Консул Содружества - Александр Зорич

Мне не повезло. По жеребьевке Тайше выпала первая стража, и она отправилась в «воронье гнездо». «Придется заниматься целибатом», – взгрустнул я. Дождаться возвращения Тайши я никак не рассчитывал – к окончанию ее дежурства я должен был уже видеть третьи сны.

Файзам Рахими и Абубве спали в четвертой палатке. Ну а наши мозги и командирские интонации, Вальдо и Свечников, как и положено, занимали самое защищенное место в лагере: спальные места планетолета.

По идее, там же полагалось находиться и мне. Но с одной стороны – Тайша. С другой стороны, я опасался богатырского храпа Вальдо. Его даже сквозь стены планетолета было слышно. Ума не приложу, как с этой проблемой справлялся Свечников. Уши жвачкой закладывал, что ли?

Не успела палатка самопроветриться и выбросить зеленую надпись «Атмосфера в норме», а я уже сорвал опостылевший респиратор биологической защиты, отшвырнул прочь очки-мультивизор и заснул, кажется, прямо на пороге…

…Сигнал общей тревоги, видимо, надрывался уже минуты две. Но проснулся я, только когда динамик моей палатки дошел до сотни децибел.

Дурея от его воплей, я не сразу нашел нужную кнопку. Автоматически вспыхнувший яркий свет под полукруглой аркой палаточной крыши спросонья ослепил меня. Поэтому когда моя левая ладонь вместо ложа автоматического карабина повстречалась с чем-то податливым и мягким, я заорал как резаный. Чужие уже здесь!!!

Чужие ответили мне невнятной матерщиной с приятной женской хрипотцой. Тайша – дошло до меня.

Одновременно с этим я сразу открыл и вторую Америку: заветную кнопку «отбой». Щелк! – и сигнал оборвался на душераздирающем «…повторяю: несанкционированное проникновение в лагерь!».

Сквозь звон в ушах я сразу же услышал и кое-что похуже: длинную карабинную очередь. Стреляли по другую сторону от планетолета.

– Что происходит? – поинтересовалась Тайша, путаясь в штанинах моего комбинезона.

– Это мой! – рявкнул я. – Что происходит – не знаю! Сиди здесь, держи вход под прицелом!

Отобрал комбинезон у Тайши и заскочил в него практически мгновенно. Так, если Тайша здесь, значит, уже по меньшей мере середина ночи.

Теперь, когда барабанные перепонки малость отпустило, я слышал еще кое-что: гудение, шуршание, поскрипывание. Со всех сторон.

Что бы это значило? Мы оказались в желудке у очередного цууца? Или… неужели мы таки доигрались, на Грин высадились кроверны и лагерь захвачен термитами?.. Но что же тогда датчики? Кибермехи? А караульный в «вороньем гнезде» – заснул, что ли?

Бросил взгляд на часы. Так и есть – три пятнадцать по местному времени.

Проверил патроны в магазине. Нацепил мультивизор, на респиратор махнул рукой. Все равно атмосфера здесь чистая, а у меня от медикаментозного запаха из фильтров нос закладывает.

– Серж, я с тобой!

– Рядовая Вассерфаль, оставаться на месте! Это приказ!

Я выскочил наружу. Темень кромешная. Не видно даже лампочки перед входом в соседнюю палатку.

Переключил режим мультивизора. Эге, да видимость-то препаршивая… Мельтешение… Массы каких-то холодных тел в воздухе…

А это чей силуэт? Да здесь кто-то есть! Я вскинул карабин.

– Эгей, парни, слышит меня кто?!

Нет ответа.

Под ногами раздался хруст, будто я раздавил улитку. И тут меня облепило с ног до головы.

Господи, дрянь-то какая!

Я сразу понял, откуда взялся гудящий-шелестящий звуковой фон: насекомые. Грандиозная масса насекомых.

Я припомнил те две стаи «саранчи», которые мы наблюдали издалека, когда двигались к Кратеру Юноны. Сейчас эти хитиновые мерзавцы копошились прямо у меня в волосах!

Но ведь тогда летающие истребители зелени шли на запад, перпендикулярно нашему курсу? Они что – за нами погнались? А вдруг это плотоядная саранча? А почему ее не отпугнули наши химикаты?

Отчего да почему… Меньше думать надо!

Один из хитиновых мерзавцев укусил меня за ухо. Больно, черт возьми!

Слева от меня послышался громкий хруст. Дурея от нездорового сюрреализма происходящего, я перебросил на звук ствол карабина.

Человеческий силуэт – на такой малой дальности, несмотря на мятущуюся саранчу, возможностей мультивизора доставало.

– Стой! Кто здесь?!

Вместо ответа я получил почти одновременно два удара: один отвел в сторону ствол карабина, другой пришелся ровно в солнечное сплетение. Били чем-то твердым, но не заостренным – шестом, что ли?

