Французские сказки и новеллы - Шарль Перро

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ ПРИНЦА ЛЕДЕНЦА

Мы остановились на том, что я оказался в ловушке, словно в мышеловке. Нож был отточен, Канкан подходила ко мне все ближе, я пребывал в ожидании верной смерти, и вот в этот момент людоедка, ища соль, случайно угодила рукой в корзину с вафлями, которые ей дала моя мачеха. В порыве чревоугодия она схватила одну из них и так жадно, так неосторожно сунула в рот, что те несколько зубов, которые у нее еще оставались, тут же сломались.

Людоедка пришла от этого в бешенство и издала такой чудовищный вопль, что у всех беременных кобыл в округе двадцати пяти лье наверняка случились выкидыши.

— Увы мне, — вопила она, все больше распаляясь. — Я уже никогда не смогу есть свежатину. Ах, если бы я хоть успела слопать этого мальчишку, меня бы это утешило, я могла бы примириться со своей судьбой. Но потерять все зубы как раз тогда, когда появился такой лакомый кусочек, нет, этого пережить нельзя, это выше моих сил! Это ты, подлая Эссенция, сделала мне такой коварный подарок! Из-за твоих проклятых вафель стряслась со мной беда! Чтобы тебя наказать, я верну свободу этому молодому принцу, тем более что он мне уже ни к чему. Ты мечтала от него избавиться, но он будет жить тебе назло! Уходи! — крикнула она мне, открывая западню. — Спасайся, пока не поздно! Твое счастье, что во мне так и клокочет ненависть к твоей чертовой мачехе! Не то тебе бы несдобровать!

С этими словами она схватила меня за руку и отшвырнула за три лье от своей ужасной пещеры. К счастью, я упал на нос, поэтому не ушибся. Но я не знал, какую дорогу мне избрать в жизни, у меня не было ни опыта, ни средств, и я то и дело попадал в безвыходное положение. Я уже готов был стать на путь разбоя, когда волею небес, видимо, ко мне благосклонных, я повстречал отряд савояров-золотарей. Я сразу оценил их великодушие, они избавили меня от всех забот.

Безо всяких колебаний вступил я в этот прославленный отряд и скажу, не хвастаясь, что довольно долго прослужил в нем и не раз отличился. С первых же шагов я стал мастером своего дела и достиг вскоре таких успехов, что товарищи начали мне завидовать.

При первых же неприятностях я решил уйти из отряда. Если раньше меня кормило дерьмо, то теперь я получал доход от дыма — я сделался трубочистом. Эта профессия, которая ежедневно возвышала меня над людьми, приносила большое удовлетворение моему честолюбию, подогретому высоким происхождением. Моя храбрость и песни, которые я распевал, стоя на самом краю высокой трубы, вызывали у людей восхищение.

Но опасно долго играть с огнем, да к тому же мне хотелось отточить свой художественный вкус, и я выбрал себе новое дело по душе: выступать на ярмарках. Я купил шарманку и живого сурка и стал бродить по стране. Я зазывал публику подивиться на всякие чудеса, на «Волшебный фонарь», зазывал с такой страстью, так серьезно и благородно, что один крупный финансист заметил меня, выделил из всех и взял к себе в дом плясать под его дудку. Кем только я не перебывал у него за годы службы: сперва лакеем, потом камердинером и, наконец, его секретарем.

Мой хозяин относился ко мне с большим доверием и даже хотел, чтобы я женился на некоей племяннице его брата, которую он с детства воспитывал в пансионе втайне от своей жены. К этой племяннице он был очень привязан, потому что своих детей у него не было. Я поблагодарил его за доброту, но отказался, и это лишь подтвердило его подозрения на мой счет. Он стал меня с таким пристрастием расспрашивать, что в конце концов я сдался и открыл ему свое происхождение.

С этой минуты он стал относиться ко мне с особым уважением и вызвался тайком отправиться к моему отцу, чтобы рассказать о жестокости королевы и о том, в каком трудном положении я оказался.

Ему и в самом деле удалось не только проникнуть во дворец, но и переговорить с глазу на глаз с королем. Король был безутешен, он оплакивал мою гибель, в которой не сомневался. Узнав, что счастливый случай спас меня от стольких бед, он стал хохотать как безумный. Однако жена его обращалась с ним, как с маленьким, и он не смел ни в чем ей перечить, да к тому же он опасался, как бы мачеха своими злыми кознями меня не погубила. Поэтому он передал мне, чтобы я не появлялся при дворе, а отправился бы в город у самой границы, где меня будут ждать, конечно, втайне от королевы, карета и свита, соответствующие моему рангу. В течение шести лет я переезжал из королевства в королевство, посещал все самые блестящие дворы, я искал развлечений, и любовные похождения помогали мне развеять тоску изгнания. Для забавы я занимался и музыкой, притом весьма успешно. Я неплохо играю на разных струнных инструментах.

