Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

Спешка при подготовке наступления ослабляла боевую ценность мобилизованных войск. Например, 13-й армейский корпус, во главе которого до войны стоял М. В. Алексеев, участвовал в Восточно-Прусской операции под командованием генерал-лейтенанта Н. А. Клюева. Он догнал корпус уже в походе и принял его, не зная подчиненных и не будучи знаком им24. Вряд ли это способствовало повышению боеспособности фактически второочередного корпуса – она оставалась крайне низкой, как, впрочем, и дисциплина многих его частей25. Не было проведено и слаживание отмобилизованных соединений – для этого не хватало времени. 13-й армейский корпус, например, на две трети был укомплектован запасными. В некоторых ротах военного времени на 200 рядовых (количество запасных доходило до 160) приходились всего по четыре кадровых унтер-офицера, для поддержания дисциплины и обучения не хватало и офицеров. Не все части корпуса получили возможность вывести запасных на стрельбище, и поэтому в ряде случаев пришлось ограничиваться ротными учениями и рассыпным строем.

Результат был известен еще по японской войне. «Призванные по мобилизации запасные были отличным материалом, – вспоминал штабс-капитан Г П. Беннингсен, также призванный из запаса в 1-й Невский пехотный полк 1-й дивизии 13-го корпуса, – из которого можно было после некоторого обучения выработать хороших солдат, но в момент выступления из Рославля (Смоленская губерния. – А. О.) это были одетые в мундиры мужики»26. «У нижних чинов, – как вспоминал позже сам Н. А. Клюев, – были хорошие русские лица, но это были лишь переодетые мужики, которых надо было учить, а для этого нужны были офицеры и время. Ни того, ни другого не было. Хорошее впечатление производили лишь артиллерийские части»27.

Организационные решения Ставки в отношении 9-й и 10-й армий ослабили развернутый против Германии Северо-Западный фронт под командованием Я. Г Жилинского. Значительная часть его сил в первые дни войны находилась в движении, не успев поучаствовать ни в Восточно-Прусской операции, ни в намечавшемся движении на Силезию. Всего к началу операции на фронт не прибыли 11 пехотных дивизий, большая часть корпусных и армейских тылов28. До войны считалось, что в Восточной Пруссии будут обороняться пять немецких корпусов первой линии и несколько резервных дивизий29. При этом 10 августа, то есть за пять дней до приказа о начале наступления на Восточную Пруссию, штаб Верховного главнокомандующего не мог определить точно количество германских корпусов в 8-й армии генерала М. фон Притвица. Теперь, когда движение основных сил Германии против Франции стало достаточно ясно, считалось, что в Восточной Пруссии находятся четыре (на самом деле их было три) армейских корпуса – 100 батальонов, подкрепленные резервными и ландверными частями. Против них Северо-Западный фронт должен был выдвинуть 208 батальонов и 228 эскадронов и сотен. Великий князь был готов к реализации своего плана помощи союзнице30.

В результате этой готовности Я. Г. Жилинский смог начать наступление силами не четырех, а только двух и к тому же ослабленных армий, между которыми лежала сеть озер и каналов. 1-я армия под командованием генерала П. К. Ренненкампфа в составе 6,5 пехотной (вместо запланированных 15,5) и 5,5 кавалерийской дивизий к 13 августа сосредоточилась на среднем Немане. 2-я армия под командованием генерала А. В. Самсонова в составе 12.5 пехотной и трех кавалерийских дивизий (вместо запланированных 14.5 пехотной и четырех кавалерийских) к 17 августа сосредоточилась на среднем Нареве. Фактически 2-я армия была даже слабее, поскольку полторы пехотные дивизии из ее состава по разным причинам не смогли принять участия в сражении31. Командующие делали все возможное для усиления своей первой линии, иногда даже ценой отказа от нормальной организации их обеспечения. Вступивший 23 июля (5 августа) в командование армией А. В. Самсонов в своем приказе № 4 требовал: «Запрещаю сверхштатные командирования офицеров и нижних чинов к штабам и тыловым учреждениям. При всякой возможности сокращать тыловые учреждения и все тянуть в ряды войск»32.

