Вирус зла (СИ) - Илья Твиров

В свою очередь Григорий, пытаясь не отставать в знании достижений родного города, поведал Максиму о спортивной и военной славе Курской земли.

— Велосипедист Валерий Чаплыгин стал Олимпийским чемпионом на летних играх в Монреале в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, — сказал Сухих с гордостью в голосе, — а уж сколько наград в чемпионатах СССР и России по картингу завоевано моими земляками…

— Ты лучше вспомни, — поддержала его Лена, — заслуженного тренера России Михаила Скрыпова, создавшего в Курске школу дзюдо, из которой вышли более ста мастеров спорта.

— А ты про нее откуда знаешь? — удивился Сухих.

— Книжек много читаю, — ответила девушка, показывая ему язык.

Сухих поцеловал ее в щеку, нежно обнял и продолжил:

— Самое главное, что мои земляки являются сильнейшими на планете в так сказать прикладных, армейских спортивных дисциплинах.

— Это каких же? — спросил Громов.

— Александр Поветкин неоднократно отстаивал свои титулы чемпиона мира и Европы по боксу и кикбоксингу, сверхмарафонец в беге на сто километров Валентина Ляхова стала чемпионкой мира, примеров предостаточно.

Потом речь зашла о днях воинской славы и о военных памятниках города. Молодые люди поехали посмотреть мемориальный комплекс «Курская дуга», и когда Громов увидел величественную Триумфальную Арку, то невольно остановился, словно споткнулся обо что-то невидимое, неосязаемое, но непреодолимое.

— Сплав человеческой воли и мужества, — прошептал он.

Лена и Григорий тоже замерли, словно почувствовали в один момент то, что буквально всем телом ощутил Максим. Дальше по мемориальному комплексу они бродили молча, не смея нарушить эту торжественную тишину.

Садясь в маршрутное такси, Лене позвонила мама, и молодым людям пришлось еще заехать на центральный городской рынок за продуктами, однако как только все трое прошли на территорию этого большого человеческого муравейника, Максим почувствовал все возрастающую угрозу. Пространство вокруг напряглось, вновь стало источать яд, зло, желание уничтожить и разрушить.

Громов неосознанно начал оглядываться по сторонам, пытаясь все же найти источник, главный центр, того, по чьей воле окружающая среда стала смертельно опасной для людей, хотя и понимал, что, скорее всего, такого центра не существует.

Чей то целенаправленный жуткий, пробирающий до костей взгляд пронзил спину Громова. Максим развернулся — никого. Люди, каждый занят свом делом, бродили туда и сюда, что-то говорили друг другу, возили тележки с какими-то мешками, сумками, продавали и покупали.

— Ты чего, — спросил друга Сухих, — заметил что?

— Не знаю, — нервно облизнув губы, ответил ему Максим.

Окружающая обстановка с каждым мгновением нравилась ему все меньше и меньше. Ощущение дискомфорта только усиливалось, а откуда ждать беды (то, что она непременно должна прийти, Максим не сомневался) Громов не знал.

Мимо прошли две женщины, закутанные в шерстяные платки даже несмотря на то, что стояла тридцатиградусная жара, и Максим, приглядевшись к ним, оторопел. Над головой каждой из них на мгновение появилось очертание той зловещей маски, вестника смерти, ощерилось в злобном оскале и пропало.

— Черт, — прошептал Максим останавливаясь, — опять он.

— Кто? — в один голос спросили Лена и Григорий, десантник — настороженно, девушка — испугано.

— Не важно, долго объяснять… надо уходить, а то…

Докончить он не успел, потому что события начали развиваться очень быстро.

В пяти метрах от них остановился автомобиль, ярко красная шестая модель Жигулей, однако водитель (в кабине, кроме него, больше никто не сидел) выходить не спешил и явно нервничал. И тут Громов заметил, увидел собственными глазами, как вокруг места, где остановилась машина пространство начинает трескаться, чернеть, покрываться дырами в никуда.

В следующее мгновение раздался страшной силы взрыв, разметывая тела людей как тряпичные куклы. Словно в замедленной съемке он видел, как бьются стекла ларьков, корежится метал конструкций, как осколки начиненного металлическими деталями взрывного устройства разлетаются в разные стороны, сея смерть и разрушение. В следующее мгновение, словно кто-то погасил перед его глазами свет и выключил звук.

Все затихло. Тьма завладела окружающим миром.

— Ты за собой раньше ничего подобного не замечал? — спросил Григорий Максима, доедая на завтрак очередной чебурек.

Вспышка боли. Тьма, снова вспышка света перед глазами… Тишина.

Что это? Он уже где-то слышал это, ему уже кто-то очень давно задавал этот вопрос. Или не так уж и давно?

— Не лучше?

Голос прорвался в сознание сквозь завесу мрака, причиняя неимоверную боль и страдание. Кто завет его? Зачем? Что ему нужно от него?

Вопросы без ответов бесконечным потоком хлынули в голову. Громов попытался отстроится от этой лавины, закрыться, пропустить ее мимо себя.

Стало немножко легче. Какие-то обрывки воспоминаний, память, порванная на лоскуты, как же их собрать?

Медленно, один за другим, Громов начал собирать то, что барахталось в его голове, что причиняло адскую боль.

Водитель маршрутки, новости, которых лучше бы не было вовсе, речка, прогулки по городу, триумфальная арка, рынок…

Он едва не закричал во весь голос, но громадным усилием воли, наконец, осознав себя полностью, Максим сдержался.

Все это время не стояло для него на месте. Он проживал опять этот день с утра, совершенно механически отвечая на вопросы друзей, реагируя на окружающую обстановку как бы по ходу дела. Основная часть его разделившегося сознания пыталась разобраться в произошедшем, все до конца понять и принять тот факт, что он каким-то невероятным образом смог увидеть будущее, да еще настолько отчетливо и ярко.

Максим никогда не жаловал тех людей, которые, по их словам, могли проникать в грядущее своими взорами, видеть будущие времена, предсказывать катастрофы, великие события и прочее, что еще не наступило, но обязательно должно было произойти, однако теперь ему приходилось спешно менять свою точку зрения. Но сначала ему необходимо было спасти людей, ведь он точно теперь знал, что, где и когда произойдет.

Правда, действовать приходилось все же аккуратно — не очень хотелось выставлять себя перед друзьями каким-то пророком, ведь они и так к нему после вчерашнего происшествия в лесу относились с явной настороженность.

От плана позвонить в милицию ему тоже пришлось отказаться. Во-первых, это, опять же, выдавало его с потрохами перед ребятами, во-вторых — милиция могла спугнуть террористов, и те наверняка бы залегли на дно, или рванули взрывное устройство в каком-нибудь другом месте.