Я повидал за эти годы всех самых красивых принцесс на свете, но оставался совершенно равнодушным, они меня соблазняли не больше, чем обезьяны, я не мог без насмешки смотреть на галантных ухажеров, не сводящих с них глаз. Я был убежден, что Амур не нашел еще той стрелы, которая могла бы ранить мое сердце. И маленький проказник мне отомстил. Он привел меня к одной молодой принцессе. Боже, до чего же она прекрасна! Это самое совершенное творение Всевышнего, бриллиант! Все остальные красавицы мира ничего рядом с ней.

Небу было угодно соединить в ней все прелести ума и сердца, все то, что другим женщинам выдается так скупо. Что мне еще сказать, принцесса? Я люблю, горю, тоскую, вздыхаю, думаю денно и нощно об этом очаровательном существе. Но у меня есть соперник, и это ввергает меня в отчаяние. Боязнь оттолкнуть предмет моих воздыханий заставляет меня молчать, я не смею ей открыться. Чистота моих чувств меня не обнадеживает, и хотя любовь бесцеремонно толкает меня объясниться, почтение берет над ней верх и затыкает мне рот. Я обречен, увы, любить всю жизнь, не имея никакой надежды на взаимность.

Леденец замолчал, а Скорлупка, услышав, что принц влюблен, почему-то покраснела.

— Не могла бы я узнать, — сказала она не без досады, скрыть которую ей не удалось, — кто же она, это прелестное создание, которая сумела полонить ваше сердце?

— О сударыня, — ответил Леденец, — не терзайте меня, не заставляйте заикаться, не требуйте, чтобы я раскрыл вам секрет, который оскорбил бы мое божество, я не переживу, если предмет моего обожания разгневается, вы увидите, как я задохнусь от горя и упаду бездыханным.

— Ой, как нехорошо быть таким жестоким, — сказала Скорлупка. — А я надеялась, что вы будете настолько любезны и совершите ради меня эту небольшую жертву. Хоть я и женщина, я совсем не болтлива, и от меня никто не узнал бы вашего секрета. Но раз вы так ломаетесь, то храните этот секрет про себя, я вовсе не горю желанием его узнать.

— Ваша воля для меня закон, сударыня! — воскликнул Леденец и упал на колени. — У ваших ног принц, который потерял голову, увидев такие совершенства. Накажите безрассудного смельчака, который посмел вас полюбить и сказать вам об этом. Дайте мне пощечину. Чего вы медлите? Удар вашей прелестной ручки мне будет слаще меда.

Скорлупка растерялась от такого поворота, которого совсем не ожидала, и теперь она не знала, как ей следует себя вести. Долг требовал от нее одного, а сердце — другого. Болтушка, заметив, что ее хозяйка в нерешительности, как ей ответить, воспользовалась такой прекрасной возможностью обрушить на всех поток своих слов и прервать молчание, которое она с таким трудом хранила.

— О сударыня, вы были бы более жестокой, чем султан китайский, если бы не пожалели этого бедного юношу. Я сама не в силах сдержать слез, слушая его. Поверьте мне, незачем доставать луну с неба и дуть на воду, обжегшись на молоке, надо ковать железо, пока горячо, будь проклят тот, кто подумает дурное, нельзя надеяться, что все это случиться после дождичка в четверг, но нельзя и забывать, что дорого яичко к Христову дню и что аппетит приходит во время еды, а то как бы не пришлось себе локти кусать, нечего ломаться, напрасно вы думаете, что береженого бог бережет, но всякий знает, что, снявши голову, по волосам не плачут. Конечно, кто я такая, чтобы вам советы давать, как говориться, всяк сверчок знай свой шесток, но ведь известно, что бедность не порок, однако все же пальца мне в рот не клади, так вот знайте, главное, чтобы меч был в руке, и тогда все едино, ешь не хочу, уж можете мне поверить, я в сердечных делах кое-что смыслю, немало сама погрешила в молодые годы, и мой возлюбленный никогда не откладывал на завтра то, что можно сделать сегодня, он был мастер на все руки и все мне твердил: со мной не соскучишься, и это была святая правда, бывало, не оглянешься, как ночка пролетит, лиха беда начало, как говориться в таких случаях, я бы и сейчас охотно с ним позабавилась, но, как известно, человек полагает, а бог располагает; мой дружок вот уже десять лет, как ушел в мир иной, бедняга, так вот, хоть и правда глаза колет, но я не боюсь вас разгневать и буду неустанно повторять: куйте железо, пока горячо!