Мой палец дернулся, пули глухо ушли в саранчовую массу. От второго удара я едва не потерял сознание и упал на колени.

Выскочившая из палатки Тайша споткнулась об меня, вскрикнула и, по-моему, не удержала равновесие. Дура, приказы надо исполнять!

Явно человеческая, по крайней мере гуманоидная пятерня ухватила меня за волосы. Но тут все-таки включились и заработали хваленые рефлексы штурмового пехотинца.

Я двинул в темноту левый апперкот и, по-моему, попал ровно по чьему-то мужскому достоинству. Обиженный вопль был тому свидетельством.

Костяшки моего кулака во время удара тоже жестоко пострадали: на нападающем был фартук, а может, штаны из шершавой, очень грубой кожи, простеганной с изнанки чем-то вроде проволоки. Скорее все-таки фартук, потому что такими штанами он все там себе в песок стер бы.

Ага, все-таки гуманоиды! Братья по пенису! Ах вы сапиенсы трахомудрые, ну, сейчас я вас!

…Увы, это была единственная победа в той бесславной драке…

Пытаясь закрепить успех, провести подсечку и одновременно вскочить на ноги, я получил зверский удар по уху, упал на яростно мычащую Тайшу и был ловко связан.

На этот раз гуманоиды орудовали в четыре руки.

Я успел только предупредить нападающих, что представляю на этой планете вооруженные силы Содружества. Также я собирался сообщить, что возмездие за недолжное обращение с пленными будет ошеломительным, ужасным, беспощадным, неотвратимы… мымуммммыыы… мммму…

«Мудаки! Сучье! Аборигены со священными правами, так вас перетак за ногу! Вернусь на Землю, проведу в Сенате поправку к CETI-2: при первой встрече с инопланетным разумом открывать огонь без предупреждения», – все это и многое другое я мог передавать разве только мычанием. Потому что рот мне забили кляпом с отчетливым горьковатым привкусом древесных волокон.

В том, что это наши новые майянские знакомцы из города в Кратере Юноны я почему-то не сомневался. Я был прав и не прав одновременно.

Сухой, темный и не очень теплый мешок, несущийся сломя голову через лес, – не лучшее место для склонного к размышлениям джентльмена. Особенно когда джентльмен этот связан и лишен возможности проговаривать свои мысли вслух, как он к тому привык в часы уединенных раздумий над бутылочкой бурбона.

Кстати, о бутылочке бурбона. Ее недоставало, и притом сильно!

Но кое-какие умозаключения мне все-таки удалось сделать. Несмотря на обстановку.

Например, можно было надеяться, что с нашей стороны невозвратных потерь нет. По крайней мере уцелели многие. Когда меня запихивали в брюхо к большой прямоходячей гадине, я слышал вокруг себя разноголосое мычание.

Достоверно опознать всех мне не удалось. Все-таки мычание оно и есть мычание. Но, кажется, в числе плененных были Свечников, Карлскрона и Тайша. Этих я вроде бы узнал по тембру мычания.

Судьба остальных мне была безразлична, если не считать Эверта Вальдо.

Нет, дело не в том, что я – бессердечная скотина, хотя иногда я веду себя как бессердечная скотина. Просто остальные, во-первых, были рядовыми, а с моей капральской точки зрения рядовой… ну, скажем так, не очень интересный человек. Салабон. Нытик. Слабак.

Во-вторых, Тайша, например, мне нравилась, и ее мне было бы жаль. А к другим я подобных чувств не испытывал, хотя умом – не сердцем! – признавал, что Карслкрона красивая женщина, а Беата – проницательная.

И наконец, в-третьих: что значили все мы по сравнению с Эвертом Вальдо? Какие-то скучные тупицы, мясо Содружества. А Эверт был наше солнышко ясное. Человек, который мог – или по крайней мере верил, что сможет – изучить кровернов и остановить их безудержную экспансию.

Это называется субординация. Когда ты, крепкий молодой парень, должен отказаться от своего гонора и согласиться с тем, что какой-то штатский с пройдошистой физиономией стоит целого батальона, набранного из таких, как ты.

А может, и не стоит – в высшем духовном смысле. В том-то все и дело, что это не важно. Вот что такое субординация!

Итак, я был связан, и притом очень искусно. Я не мог вымолвить ни слова. И находился я в кожаной сумке на брюхе у прямоходячей скотины внушительных размеров.

Как детеныш в сумке мамы-кенгуру. Только и «мама», и «детеныш» были куда крупнее, чем их земные, мм-м… аналоги.

Создавалось даже впечатление, что я был усыновлен одним из видов крупных сумчатых травоядных динозавров, которых на Грине водилось не менее девятнадцати видов – именно столько успели насчитать наши зонды, пока мы катались туда-сюда на планетолете. Ну кто бы мог подумать, что эти твари поддаются дрессировке!