Повелитель гроз - Танит Ли

Сегодняшняя королевская охота была частью осуществления его намерений. Он не думал, что Астарис получит от нее какое-то удовольствие, если вообще ее заметит. Но будут и перерывы, когда он сможет осторожно завладеть ее вниманием.

Амрек был чересчур требователен к ней. По его наблюдениям, глухую стену ее отстраненности можно было пробить лишь нежностью и утонченностью. Это была одна из тех игр, в которые ему нравилось играть и в которых он знал толк. Она казалась некой восхитительной богиней-охотницей, выехавшей на прогулку. Он задумался, кто же так изысканно одевает ее, ибо не мог представить, что она сама интересуется такими вещами. Возможно, гардероб ей подбирала Лики, бывшая любовница Сарита.

Кстати, Сарит тоже был неподалеку. Сегодня его возничий Котон почему-то отсутствовал, и он сам правил своей упряжкой. Этот человек до сих пор был занозой в боку Катаоса. Он установил за ним периодическую слежку, но Ральднор, вероятно, подозревал, что такое возможно, и поэтому был осторожен. Похоже, он не причинял особого вреда. Как не раз прежде, Катаос задумался о его происхождении и намерениях и опять не получил никакого твердого ответа. Вдобавок была какая-то темная история с Ральднором и королевой. Но если связь между ними и имела место, то была довольно мимолетной. Теперь Вал-Мала заперлась, не принимая никаких посетителей, включая самого лорда-советника. Он слышал, что она заболела. Катаос ощущал, как множество нитей сплетается в очень насыщенный, но скрытый от его глаз узор.

Он увидел, как Ральднор вскинул руку, отдавая ему формальный салют. Повинуясь какому-то импульсу, Катаос нагнал колесницу Сарита.

— Надеюсь, вы наслаждаетесь охотой, Дракон-Лорд.

— Лорд-советник, я здесь для того, чтобы сопровождать принцессу, а не развлекаться.

— Очень похвально, что вы с таким вниманием относитесь к своим обязанностям. Но заверяю вас, что принцессе нечего опасаться в этом обществе.

Светлые глаза, так напоминающие древних королей, были озерами ироничного презрения на бесстрастном лице.

— Ваш ранг подходит вам как нельзя лучше, — заметил Катаос. — Пожалуй, я, сам того не желая, оказал вам услугу. А как поживает королева?

Выражение желтых глаз изменилось, и лорд-советник понял, что задел за живое. С вежливо-дружелюбным кивком, который использовался для всяких полезных мелких сошек и купцов, Катаос развернул свою колесницу прочь.

Полдень обрушил на тихий безветренный день неожиданную жару. Облака уже собирались в ватные башни, предвещая грозу.

Егеря выкурили оринксов из их неглубоких нор, спустили свору калинксов, и колесницы загромыхали следом.

Охота была, прямо скажем, не во вкусе Ральднора. Ему снова не давали покоя глубоко въевшиеся в него обычаи жителей Равнин: человек охотится лишь ради еды, одежды или самозащиты. Отнимать жизнь забавы ради считалось зазорным. Он назначил трех своих капитанов следовать за колесницей Астарис. В лесах он искал уединения. Когда-то одиночества было слишком много. Теперь он чувствовал, что ему некуда деться от толпы. От постоянно стоящего у дверей дежурного, от верного Котона за спиной, от злословящего двора, от солдатских сплетен. Даже от женщин в его постели с их разговорами, неизменно следующими за близостью.

Как и все, кто вынужден постоянно лгать, он чувствовал, что его постепенно поглощает та выдуманная личность, в которую он превратил себя.

Сквозь лесной купол пробивались палящие солнечные лучи. Он подумал о Вал-Мале и о том, что она вытянула из него. Желание в его душе странно перемешалось со страхом, став его частью. Ибо он боялся ее, боялся ее слов, обращенных к нему. По сто раз на дню он опровергал их — за вином, на тренировках, лежа без сил в объятиях очередной женщины после бурной любви. Однако она не сделала ничего, эта белолицая дорфарианка. Неужели она безумна? А в худшем случае, даже если она заговорит, Амрек все равно ненавидит ее и не доверяет ей… Думая об Амреке, он ощутил, что его раздирают противоречия. За время отсутствия король снова стал для него чужим, и между ними встали все легенды, все истории о призраках. Прилив пылкой верности, пережитый в королевском шатре между Илахом и Мигшей, вспоминался теперь с какой-то неловкостью, почти со стыдом.

Внезапно небеса потемнели. Его упряжку била крупная дрожь, и в конце концов она остановилась. Весь пейзаж, казалось, замер в беззвучной неподвижности. Это вывело Ральднора из глубокой задумчивости. Он взглянул сквозь корявые сучья наверх, в неподвижное бурое море туч. Ни дуновения ветерка, ни шелеста листьев. Ему вдруг пришло в голову, что нигде не видно птиц. Потом померкли последние лучи света, и стало совершенно темно — солнце точно бежало, изгнанное с неба чьей-то злой волей. В этой сверхъестественной тьме его охватил первобытный ужас. Он не имел ничего общего с обычным страхом. Это было нечто куда более древнее и непривычное.

В ушах у него зазвенело от тишины, он соскочил с колесницы и несколькими ударами ножа освободил свою упряжку от сбруи. Скакуны тут же бесшумно умчались прочь.

И тут грянул гром. Не с небес — из-под его ног.

Трава расступилась, хотя ветра не было. Деревья заскрипели, дрожа свинцовыми листьями. Земля застонала. Его швырнуло на железные сучья, но лесной пол содрогался и уходил у нег из-под ног. Он беспомощно покатился по опрокинувшейся набок местности. Вековая цибба с оглушительным скрипом подалась и, подпрыгивая, понеслась по образовавшемуся склону. Деревья ложились рядами, точно подкошенные какой-то гигантской незримой косой. Он не мог подняться и лежал, цепляясь за дерн, как смертельно испуганное животное. Было некуда бежать, негде спрятаться.

Последний спазм, сотрясший землю, был почти неощутим. Подобно морской волне, он неспешно прокатился по земле и стих.

Ральднор лежал, вцепившись руками в неподвижную землю. Через некоторое время он все же поднялся на ноги и выплюнул песок, набившийся в рот. Лес был неузнаваем. Драконьи дубы клонились во все стороны, иные лежали, как мосты, над огромными ямами, где совсем недавно находились их корни. Один из них сплющил заднюю часть его колесницы.

Он зашагал через выкорчеванный лес. Небеса просветлели, став светло-коричневыми. По пути ему приходилось перебираться через рухнувшие деревья и обходить места, где скалы раскололись и выплюнули наружу лежащую под ними почву.

Перед ним открылась прогалина, которой раньше здесь не было. Он мельком взглянул на то, что осталось от чьей-то колесницы и упряжки. Рядом лежал на боку мужчина — мертвый. Неподалеку от него стояла женщина. Было так темно, что он не мог различить цвет ее волос до тех пор, пока не подошел к ней вплотную.