Майн Рид: жил отважный капитан - Андрей Танасейчук

Неделю спустя — в номере от 11 декабря 1847 года, — уже основываясь на собственноручном письме Рида редактору «Духа времен», нью-йоркский еженедельник сообщал:

«Лейтенант Майн Рид, из полка нью-йоркских добровольцев, который получил тяжелое ранение при штурме Чапультепека и впоследствии был объявлен умершим, пишет нам в письме от 28 октября из Мехико, что хотя пуля величиной с голубиное яйцо (пущенная из эскопеты) пробила толстую часть бедра, нанеся огромный урон, считается, что жизнь теперь вне опасности. Ему нельзя поворачиваться, и он лежит на спине. На минувшей неделе мы опубликовали некролог, посвященный памяти этого замечательного молодого офицера, который долгое время являлся одним из лучших корреспондентов нашего издания. Мы сердечно поздравляем его со спасением».

Здесь же сообщалось, что вскоре читатели смогут познакомиться с новыми «Заметками стрелка в цепи» и узнать о приключениях «стрелка» в сражениях при Чапультепеке, Чурубуско и Молино дель Рей.

Действительно, чуть оправившись от ранения, даже еще не вставая с кровати, Майн Рид тут же принялся за продолжение своих очерков о Мексиканской войне, и оно появилось на страницах «Духа времен» вскоре после сообщения, опровергающего слухи о его гибели.

Между тем здоровье его восстанавливалось медленно. Первые недели Рид ходил, опираясь на трость, преподнесенную ему товарищами. Впрочем, трость от сослуживцев стала не единственной наградой доблестному воину. Вскоре состоялось и повышение по службе: Томасу Майн Риду было присвоено очередное воинское звание — «первый лейтенант корпуса добровольцев Армии США». Одновременно с новым званием ему был предоставлен «длительный отпуск по ранению», который, впрочем, не предполагал, что офицер оставит действующую армию.

Капитан корпуса добровольцев

Приказ об эвакуации подразделений американской армии, который венчал мексиканскую кампанию, был подписан в мае 1848 года. По окончании- отпуска по ранению (в декабре 1847 года) и до эвакуации Майн Рид исполнял должность командира роты, в которой теперь был первым лейтенантом, все в том же 2-м полку нью-йоркских добровольцев. После взятия Чапультепека и покорения Мехико воинская часть Рида не принимала больше участия в боевых действиях, а была отведена на отдых. Впрочем, активная фаза войны закончилась для обеих противоборствующих сторон (хотя американцев по-прежнему беспокоили гверильясы, нападая на фуражиров и небольшие подразделения), и в дело вступили дипломаты. Переговоры, как известно, закончились подписанием печально известного мирного договора в небольшом селении Гуадалупе-Идальго[27] к северу от Мехико. Это произошло 2 февраля 1848 года. Договор вступил в силу 30 мая того же года — до этого времени американские войска оставались в стране.

Чем был занят Майн Рид в этот период — с декабря 1848-го до возвращения из Мексики? Прямые свидетельства на этот счет отсутствуют, но и косвенных достаточно, чтобы дать представление о времяпрепровождении молодого офицера. Очевидно, что служба не отнимала у него много времени — часть была добровольческой, поэтому на исходе войны боевой учебой почти не занималась. Рид дописывал свои «Записки стрелка в цепи», и очерки регулярно появлялись на страницах «Духа времен». Сотрудничал он и в других изданиях: его корреспонденции из Мексики печатала «Нью-Йорк геральд». Статус героя войны превратил его в желанного автора для многих американских газет и журналов. Но литературная работа поглощала лишь часть его времени. В своей книге о муже Элизабет Рид сообщает, что в эти месяцы молодой офицер с увлечением отдался любимому делу — изучению местной флоры и фауны. Это явное преувеличение. Рид почти не покидал пределов столицы, лишь иногда посещая окрестности. Это объяснимо: он еще не совсем оправился от раны. К тому же выезд за пределы Мехико из-за партизан-гверильясов был сопряжен с риском и поэтому, по приказу командования, возможен только в сопровождении боевого охранения.

В эти месяцы Рид энергично окунулся в светскую жизнь. Высокий ростом, атлетического телосложения молодой офицер с репутацией героя, свободно говорящий по-испански, неизменно изысканно одетый, — перед ним были открыты двери домов местной знати — прежде всего из числа тех, кто был лоялен к американцам. Он с удовольствием посещал приемы и балы, бывал в театре. И конечно же ухаживал за местными сеньоритами. В пользу того, что «занятие» это поглощало изрядную часть его досуга, красноречиво свидетельствуют не только страницы очерков «стрелка в цепи» или романа «Вольные стрелки», но и некоторые газеты того времени, — по крайней мере, те из них, что выходили в городах, жителям которых имя Рида было известно. Например, в марте 1848 года «Дэйли диспетч» из Питсбурга опубликовала такую заметку:

«Лейтенант Майн Рид, о гибели которого недавно сообщалось, собирается жениться на сеньорите Гуаделупе Рохас, дочери сенатора и очень красивой девушке. Говорят, что она является одной из богатейших наследниц в долине Мехико».

Действительно ли Рид собирался жениться, или то были досужие разговоры, но слухи о матримониальных планах Рида достигли и его родины — родительской семьи. На расспросы родных и знакомых ни отец, ни мать ничего не могли сообщить любопытствующим, поскольку сами не имели от сына почти никаких известий. Мы уже упоминали о письме, посланном в Ирландию вскоре после ранения с сообщением, что он жив, хотя и серьезно ранен. Это было короткое послание — более обстоятельное письмо Рид написал и отправил 20 января 1848 года, вскоре после выписки из госпиталя. К сожалению, сохранилась только первая его часть — окончание письма было утрачено еще при жизни писателя. Но письмо это весьма интересно и проливает свет на взаимоотношения Рида с семьей, которые, как уже отмечалось, простыми не назовешь. Приведем сохранившийся фрагмент:

«Армия США, город Мехико.

20 января 1848 года.

Могу ли я надеяться на то, что Вы сможете простить меня за молчание, что длилось несколько лет? Когда я писал Вам последний раз, я принял решение, что не буду отвечать на письма до тех пор, пока не стану достоин продолжения переписки. С тех пор обстоятельства переменились. Они дали мне возможность занять достойное место среди солдат доблестной армии и доказать, — прежде всего самому себе, — что я не так Уж недостоин той благородной крови, что течет в моих жилах. О, как бьется мое сердце, готовое возобновить эти нежные узы — узы отцовской, братской, сыновней любви; те золотые звенья цепей сердечной привязанности, так давно и прискорбно разорванные!