Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945 - Петер Нойман

– Если так будет продолжаться, нам всем достанется! – кричит мне на ухо Либезис.

Однако не остается ничего другого, кроме как держаться. По крайней мере, до тех пор, пока основные силы роты не окружат фабрику и вокзал.

Нас не так много, чтобы занять все здания на привокзальной площади. Два взвода держат целый квартал, их недостаточно. Либезис прав. Мы попали в трудное положение.

Приказы вполне конкретные. Держаться и, если возможно, выбивать засевших в зданиях красных.

Выбивать. Легко сказать. У нас нет ни одного танка, даже легкого танка с убогой 37-мм пушкой. (Имеются в виду легкие танки чехословацкого производства 35(t) и 38(t), использовавшиеся в вермахте. – Ред.) Если в ближайшее время не подойдут подкрепления, мы будем теми, кого они выбьют.

Я приказал своему взводу окопаться саперными лопатками насколько возможно. Узкий ход сообщения связывает наш взвод более или менее с позициями на Торговой улице, удерживаемыми взводом Рекнера, то есть взводом Карла. Этот ход сообщения стоил нам, между прочим, жизней трех человек. Он недостаточно глубок, поэтому нам приходится ползти по-пластунски, чтобы пересечь площадь.

Трем солдатам, получившим наряд на работы, угораздило подняться слишком рано. Один из проклятых снайперов – они засели на всех крышах – не дал им никакого шанса укрыться.

Бой продолжается. Ростов-на-Дону подвергается апокалиптической бомбардировке, которая не оставляет камня на камне. Немецкая артиллерия, «Штуки», пикирующие бомбардировщики, тяжелые орудия русских превращают город в дымящиеся руины.

Не замечаю, как ко мне подходит Карл, вскакиваю, когда он кричит мне на ухо:

– Вокзал взят! Я только что получил донесение: полроты Улкийая обошли привокзальную площадь у железнодорожного переезда и движутся к нам на помощь.

Вскоре прибывает около сотни солдат. Они движутся гуськом, перебежками. Ползут вдоль стен, используя малейшее укрытие – дерево или постройку. Впрочем, противотанковые ружья Дегтярева наносят потери, их жертвами стали несколько эсэсовцев.

Финский лейтенант Улкийай вваливается, запыхавшись, в наш окоп.

Он не без труда выдыхает:

– Атаковать надо немедленно! Наступление на фабрику ведет весь полк, затем – насосная станция. Командую я. – Увидев через мгновение наши отупевшие лица, он с улыбкой добавляет: – Не волнуйтесь! С юга атакуют танки.

Через пятнадцать минут начинаем продвигаться к фабрике. Красные осознают, что мы пришли в движение, и встречают нас длинными очередями из своих тяжелых станковых пулеметов.

Как бы то ни было, нам удается метр за метром продвигаться вперед, но с большими потерями. Жду каждую секунду, что меня поразит осколок железа, который разрешит все тактические проблемы наступления в обстановке уличного боя.

Вокруг меня долбят стены пули, посылая в воздух кусочки кирпича и штукатурки. Вспоминаю вдруг ковбойские фильмы детства, когда со свистом пролетают пули, за которым следует благозвучное завывание. Сейчас же я не слышу свиста пуль. Неужели русская сталь обладает способностью убивать в тишине?

Вот огромные деревянные раздвижные двери. За ними внутреннее помещение фабрики. Вижу несколько чанов большой емкости и какое-то число ржавых металлических ящиков.

В первом ангаре сейчас нет обороны. Отлично. Значит, русские отступают.

Осторожно продвигаемся вперед. Вверху огромная стеклянная крыша, но нет ни единого целого стекла. Наступаем на участок битого стекла.

Вдруг – страшный взрыв. Деревянные двери перед нами сорваны с петель. Грохот второго взрыва, затем третьего.

Тяжелое орудие русских, должно быть, нацелено на ангар.

Солдаты бросаются плашмя на землю. Огонь русских усиливается. Отовсюду на нас осыпаются камни, куски бетона и осколки металла.

Надо либо отступить и уйти, либо продолжать двигаться вперед. Если мы остановимся там, где находимся, то рискуем быть погребенными под развалинами ангара, который явно собирается обрушиться на нас сверху.

Я лежу животом на битом стекле, а крохотные осколки, которые взрывом поднимаются вверх, жалят мое лицо. Провожу рукой по щеке. Она вся в крови.

Улкийай подает команду, подняв руку.

– «Викинги», вперед!

Яростный бросок сокращает дистанцию между нами и советскими солдатами до ста метров. Эти свиньи все еще стреляют, и перекрестный огонь их стрелкового оружия наносит нам большие потери.

Пятьдесят метров, тридцать, двадцать, десять.

Красные раздеты по пояс и пронзительно кричат.

Гранатами по первой батарее. Удары прикладами карабинов, автоматные очереди, ужасный грохот, глухие взрывы. Пыль, жара. Внезапный рывок. Гранаты. Лежащие в крови тела. Разбитые лица, вспоротые животы. Снова очередь. Гранаты…

Трупы множатся. Автоматами и кинжалами мы овладеваем помещением и зачищаем его.

Неожиданно я замечаю, что русский, которого мы приняли за убитого, начинает снова стрелять. С гримасой агонии на лице он гибнет от автоматной очереди.

Проходящий мимо солдат кричит мне:

– Убьем всех. Никаких пленных!

Из его рта, перекошенного от бешенства, выделяется пена, как у сумасшедшего. Взрыв гранаты в метре от этого солдата заставляет его прекратить движение, он падает.

Растянувшись на земле, выдыхает:

– Ублюдки! Они меня достали…

Он пытается опереться на один локоть, но поток крови, вылившейся в рот, гасит его последние возгласы.

Меня вдруг охватывает страх, заставляющий внутренне напрячься. На этот раз хочу остаться там, где стою. Нет никакой возможности двинуться дальше.

В адской пыли носятся раскаленные осколки и камни – непреодолимый барьер.

Вижу перед собой гимнастерку цвета хаки. Стреляю первым. Желтое лицо, перекошенное страхом и злобой, медленно оседает к моим ногам.

Я неистово пинаю ногами перекошенное лицо снова и снова.

Все еще слышу выстрелы противотанковых ружей. Неужели нет способа подавить их?

Вдруг начинается глухой гул, который заставляет дрожать землю. За ним следует нарастающий грохот 75-миллиметровых орудий. Это признаки того, что танки здесь. Они прибыли вовремя. Выбита из строя половина атакующих сил.

В нескольких местах образуются бреши, когда бронированные монстры таранят стены. Они мелькают всюду в облаках пыли. Страшная вибрация, как в землетрясение.

Через час фабрика в наших руках. Русских, которые могли бы рассказать, как была захвачена фабрика по изготовлению джема, не осталось.

1 августа. После серьезного боя у Батайска в нескольких километрах от Ростова-на-Дону путь к дальнейшему наступлению был открыт.

Мы движемся на юг по окаймленным фруктовыми деревьями дорогам, которые постепенно поднимаются к подножью гор Кавказа.