей Сапковский

— Здесь нет и не было никакой девчонки.

Стражники растерянно переглянулись. Ольсен широко улыбнулся, подкрутил черные усы, фыркнул.

— Знаете, что мы сделаем? Плывите с нами до Оксенфурта. Мы с вами — люди простые, где уж нам разбираться в законах? А комендант оксенфуртской кордегардии — человек неглупый и бывалый, он нас рассудит. Ведь вы знаете нашего коменданта, а? Он, к примеру, вашего, из Бухты, прекрасно знает. Выложите ему ваше дело… Покажете приказ и печати… У вас же, как положено, есть приказ с печатями?

Лысый молчал, угрюмо глядя на таможенника. Наконец бросил:

— Нет у меня ни времени, ни желания плыть в Оксенфурт! Забираю пташку на наш берег, и вся недолга! Стран, Витек! А ну осмотрите барку! Отыщите девку, мигом!

— Тихо. Помаленьку. — Ольсен, не обращая внимания на крик, цедил слова медленно и четко. — Вы на реданской стороне Дельты, темерцы. Нет ли у вас чего для досмотра? Иль какой контрабанды? Сейчас проверим. Поищем. А чего найдем, так придется вам потопать в Оксенфурт. А мы, ежели хотим, завсегда чего-нить найдем. Парни! Ко мне!

— Мой папка, — неожиданно пропищал Эверетт, неведомо когда появившийся рядом с лысым, — рыцарь! У него нож еще побольше!

Лысый мгновенно хватил паренька за бобровый воротник, поднял над палубой, сорвал шапчонку с перышком. Перехватил его в поясе рукой, приставил мальчонке к горлу охотничий нож.

— Назад! — рявкнул он. — Назад! Перережу глотку сопляку!!!

— Эвере-е-етт! — взвыла матрона.

— Любопытные методы, — медленно проговорил ведьмак, — применяет темерская стража. Воистину, настолько любопытные, что прямо-таки верить не хочется, что это действительно пограничная стража.

— Заткнись! — взвился лысый, тряся визжащего как поросенок Эверетта. — Стран, Витек, хватайте его! В путы и на баркас. А вы — назад! Где девчонка, спрашиваю? Давай ее сюда, а то прирежу говнюка!

— Давай режь, — процедил Ольсен, вытаскивая корд и подавая знак своим таможенникам. — Мой он, что ли? А когда уж прирежешь, поболтаем.

— Не лезь! — Геральт кинул меч на палубу, жестом удержал таможенников и матросов Гладыша. — Я твой, господин лжестражник. Отпусти ребенка.

— На баркас! — Лысый, не отпуская Эверетта, попятился к борту, ухватился за канат. — Витек, вяжи его! А вы все — назад! Если кто пошевелится, щенок сдохнет!

— Ты спятил, Геральт? — буркнул Ольсен.

— Не вмешивайся!

— Эвере-е-етт!

Темерский баркас вдруг покачнулся, отскочил от барки. Вода взбурлила, и из нее с громким плеском выскочили две длинные зеленые шершавые лапы, усеянные шипами, словно конечности богомола. Лапы схватили стражника с гарпуном и мгновенно утащили под воду. Лысый дико завыл, отпустил Эверетта и вцепился в канаты, свисающие с борта баркаса. Эверетт свалился в воду, которая уже успела покраснеть. Все — и на барке, и на баркасе — принялись кричать как сумасшедшие.

Геральт вырвался из рук пытавшихся связать его стражников. Одного ударил кулаком в подбородок и выкинул за борт. Второй замахнулся на него железным крюком, но обмяк в объятиях Ольсена. Под ребра ему по рукоять был всажен корд.

Ведьмак перемахнул через низкий релинг. Не успела еще густая от водорослей вода сомкнуться у него над головой, как он услышал крик Линуса Питта, преподавателя естественной истории в Оксенфуртской академии, магистра бакалавра:

— Что это? Что за вид? Таких животных нет и быть не может!!!

