Хорошая работа - Дэвид Лодж

— Снимай! Снимай! Снимай! — скандировала публика.

— Убирайтесь вон! — прошипел Вик.

— Это очень быстро, — сказала девушка и развернула послание. — Будьте человеком!

Вик схватил ее за руку, намереваясь стащить со сцены, но девушка так завизжала, что Вик отпрянул, словно обжегся. Прильнув к микрофону, она запела:

В «Принглс» звон, в «Принглс» звон, звон идет с утра:Под Уилкоксом работать весело всегда!В «Принглс» звон…

— Мерион! — окликнула ее Робин, неожиданно появившись у самого края сцены. — Немедленно прекратите.

Девушка посмотрела вниз и остолбенела.

— Доктор Пенроуз! — взвизгнула она, впихнула послание Вику в руки, развернулась и упорхнула.

— Эй! Хотелось бы дослушать до конца! — прокричал ей вслед Брайан Эверторп.

Толпа свистела и вопила, глядя, как девушка исчезает через дверцу в конце ангара.

— Почему вы не продолжаете? — спросила Робин и поспешила следом за девушкой. Вик даже не успел спросить, почему та ее послушалась.

Он постучал по микрофону, призывая к вниманию.

— Итак, я говорил о том…

В зале добродушно загоготали, после чего дослушали до конца.

Когда встреча закончилась, Вик нашел Робин в своем кабинете. Она читала книгу.

— Спасибо, что помогли избавиться от девицы, — поблагодарил Вик. — Вы с ней знакомы?

— Она моя студентка, — объяснила Робин. — У нее нет стипендии, а родители не могут платить за обучение, вот ей и приходится подрабатывать.

— И это вы называете работой?

— Я, разумеется, осуждаю сексуальный аспект. Но ей хорошо платят, и работа не занимает много времени. Между прочим, называется «поцелограмма». Хотя сегодня до финального поцелуя не дошло.

— Благодарю Тебя, Господи, — сказал Вик, уселся в крутящееся кресло и достал сигареты. — Вернее, благодарю вас.

— Могло быть и хуже. Есть еще такая штука под названием «гориллограмма».

— Мне и этого хватило. Еще минута, и встреча была бы сорвана.

— Я поняла, — кивнула Робин. — Поэтому и вмешалась.

— Вы спасли мою шкуру, — улыбнулся Вик. — Могу я пригласить вас выпить и съесть по бутерброду? Увы, на полноценный ленч уже нет времени.

— Бутерброд — это то, что нужно. Спасибо. Мерион очень переживала, что не получит денег, ведь она не доделала свою работу. Я сказала, что если понадобится, вы возместите убытки.

— Вы правда так сказали?

— Да. — Спокойные серо-зеленые глаза смотрели на Вика испытующе.

— Хорошо, — кивнул он. — Я заплачу вдвое, если она скажет, кто заказчик.

— Я уже спрашивала, — пожала плечами Робин. — Она говорит, что имя клиента не разглашается. Его знает только шеф агентства. А у вас есть предположения?

— Только подозрения.

— Брайан Эверторп?

— Да. Тут кругом его отпечатки пальцев.

Вик не повел Робин ни в «Лунатика», ни в «Королевскую голову» — там они наверняка встретили бы его коллег. Вместо этого он поехал чуть дальше, в «Кожу да кости» — весьма оригинальный старый паб, построенный в местечке, изобилующем заброшенными шахтами, где до сих пор шло оседание пород, и поэтому дом здорово перекосило. Двери и окна переделали, и они стали ромбовидными, чтобы скрыть кривизну. А пол был настолько кривым, что приходилось придерживать свой стакан, иначе он бы съехал со стола.

— Забавно, — осматриваясь, сказала Робин, когда они уселись возле камина. — Я уже сейчас чувствую себя пьяной.

— Что вам заказать? — спросил Вик.

— В таком месте, как это, пожалуй — пиво. Полпинты лучшего темного.

— А поесть?

Робин заглянула в меню.

— «Завтрак крестьянина со стилтоном».

Вик одобрительно кивнул.

— Здесь его отлично готовят.

Вернувшись от стойки бара со стаканами в руках, он сказал:

— Впервые покупаю темное бочковое для женщины.

— В таком случае, у вас небогатый жизненный опыт, — улыбнулась Робин.

— Вы чертовски правы, — ответил Вик без тени улыбки. — Ваше здоровье! — Он глотнул пива. — Иногда на рассвете я лежу в постели и не могу снова уснуть. Тогда вместо того чтобы считать овечек, я считаю вещи, которых никогда не делал.

— Например?

— Никогда не катался на лыжах и не занимался серфингом. Никогда не учился играть на музыкальных инструментах, говорить на иностранном языке, ходить под парусом, ездить верхом. Никогда не лазил по горам, не ставил палатку, не ловил рыбу. Никогда не видел Ниагарского водопада, не поднимался на Эйфелеву башню, не любовался пирамидами. Никогда… Нет, этот список можно продолжать до бесконечности. — Он чуть было не сказал «никогда не спал ни с одной женщиной, кроме своей жены», но решил промолчать.