Самым скверным образом на руководстве армией сказался и метод формирования ее штаба, в создании которого также проявилась импровизация первых дней войны. Командующий армией прибыл к ней с кавказского побережья Черного моря, где он отдыхал вместе с семьей. Начальник штаба генерал-лейтенант П. И. Постовский был вызван из Тифлиса, генерал-квартирмейстер – из Петербурга, дежурный генерал – из Ташкента, остальные офицеры штаба также приехали из разных мест. «Конечно, – вспоминал генерал Н. Н. Мартос, – такой штаб не мог с первых дней работать дружно и безошибочно, а принимая во внимание образцовую подготовку врага и близость серьезных столкновений, все это невольно наводило на неприятные размышления»33. Очевидно, штаб фронта не испытывал подобных чувств и сомнений. На просьбу А. В. Cамсонова назначить в управление генерал-квартирмейстера армии одного из полковников, занимавшихся разработкой плана вторжения в Восточную Пруссию, последовал отказ34. По приезде в Варшаву командующий армией был извещен о данных разведки относительно возможных германских действий, которые были основаны на полученном в предвоенный период плане игры Большого Генерального штаба. После этого его действия стали педантично и детально регулироваться главнокомандующим фронтом35.

31 июля (12 августа) Я. Г Жилинский издал директивы командующим 1-й и 2-й армиями. 3 (16) августа П. К. Ренненкампф должен был перейти границу конницей, поддержанной пехотой, а на следующий день – всеми своими тремя корпусами и, выделив заслон против небольшой пограничной крепости Летцен, двигаться на фронт Инстербург – Ангенбург. Главнокомандующий фронтом требовал активных действий: «Неприятель на всем фронте и во всех случаях должен быть энергично, с упорной настойчивостью атакован»36. А. В. Самсонову надлежало перейти границу 5 (18) августа конницей, а на следующий день – главными силами своей армии. 2-я армия должна была отрезать противника от Кёнигсберга и захватить пути его отступления к Висле37. Уже 13 августа Ж. Жоффр получил через французского посла в России «великую новость»: русский Верховный главнокомандующий извещал союзников, что на следующее утро он начинает наступление против германцев38.

«Это хорошие известия, – отмечал Р. Пуанкаре. – Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич намерен быстро начать наступление. Он заявляет, что в знак союза велит носить рядом со своим собственным флагом французский военный флаг, преподнесенный ему два года назад генералом Жоффром»39. Союзная Франция могла быть спокойна. 15 августа 1914 г. Р. Пуанкаре написал: «Согласно Палеологу, Англия напрасно заподозрила царское правительство в том, что оно оставляет часть своих войск для возможных операций против Турции. Напротив, Россия прекрасно понимает, что она должна немедленно направить свой главный удар против Германии. Против последней она выставляет четыре армии в составе пятнадцати корпусов, а против Австрии – три армии в составе двенадцати корпусов»40.

Русскому наступлению противостояла 8-я германская армия под командованием генерала М. фон Притвица в составе 14,5 пехотной дивизии и 18 кавалерийских полков, закончивших сосредоточение на 11-й день мобилизации41. Немцы хорошо подготовились к русскому наступлению. Достаточно отметить, что Большой Генеральный штаб впервые провел военную игру по отработке отражения русского вторжения в Восточную Пруссию в июне 1888 г. под Гумбиненом (в них, кстати, участвовал майор Пауль фон Беннекендорф унд фон Гинденбург, «играя» за командующего русской армией)42. В. И. Гурко, командир кавалерийской дивизии в 1-й армии, имел возможность убедиться в качестве многолетней систематической немецкой подготовки к войне: «Вообще, наше первое движение в Восточную Пруссию убедило нас, насколько тщательно подготовились немцы к войне: они все продумали, все предвидели, сделали большие затраты на подготовку»43.

Создав в предвоенный период солидную систему обороны, германское командование вовсе не собиралось отказываться от наступления. Все это время оно исходило из того положения, что пассивная оборона для него исключалась. Подготовленные позиции должны были облегчить наступательные операции немецкой армии на одном из направлений, связав действия русских на другом. Линия Мазурских озер разрывала русские армии и ставила их в изолированное друг от друга положение, что предоставляло немцам шанс нанести им поражение по отдельности. Избрав пассивную оборону, германские силы давали бы возможность одной русской армии связать оборонявшихся боем, а другой, обойдя их через линию Мазур, ударить по 8-й армии с тыла и фланга. Поэтому предпочтительной и даже исключительной формой действия для германских войск было признано наступление44.