Обвиняемый (ЛП) - Шер Рин

Я также подумывала о том, чтобы использовать это как доказательство для людей в городе и заставить их, наконец, начать относиться к Джейкобу лучше. Я бы показала не всем, а только одному или двум, которые потом убедили бы остальных.

Я также я бы никогда не сделала этого без разрешения Джейкоба, и у меня не было времени спросить его об этом. Я, действительно, не хотела его показывать, но я была почти в таком же отчаянии.

Например, прямо сейчас мне, действительно, не по себе, когда все это выставлено на всеобщее обозрение, несмотря на то, что я только намекнула своему отцу о видео. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Наконец, мой отец качает головой и бросает мой телефон на кровать. — Я не могу поверить в то, что ты готова сделать со своей собственной семьей, Реми. Я более чем разочарован в тебе.

Его слова не оказывают на меня того эффекта, который они, вероятно, оказали бы в прошлом.

Я все еще не могу поверить, что вот так противостояла ему, но прямо сейчас я слишком расстроена из-за него, чтобы по-настоящему вникнуть в его слова.

— Я готова сделать все, что потребуется, чтобы ты вытащил его, потому что он невиновен, и это правильный поступок.

Он бросает на меня взгляд, который, я уверена, используется для запугивания его деловых партнеров, но на меня это не действует. Я стою на своем, непоколебимая и решительная.

А потом я наблюдаю, как он снова лезет в карман, на этот раз вытаскивая свой собственный телефон.

Он подносит его к уху, а затем направляется к двери, бросив на меня последний взгляд через плечо, снова качая головой, прежде чем войти в дверь.

В ту секунду, когда за ним закрывается дверь, я падаю на кровать, закрываю лицо руками и плачу. Мое тело сотрясается от всех эмоций, которые я пыталась сдержать.

Каждый раз, когда я снова думаю о Джейкобе, о том, что он снова оказался в тюрьме, из-за меня, острая боль пронзает мою грудь.

Всего этого слишком много.

Я продолжаю выплескивать все это наружу, пока не остается ничего, кроме тревоги, которая поселилась внутри меня.

Спустя короткое время после того, как я, наконец, взяла себя в руки, мой отец снова переступает порог моей палаты.

— Что ж, похоже, ты можешь опоздать.

Глава 27

Реми

— Мне жаль, — снова говорит Тани. — Я просто, я должна была настоять на том, чтобы остаться с тобой в ту ночь, или заставить тебя переночевать у меня, или что-то в этом роде.

Я смахиваю еще одну слезинку, которая скатилась по моему лицу и собралась на подбородке.

— Перестань извиняться. Если бы этого не случилось в ту ночь, это была бы просто другая ночь.

— Я думаю, ты права. Я просто чувствую себя так ужасно из-за тебя. И него. Боже, бедный парень.

При упоминании Джейкоба наворачивается еще одна слеза, и я откидываю голову на стену, к которой прислоняюсь. — Да. Эмм, итак, ты смогла перевезти все вещи?

— Да. Вынесли все из твоего старого дома и перевезли в новый.

Выдыхая, я закрываю глаза и позволяю чувству облегчения и печали задержаться на мгновение. Я выставила свой маленький домик на пляже на быструю продажу и купила другой дом, дальше по побережью.

Я любила свой дом, но он был осквернен, опорочен. Я узнала, что Грант, он же Майкл, следил за мной почти ежедневно – включая ту ночь, когда мы с Джейкобом поссорились. Он был в моем доме и рылся в моих вещах, и мне была невыносима мысль о том, что я буду жить там, зная это.

К тому же я просто не могу видеть город, вернее, людей в нем, так, как раньше. Я знаю, что это не они устроили пожар с грузовиком Джейкоба. Это был Грант. Но все, что я вижу, когда думаю о них сейчас – это то, как жестоко они относились к Джейкобу последние несколько месяцев. Я могу простить Джолин за ее поведение из-за ее прошлого, но мне определенно нужно больше времени для того, чтобы простить других.

Я также перевезла бы все его вещи из его пляжной хижины, если бы могла, но это не мне принимать нужно принимать такое решение.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить за то, что ты сделала это для меня. Серьезно. Ты и Джастин. Он был не против?

