Месть и закон - Михаил Нестеров

А как же Максим?

Вот сука неряшливая!

– Звонишь с почты?.. Поселок Марево?.. Нет, не знаю...

Он никак не мог ясно расслышать слова сына.

– Что?! Что ты сказал, Максим?!

Минута разговора с сыном затянулась надолго.

Курлычкин, избегая взгляда судьи, положил трубку и вызвал Сипягина.

– Костя, – усталым, надломленным голосом спросил он, – ты уже вызвал Мигуна?

Сипягин кивнул.

– Да, с минуты на минуту он будет здесь.

– Вот и хорошо. Для него найдется работа. – Глаза с красными Прожилками казались измученными, теперь они не мигая смотрели на судью. – Это как раз тот человек, Валентина Петровна, которого вы хотели видеть. Сожалею, но придется немного подождать.

Действительно, его речь больше соответствовала крупному бизнесмену, нежели лидеру преступной группировки и выкресту... из рабочей семьи.

Валентина не знала, что случилось, как и откуда мог позвонить Максим, но поняла одно: она окончательно проиграла. Поначалу она подумала, что разговор липовый: Курлычкин бросает в молчащую трубку короткие вопросы, а в паузах, хмуря лоб, что-то вспоминает. Но потом... Несомненно, он способен владеть собой, но вот управлять собственным кровообращением никому не под силу, а Валентина видела, как отхлынула с его лица кровь: «Что?! Что ты сказал, Максим?!»

Она мужественно встретила почти безразличный взгляд своего врага, равнодушно подумав о пистолете, оставленном Маргелову.

«Успокойся, успокойся, – уговаривала она себя, – не дай этому ублюдку увидеть, что тебе страшно. Очень страшно... Света, девочка, как же ты страдала...» И только потом перед глазами возник родной образ сына.

Судья подумала и про Грачевского. Володя не знает, что Валентина пошла к Курлычкину, что пленнику удалось сбежать. Курлычкин не дурак, давно догадался, что она действует не одна, к тому же, судя по всему, Максим скоро будет здесь, в объятиях своего папаши, и вот тогда за Грачом устроят настоящую охоту, поджидая его в Мареве.

Валентина безбоязненно вошла утром в свою квартиру: это единственное место в городе, где ее вряд ли бы искали. Прежде чем закрыться, она сказала Грачу, что хочет побыть одна, и добавила, что ему следует остаться в городе, а она уедет в Марево.

– Я приготовлю кое-что из белья, захватишь с собой, ладно?

Грачевский кивнул.

Валентина подошла к столу.

– Оставлю вещи здесь, сегодня вечером и заберешь. А в Марево приедешь завтра утром. Через десять минут я ухожу, прощаться не будем.

Сосед оставил ее одну, а Валентина села за стол и написала ему записку, в которой не упомянула ни одного имени, и выложила на стол все оставшиеся у нее деньги.

"Я благодарна тебе за твою помощь. Извини, что не сказала тебе всей правды в глаза. Если я не вернусь – отпусти Максима и сразу уезжай из города.

Прошу тебя – ничего не предпринимай, живи тихо и мирно, любой самый продуманный шаг будет стоить тебе жизни. Скажу еще одно: я устала. Смертельно устала".

54

Курлычкин продержал Валентину в своем кабинете до тех пор, пока не приехал Максим. Прежде чем обнять отца, парень резко шагнул к женщине и сильно ударил ее, метя в лицо. Но Валентина сумела отвернуть голову, и удар пришелся по затылку. Некоторое время перед глазами плыли расплывчатые пятна, голос бежавшего пленника был приглушен, женщина смогла различить только короткие фразы:

– ... издевались надо мной... пристегивали к трубе... били через подушку по почкам... только на пять-десять минут выводили из погреба, остальное время я проводил в темноте... есть только раз в сутки... вместо туалета яма в погребе, которую вырыл одной рукой... сегодня обещали убить меня...

У Валентины не повернулся язык остановить парня. Да, яблоко от яблони... Прав был Маргелов, у отца с сыном одна кровь.

Максим хотел еще раз ударить ее, но Станислав Сергеевич остановил его.

– Не надо! – Он обнял Максима. – Ты уже взрослый, сын, я хочу уберечь тебя от необдуманных поступков. Посмотри на эту женщину – она сошла с ума, предъявила мне обвинения в убийстве своего сына и какой-то девочки. И она пришла ко мне! Это ли не сумасшествие! Надеюсь, ты не поверил в то, что она тебе наговорила?

– Она действительно ненормальная.

– Костя, – позвал Курлычкин, – проводи госпожу Ширяеву на выход. И чтоб ноги ее здесь больше не было!