Геральт нырнул у самого борта темерского баркаса, чудом избежав удара острогой, которой его пытался ткнуть один из людей лысого. Стражник собрался было ударить снова, но свалился в воду со стрелой в горле. Геральт схватил упущенную острогу, оттолкнулся ногами от борта, кинулся в клубящуюся круговерть, с размаха ткнул во что-то, надеясь, что это не Эверетт.

— Невероятно! — слышал он крик бакалавра. — Такое животное существовать не может! Во всяком случае, не должно!

«Полностью согласен с последним утверждением», — подумал ведьмак, тыча острогой в твердый, усеянный шипами панцирь жагницы. Труп темерского стражника бессильно подергивался в серповидных челюстях чудовища. Жагница резко взмахнула плоским хвостом, нырнула на дно, вздымая тучи ила.

Геральт услышал тонкий крик: Эверетт, колотя по воде руками, словно щенок лапами, ухватился за ноги лысого, пытающегося взобраться на баркас по свисающим с борта канатам. Канаты оборвались, стражник и мальчик, пуская пузыри, скрылись под водой. Геральт кинулся в их сторону, нырнул. То, что он почти тут же наткнулся пальцами на бобровый воротник мальчонки, было полнейшей случайностью. Ведьмак вырвал Эверетта из опутывающих его водорослей, вынырнул спиной вниз и, молотя ногами, подплыл к барке.

— Здесь, Геральт! Здесь! — слышал он перебивающие друг друга крики и рев. — Давай его! Канат! Хватай канат! Зара-а-аза! Канат! Геральт, острогой! Мое ди-и-итя!!!

Кто-то вырвал мальчика у него из рук, поволок наверх. В тот же момент кто-то другой ухватил его сзади, саданул по затылку, накрыл собой и толкнул под воду. Геральт упустил острогу, развернулся, вцепился нападающему в пояс. Второй рукой хотел ухватить за волосы, но из этого ничего не получилось. Человек был тот самый — лысый.

Оба вынырнули. Только на мгновение. Темерский баркас уже немного отошел от барки. Сцепившиеся в схватке Геральт и лысый оказались посредине. Лысый схватил ведьмака за горло, тот сунул ему большой палец в глаз. Стражник завыл, отпустил его, отплыл. Геральт не мог отплыть, что-то держало его за ногу и тянуло вниз. Рядом пробкой выскочила в воздух половина тела. Он уже знал, что его держит, разъяснения Линуса Питта, орущего с борта барки, ему были ни к чему.

— Это членистоногое! Отряд Amphipoda! Класс Крупножвальчатые!

Геральт яростно заколотил руками по воде, пытаясь вырвать ногу из клещей жагницы, тащивших его к мерно щелкающим жвалам. Магистр бакалавр снова оказался прав. Жвалы были немалые.

— Хватай канат! — кричал Ольсен. — Канат хватай!

Над ухом ведьмака просвистела острога, с треском врезалась в вынырнувший, обросший водорослями и ракушками панцирь чудовища. Геральт ухватился за древко, надавил, сильно оттолкнулся, поджал свободную ногу и с размаху ударил по жагнице. Вырвался из ее шипастых лап, оставив в них башмак, большую часть брюк и немало кожи. В воздухе, в основном мимо цели, засвистели новые остроги и гарпуны. Жагница убрала лапы, махнула хвостом, грациозно нырнула в зеленую глубь.

Геральт ухватился за канат, который свалился ему прямо на лицо. Багор, болезненно поранив бок, подцепил его за пояс. Он почувствовал рывок, поехал вверх, подхваченный множеством рук, перевалился через релинг и рухнул на доски палубы, истекая водой, илом и кровью. Рядом толпились пассажиры, экипаж барки и таможенники. Краснолюд, везший меха «особо крупных чернобурых кошек», и Ольсен стреляли из луков, перегнувшись через фальшборт. Эверетт, мокрый и зеленый от водорослей, стучал зубами в объятиях матери, ревел и объяснял всем, что он не хотел.