— Умоляю, — усмехается она. — Я заставляю его есть из моей киски.

Смех, который пробивается сквозь мои слезы, приятен на ощупь. Я знала, что если кто-то и сможет меня подбодрить, то это будет Тани. Ее грубоватая речь и беззаботный характер всегда были тем, что мне в ней нравилось.

— Я буду скучать по тебе.

Она вздыхает в трубку. — Я тоже. Но это всего в полутора часах езды отсюда. Я уже планирую свою следующую поездку на выходные.

— Не могу дождаться, — бормочу я, крепко прижимая телефон к уху.

— Сейчас мне нужно возвращаться к работе, но послушай меня. С ним все будет в порядке. Я просто знаю это. Он пережил десять лет ада не для того, чтобы сдаться сейчас. — Я киваю головой, хотя она меня не видит. — И ты знаешь, я думаю, что Джолин тоже может передумать. Я думаю, что сейчас она больше всего на свете испытывает чувство вины.

Я хмыкаю в ответ. После того, как меня выписали из больницы, я позвонила Тани, чтобы сообщить ей обо всем, что произошло. Она, в свою очередь, рассказала всю историю Джолин, которая, по-видимому, не сказала ни слова в ответ, и с тех пор молчит. Пока что я оставлю ее в покое, но я знаю, что, в конце концов, мне нужно будет с ней поговорить.

— Я позвоню тебе завтра, хорошо? — Шум болтовни и звяканья посуды смешивается с голосом Тани, что означает, что она уже не одна.

— Ладно. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Мы вешаем трубку. Я делаю глубокий вдох. А затем я толкаю дверь в его палату и полностью останавливаюсь, когда вижу, что на мне останавливаются его глаза.

— Ты проснулся, — выдыхаю я.

Мои ноги снова приходят в движение, подводя меня к краю его кровати. Я нежно кладу ладони ему на щеки и снова оглядываю его, как будто не наблюдала за ним последние несколько дней.

Врачи сказали мне, что с ним все будет в порядке. Тани сказала мне, что с ним все будет в порядке. Но я просто не могла позволить себе расслабиться и поверить в это до той самой секунды, когда я сама увидела, что он очнулся.

Мой большой палец проводит по складке, образующейся между его бровями. — Я так волновалась за тебя.

Выражение его лица такое, как будто он пытается что-то сообразить. Там меня ждет тысяча вопросов. Возможно, он пытается понять, что с ним случилось и почему он здесь, очень похоже на то, что пережила я, когда впервые очнулась на больничной койке.

Прежде чем он пытается открыть рот, чтобы заговорить, я прижимаю палец к его губам. — Я тебе все объясню. Но ты не можешь говорить. — Я скольжу взглядом вниз от его губ к неглубокой ране внизу. — Тебя ударили ножом в шею. Ты в порядке. Ты сможешь говорить. Они просто хотят, чтобы рана еще немного зажила, прежде чем ты начнешь говорить.

На самом деле его ударили ножом в трех разных местах, но, к счастью, основные органы не были задеты.

Я не осознаю, что мой палец все еще прижат к его губам, пока он не откидывает голову назад, чтобы отвернуться от меня. Мой взгляд возвращается к его лицу, пытаясь что-то прочесть на нем, но оно просто... пустое.

Бесчувственное.

Я все еще могу достаточно хорошо видеть его глаза и лицо, даже, несмотря на то, что он отвернулся от меня, и что-то здесь не так.

Я имею в виду, я думаю, он все еще мог злиться на меня за то, что я сказала в ту ночь пожара. Но он шел повидаться со мной, когда произошел инцидент, так что я не думаю, что это так.

Я не могу не задаться вопросом, может быть, то, через что он только что прошел, весь этот опыт... может быть, это то, что, в конце концов, заставило его сломаться.

Может быть, это было уже слишком для него.

Переломным моментом.

— Мне так жаль, Джейкоб. Это все моя вина. Тебя арестовали из-за меня. Ты здесь из-за меня.

Я наблюдаю, как его глаза закрываются, как будто он не хочет этого слышать. Как будто он не хочет прислушиваться к моим словам. Но мне нужно объяснить ему, что произошло той ночью. Мне нужно, чтобы он знал, что мой отец сделал с нами, и как мне плохо из-за этого.