Валентина скривилась, посылая последний взгляд на Максима: мальчик действительно поверил в этот бред.

Повинуясь немому распоряжению Сипягина, она встала.

Свою «Волгу» Василий поставил достаточно грамотно, он мог видеть салон-магазин целиком, через высокие стекла просматривалась часть просторного холла и первый пролет лестничного марша, ведущего на второй этаж, справа открывался обзор на проезжую часть, слева взгляд упирался в сетчатый забор автостоянки.

Маргелов невольно покосился на здание школы.

Сейчас там никого не было. А недавно...

Следователь покачал головой, в очередной раз осуждая Валентину.

Он пробовал поставить себя на ее место, но в голову шли только рациональные поступки и ничего неразумного. Он мыслил трезво, мозг не был воспален болью, в какой-то степени навязчивой идеей.

Чтобы действительно оказаться на месте Валентины, необходимо было пережить то, что выпало на ее долю.

Если разговор Ширяевой с Курлычкиным окончится не в ее пользу, в чем Маргелов почти не сомневался, то ее могут вывести через автосервис, примыкающий к магазину, и он этого, конечно же, не увидит. В голове он держал информацию (так до конца и не проверенную) о том, что один из трех гаражей возле автомойки приспособлен под камеру пыток.

Это, конечно, сильно сказано, но как знать...

Последнее время «киевляне» вели себя достаточно тихо, если и обработали какого-нибудь несговорчивого бизнесмена, то правоохранительным органам ничего об этом известно не было. Но полгода назад в милицию обратился коммерсант. Он не мог точно определить, где его содержали двое суток, но зато красиво изложил ситуацию, при которой его «взяли».

Нет, он не отказывался платить и иметь «крышу», но твердо настаивал, чтобы проценты с него брали после того, как он честно заплатит все налоги. За двое суток он многое понял, хотя на стенах подвального помещения агитационных плакатов не было.

Маргелов отвлекся от мыслей, связанных с гаражом, его внимание привлекла четвертая модель «Жигулей», остановившаяся в десятке метров от его «Волги»...

Нет, ошибиться он не мог: парень, выскочивший из машины, был не кто иной, как Максим Курлычкин.

В голове тут же, оперативно, возникло множество версий: сломали Валентину, и она рассказала, где находится Максим? Или, может быть, сам освободился?

Тогда Валентине хана.

Младший Курлычкин тем временем быстрым шагом направился к застекленным дверям салона-магазина. Вот он победно, как показалось следователю, задержал взгляд на окнах кабинета отца.

Следователь не стал мешкать, двинулся следом.

Он прошел холл, но у лестницы его остановили.

Маргелов раскрыл удостоверение. Охранник внимательно изучил его.

– Я созвонюсь со Станиславом Сергеевичем, – пообещал он, вытаскивая мобильный телефон.

– Плохо со зрением? – спросил Маргелов, сощурившись. – Я из прокуратуры.

– Шефа может не оказаться на месте, и вы зря проделаете...

Страж старался выглядеть лениво-предупредительным и мягким, Маргелову ничего другого не оставалось, как ответить в строгой, даже грубой форме:

– Слушай, придурок, я без особой надобности и стука вхожу в федеральные министерства и ведомства. А в ваш дерьмовый салон забрел по нужде. Уйди с дороги, иначе тобой займутся опера. Они приедут быстрее, чем ты сообразишь, что нажил большие неприятности. Очень большие.

Он отстранил охранника плечом и взбежал по лестнице.

55

Маргелов успел вовремя. Приемная была пуста.

Следователь закрыл за собой дверь и без стука смело вошел в кабинет Курлычкина. Валентина была там.

Она словно надела на себя маску. Если в прокуратуре он видел на ее щеках лихорадочный румянец, то сейчас лицо женщины выглядело безжизненным, обреченным. Она даже не поняла, что к ней пришло спасение.

Маргелов многое прочел на ее лице, ему показалось, что вместе со слезами, дрожащими в глазах Валентины, он увидел раскаяние.

Он показал удостоверение только тем, кто стоял у двери, – Сипягину и Максиму, выделявшемуся своей бледностью. Старший Курлычкин, поднявшийся из-за стола, мгновенно понял, кто перед ним. Он ждал этого человека, про которого сообщил охранник, связавшись с шефом по телефону.

– Вы уже закончили разговор? – спросил Василий.

Ему никто не ответил. Молчала и Валентина.

Маргелову хотелось остаться с Курлычкиным наедине, объясниться, поговорить начистоту, но он только пристально посмотрел на лидера «киевлян» и покачал головой, вкладывая в этот простой жест определенный смысл: «Не надо. Все закончилось. Посмотри на нее, больнее ей уже не сделаешь».