Мрачное объятие демона - Амелия Хатчинс

— Я тебе не верю, — всхлипнула Оливия, на сердце которой лежал камень, а слезы продолжали течь по лицу.

Ристан поцелуями стёр их и убрал волосы от лица, когда сел на кровать и усадил к себе на колени Оливию. Его прикосновения были такими нежными, заставляя ее лишь сильнее рыдать.

Если большинство мужчин убегали, не имея малейшего представления, как успокоить плачущую женщину, Ристан просто продолжал гладить Оливию по волосам и нежно целовать ее лицо.

— Прекрати, — жестко вскрикнула она. — Я не заслужила этого от тебя! Я думала, что поступаю правильно, но лишь все испортила. Я спрятала стольких детей, скольких смогла найти, но твой народ убил их, когда сжег Гильдию. — Оливия судорожно выдохнула. — Я знаю, что дети мертвы.

— Нет, они живы. Все дети, которых ты спрятала в той комнате, выжили. Я бы никогда не стал лгать по такому поводу.

— Невозможно!

— Возможно. Катакомбы все еще существуют. Мой брат не стал их уничтожать. Лишь заколдовал от попадания не в те руки.

По словам брата, Синтия услышала слабое биение сердец, и так они смогли увести детей до того, как закрыли вход в катакомбы и сравняли Гильдию с землей.

— Мне нужно увидеть их, — прошептала она

— Ты не можешь, — тихо возразил Ристан со стальной решимостью в глазах. — Пока еще нет. Спасение детей не оправдывает то, что ты сделала с Олденом и со мной, как и не убеждает меня в твоей полной невиновности. Может и не специально, Оливия, вероятно по-наивности, ты помогла Киросу в деле с Магами. Мне нужно знать его цель.

— Я не стану помогать тебе вредить Гильдии, — тихо предупредила Оливия.

— А я не желаю вредить Гильдии. Мне нужно, чтобы ты, наконец, стала мне доверять по этому поводу. — Он вздохнул на ее скептический взгляд, понимая, что если желает добиться ее доверия, должен довериться ей сам.

— Я наполовину Фейри, моя мать когда-то была гордой Принцессой Демонов, и я третий сын Алазандера, предыдущего Короля Орды. Так же я брат нынешнего Короля, — выложил Ристан, наблюдая как с лица Оливии сходят краски. — Сейчас мы в состоянии войны, и, хочет того Гильдия или нет, они на стороне Магов, которые прокрались в ряды Гильдии и разрушают ее изнутри. Я не прошу тебя вредить самой Гильдии, а прошу помочь ей. Истинной Гильдии. Члены которой все еще верят в изначальную миссию. Маги уже подбивают людей и другие Гильдии просить у Фейри кровавой мести за падение Гильдии Спокана.

— Но… но ведь не Фейри ее уничтожили, — прошептала Оливия. — Погоди-ка. Ты — один из Принцев Орды? Так я была в Королевстве Орды? — пропищала она

— Да, — сказал он, когда ее лицо сильнее побледнео.

— Значит, благодаря мне монстры пытали сына Короля Орды, у которого я теперь в плену, — прошептала Оливия, чье лицо стало зеленоватого оттенка. — Погоди, а что мог сын Короля Орды делать в Гильдии? Шпионил? — спросила она.

— Выполнял, данное Ведьме, обещание, что с ее дядей ничего не случиться, пока она помогает моему брату, новому Королю Орды, попытаться спасти оба мира, — пояснил Ристан.

— Ты защищал Олдена от Магов или Гильдию? Или ты защищал Олдена, потому что он повинен в предательстве Гильдии? — затараторила Оливия, заставляя Ристана откинуться и поднять руки в защитном жесте.

— Тебе нужно меня выслушать. Я находился в Гильдии, потому что Синтия была занята в Царстве Фейри. Из-за того, кем они приходятся друг другу, я пообещал, что буду защищать Олдена, что с ним ничего не случиться. Тем более, что он помогал нам. Мы понимали, что Маги — серьезная опасность для Олдена, и хотели быть готовыми спасти его, если станет жарко. Оливия, Маги уже давно обосновались в Гильдии. Мы знали, что они прокрались во все аспекты Гильдии, но до недавнего времени не представляли насколько глубоко. Проблемы возникли не только в Гильдии Спокана. В Гильдии Нового Орлеана работают запасные Наемники, потому что основной состав исчез и в этом, естественно, обвиняют Фейри. Кого-то из Старейшин убили, кто-то пропал. И поэтому «Джастину» приписали принадлежность к этой Гильдии. Веришь или нет, но Орда согласна с тем, что Фейри принадлежат Царству Фейри. Мы не можем защитить твой народ от нашего в твоем мире, так что намного проще для всех, если Фейри останутся в своем мире. К сожалению, у нашего народа есть природная тяга и любопытство к людям, из-за чего Фейри невозможно запереть в Царстве Хочешь верь, хочешь нет, у нас здесь есть правила, которые помогают контролировать самых опасных существ. Как бы там ни было, в резне Гильдии виновны Маги и один сумасшедший, охеревший Бог, одержимый жаждой мести. Копался ли я в «нижнем белье» Гильдии? Черт, да. Нам нужны реликвии Фейри, потому что они принадлежат нам и не могут быть использованы в твоем мире. Реликвии нужны нам, чтобы не дать умереть нашему миру и наполниться твоему огромным количеством различных существ. Я находился в Гильдии для того, чтобы помочь, а не уничтожить ее.

— Ты можешь лгать, — прошептала она. — Ты сказал, что тебя зовут Джастин. — Она помолчала, покусывая нижнюю губу. Затем, когда ее щеки окрасил румянец, она прошипела: — Джастин Тимберленд? Придурок! Не могу поверить, что я не сложила все раньше! — Она шлепнула его по руке.

— Да, могу, но это было для благого дела, — оправдывался Ристан, игриво улыбаясь. — Клянусь с детьми все хорошо. А вот с детьми Синтии… нет. Нам нужно найти реликвии и спасти два мира.

— У Синтии есть дети? — спросила Оливия, округлив губы, которые Ристан жаждал обернуть вокруг своего члена.

— Целых три. Она впервые в истории Фейри родила тройню. — Ристан наблюдал, как Оливия складывала в голове срок, когда Синтия ушла из Гильдии, который оказался очень коротким. Из того, что в двух мирах время текло по-разному, тайны не было, но большинство не улавливали различий. — Конечно, время в наших мирах идет по-разному. Иногда медленнее, иногда быстрее. Сейчас приблизительно один день в твоем мире равняется четверти дня в Царстве Фейри. Тем более, что Фейри вынашивают детей меньше людей. Сердце Синтии все еще верно Гильдии, и ей и без Магов в Гильдии есть, о чем заботиться. Ее дети больны, — тихо проговорил Ристан, сопротивляясь желанию вкусить губы Оливии.

Которая прищурилась и продолжала покусывать губу, обдумывая его слова. Если она не перестанет ее кусать, губа будет болеть, но, черт возьми, это так возбуждало.

Сейчас были другие обстоятельства с новыми правилами. Ристан понимал, что Оливия могла помочь ему, и более того, понимал, как сильно ее жаждал. Он знал, что мог заставить ее поиграть в его шаловливые игры, но хотел, чтобы она сама этого пожелала. Ему не было необходимости притворяться, что он хотел ее и выстраивать объяснения, почему не должен ее хотеть.