— У вас еще есть время.

— Нет, слишком поздно. Все, что мне осталось, — это работа. И это единственное, на что я гожусь.

— Но это уже немало: иметь работу, которую любишь и хорошо умеешь выполнять.

— Да, это немало, — согласился Вик и подумал, что на рассвете кажется, будто это ничтожно мало. Но и этих слов он не произнес вслух.

Они замолчали. Первой неуютную тишину нарушила Робин.

— Что ж, — сказала она, оглядываясь по сторонам, — когда кончится семестр, по средам все будет иначе.

И тут Вика как обухом по голове ударило.

— А когда кончится семестр? — в ужасе спросил он.

— На следующей неделе.

— Что? Но ведь еще не было Пасхи!

— Этот семестр десятинедельный, — сказала Робин. — Сейчас девятая неделя. И приходится признать, что девятая среда уже кончается.

— Не понимаю, как люди оправдывают столь долгие выходные, — пробурчал Вик, чтобы скрыть разочарование. Он знал, что Теневой Резерв — явление временное, но не подсчитывал, когда все закончится.

— Каникулы — совсем не выходные, — страстно произнесла Робин. — И вам следовало бы знать об этом. Мы занимаемся научной работой, консультируем дипломников.

Им принесли заказ. Это позволило Вику не отвечать. Робин с наслаждением переключилась на «Завтрак крестьянина». Вик достал органайзер.

— Итак, осталась всего одна неделя, — подытожил он. — Здесь записано, что в следующую среду я еду во Франкфурт. А я и забыл.

— Что ж, — ответила Робин. — В таком случае, эта неделя последняя. Позвольте мне тоже угостить вас стаканчиком.

— Нет, не последняя, — возразил Вик. — Вам придется поехать со мной во Франкфурт.

— Я не могу, — сказала Робин.

— Всего на два дня. С одной ночевкой.

— Нет, это невозможно. У меня в четверг много занятий.

— Отмените. Или пусть их проведет кто-то другой.

— Это проще сказать, чем сделать, — ответила Робин. — Вы же знаете, я не профессор. Моя должность самая низкая на кафедре.

— Таковы условия Теневого Резерва, — настаивал Вик. — Раз в неделю вы должны следовать за мной по пятам. Если уж так получилось, что в этот день я оказался во Франкфурте, вы обязаны быть там же.

— А зачем вы туда едете?

— Там сейчас огромная выставка промышленного оборудования. Мне нужно встретиться с производителями. Хочу купить новый формовочный станок взамен устаревшего. Вам будет интересно. Никаких грязных заводов. Номер в шикарном отеле. Сходим куда-нибудь поужинать. — Вику вдруг стало жизненно важно, чтобы Робин Пенроуз поехала с ним во Франкфурт. — Там есть рестораны на лодочках, — соблазнял он. — На Рейне.

— Видимо, на Майне?

— Ну да, на Майне. У меня всегда было плохо с географией.

— Кто будет за меня платить?

— Об этом не беспокойтесь. Если не заплатит Университет, заплатим мы.

— Хорошо, я подумаю, — сказала Робин.

— Я распоряжусь, чтобы Ширли сегодня же заказала для вас номер.

— Нет, не надо. Подождите.

— Заказ всегда можно отменить, — напомнил Вик.

— Не думаю, что у меня получится поехать, — сказала Робин.

Возвращаясь домой ближе к вечеру, Робин заметила, что небо еще светлое. Фонари только зажигались, время от времени то там, то тут вспыхивали их желтые огни, украшая собой гудронно-бетонно-кирпичный Вест-Уоллсбери. Обычно Робин ехала из «Принглс» уже в темноте. Но сейчас уже была середина марта. Наступала весна, даже если в воздухе ею еще и не пахло. Слава Богу, что есть пасхальные каникулы. Осталась всего одна неделя бесконечной подготовки к занятиям, неделя лекций, семинаров и проверки работ. Все это интересно, но долго так нельзя — выдохшись на одном литературном шедевре, сразу перескакиваешь на другой, переходишь из одной группы взволнованных, жаждущих знаний бедных студентов в другую такую же. Кроме того, Робин мечтала вернуться к «Домашним ангелам и несчастным женщинам». В этом семестре она даже не заглянула в рукопись, отчасти из-за Теневого Резерва. Не то чтобы Робин жалела о своем участии в программе, особенно теперь, когда осталось совсем чуть-чуть. Опыт оказался любопытным, а результаты деятельности Робин — более чем удовлетворительными. За пару месяцев Вик Уилкокс из врага и обидчика превратился в дружелюбного, открытого человека. Он был явно рад видеть ее по средам на заводе и заметно расстроился, когда она напомнила, что программа подходит к концу. Робин снова оказалась ценным сотрудником. И если Вик Уилкокс напишет отчет, это будет ей крайне полезно.