Княжеская школа магии (СИ) - Малиновский Дмитрий

— Пушкин… и другие одиннадцать сорванцов — это моя родня в этом мире. Поэтому совесть не позволила мне оставить их в беде, — прослезился я.

Пушкин слышал эти слова. Мальчишка тоже заплакал. Он подошёл ко мне с Лешим и попытался обнять обоих, насколько это было возможно с его-то комплектацией и мелкими ручками.

К нашим обнимашкам присоединился и Пётр Великий.

— Парни, вы охуенны, — впервые выдал что-то необычное Петрович, которого тоже прошибло на слезу. — Но трупы сами себя не вывезут, поэтому давайте займёмся ими, — закончил Петрович… в своём репертуаре.

Леший прекратил обниматься, как и все мы.

— Я исчезну вместе с ними, за это можете не беспокоиться, — сказал он. — Больше того, только мы будем знать, что виновен Димон. Другие же увидят что-то другое… в новостях, — улыбнулся Леший.

— Что это значит? — поспешно спросил я.

— Увидишь в новостях через какое-то время. Но могу сразу сказать, что большая часть народа будет не против, чтобы кто-то другой стал президентом. Так же как и не будут против твои ученики, чтобы директором княжеской школы магии стал именно ты, Димон. — И с этими словами Леший исчез вместе с двумя трупами.

— Как же я тащусь от этих исчезновений! — чуть ли не пустил слюну Петрович. — Да это же самая настоящая магия.

— Ага. А твоё прохождение сквозь окна — это какая-то шутка, да? — уточнил Пушкин с неким сарказмом.

— Ну ведь он же исчез. Ещё и трупики забрал с собой.

— И что? Давай лучше думать, что мы будем говорить нашим друзьям.

— Правду, — подключился я к Форточнику и Пушке, находясь в некой прострации. Мой ум пытался придумать для меня наказание, которое последует, когда все всё узнают. Однако сердце говорило, что от детей скрывать ничего не нужно. Лучше рассказать всем двенадцати правду. А потом всё решится по ходу дела.

И снова моё — «по ходу дела». Но как уже есть.

— То есть мы сейчас свалим через спальню на джипе? — уточнил Пушкин у меня.

— Я тебя, Димон, не смогу через окно протащить.

— Думаю, с этой стороны я смогу и сам открыть окно.

— А, ну да… точно, — почесал затылок Петрович.

— Так что мы будем говорить?.. какую правду? — переспросил Пушкин.

— Скажем, что Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич исчезли.

— И всё?

— Пока что да, всё. Подробности расскажем тогда, когда всё утихнет. — Я задумался. — Если верить Лешему, то президент был не таким уж и чистым на руку… даже при официальной жизни, не говоря уже про подземную лабораторию с веществом Лешего. А директор, которым прикрывался Дмитрий Анатольевич, тоже не совсем чистый мужик… даже для жителей Петровки. Уверен, вы думаете, что ваши родители полностью поддерживают Владимира Владимировича. Но уверяю, что это не так. Ваши родители поддерживали директора с такой же искусственностью, как и поддерживали родителей Щелкунчика, который портил вам пикник покусанной мебелью.

— Думаю, мы все всё поняли, — сказал Пушкин.

— Полностью одобряю слова нашего бакенбарда, — добавил Петрович. — Наши родители боятся… боялись, что у Владимира Владимировича такая власть и такие связи. Думаю, когда они узнают, что эти оба исчезли, всё поменяется.

— И психом тебя никто не будет считать, — неожиданно вылез Щелкунчик, за которым я увидел всех остальных. Мальчишки, почти все, подслушивали наш разговор в спальне. И только сейчас вылезли, чтобы сказать, что они в курсе всего происходящего.

— И давно вы там? — спросил Пушкин.

— Как только вы вышли, — указал Химик на Петровича. — Я Форточнику подкинул свой телефон с прослушкой, чтобы знать, что у вас всё в порядке. А когда мы услышали, что ты, Саня, сошёл с ума, то выдвинулись к тебе. Парус и Ракета остались в джипе.

— Как вы все поместились в него? — стало мне интересно.

— Да мы по пару человек садились. А в итоге все и переместились сюда.

— Через окно?

— Ну да. Я нахимичил кое-что, поэтому смог открыть окно. Кстати, прослушкой занимаются Ракета и Парус, раз они остались в джипе, — переключился Менделеев. — Поэтому все мы в курсе всего. Жаль только, что не видели, как Леший исчез с Дмитрием Анатольевичем и Владимиром Владимировичем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну… раз вы все в курсе, то давайте-ка сваливать отсюда, ребята, — улыбнулся я. — Нам продумать план действий нужно, ибо с нас ещё спросят.

— Молчать — это одно, а вот создать себе железное алиби — это совсем другое, — выдал Жуков. — Я готов с этим помочь. Но мне нужна будет помощь… и помощь директора… нового директора княжеской школы магии. Так что, Димон, становись таковым, а мы тебя в этом поддержим.

— Как я стану новым директором?! Вы что, шутите?

— Нет, — посмеялся Пушкин. — Я совершил преступление…

— За преступление будет и наказание, — перебил Достоевский.

— Топор, ну не мешай! — подключился Толстый. — Мы все здесь замешаны. Если бы не моя Анна, то ничего бы этого не было. А если бы не Жук, то и не было бы Анны. А если бы не…

— Мы все всё поняли, — улыбнулся Пушкин. Волосатик посмотрел на меня и продолжил: — В общем, ты отдуваешься за нас, а мы — за тебя. Мы команда. Поэтому работаем сообща. Доверься нам.

— Спасибо, ребята. Если честно, то я и секунды не сомневался, что мы с вами найдём общий язык. Рад, что мы его нашли так быстро.

Глава 22. «Коронация»

Мы достаточно оперативно покинули гостиницу, а точнее, президентский номер, в котором стены реально были с шумоподавлением, ибо ни одна тварь божья не зашла внутрь, чтобы проверить, всё ли в порядке. Возможно, Дмитрий Анатольевич сам приказал ещё до нашего появления, чтобы его никто не беспокоил, а может, ещё что-то… Однако меня и моих учеников это уже не касалось.

— Ракета, Парус, летите к соседскому дому Владимира Владимировича и верните джип, — скомандовал я. — Как только освободитесь, отпишите Пушкину.

— Я сейчас поведаю наш план, поэтому заблаговременно скажу, что можете бежать к дому Димона, когда вернёте соседский джип, — встрял Жуков, обращаясь к Гагарину и Лермонтову.

— Ладно, делайте то, что приказал Жук, — согласился я. — И парни… будьте внимательны.

— Да всё хорошо, Димон. Сейчас вернёмся. — И мелкие улетели.

Десять оставшихся рыл и я отправились ко мне домой.

— И какой там у тебя план? — напомнил Пушкин.

— Ну… это, можно сказать, почти «железное» алиби, — начал Жук. — У тебя по паспорту когда день рождения?

— У кого, у меня?!

— Нет, Пушка, у Димона.

— Даже не знаю. Дело в том, что у того пацана, в тело которого я попал, документы куда-то пропали. То есть их по чистой, я надеюсь, случайности увезли в Москву. Водитель увёз, а никто и не предупредил. Вот как-то так.

— Значит, никаких документов у тебя с собой нет, верно? — уточнил Жук.

— Нет, — помахал я головой.

— Отлично, — обрадовался мелкий. — Значит, устроим твой день рождения сего́дня.

— Сегодня?!

— Ну да. Нам же нужно объяснить, почему мы целый день были у тебя дома. Даже пораньше смылись из школы, чтобы что? Правильно… — сам же ответил Жук. — Чтобы отметить день рождения нашего учителя, который празднует его именно что сегодня. Ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц, а…

— Да мы поняли уже! — крикнул Пушкин. — И что дальше?

— Кажется, ты хотел, чтобы мы научились плавать. Ну вот… сейчас как раз настал тот самый момент, когда ты можешь поиздеваться над нами.

Жуков умел задеть за живое… В данном случае это прозвучало в хорошем смысле слова, ведь Пушкин очень обрадовался, когда услышал это.

— Ну что ж, это хорошая мысль, Жук. Я только за. — Пушкин посмотрел на других ребят. — Вы же не против плавания, парни? Всё-таки железное алиби, — с неким, я бы сказал, дружеским издевательством спросил Санёк.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Детишки почесали свои затылки.

— Ну же, парни, не бойтесь, — поддержал Пушкина и я. — Думаю, все сегодня смогут научиться. И раз Жук говорит, что это почти железное алиби, то оно реально железное, зная скромность нашего полководца.