Валлия (СИ) - Лебедева Василина

Я старалась, очень! Но получалось неважно. Она успокаивающе уверяла, что надо просто каждодневно заниматься, тренировать энергетическое восприятие. Однажды, зайдя недалеко в лес, присела около дерева на корточки и, обняв ствол, я вслушалась и только еле-еле, на грани сознания чувствовала тоненький поток. О том чтобы управлять, как делала это Марта, даже речи не шло. Хотя бы увидеть, почувствовать более чётко. Такую и застал меня Матвей с корзиной в руках. Присел рядом.

– Ну как?

Открыв глаза и удручённо покачав головой, встала.

– Всё так же, – вздохнула, – Может, у меня вовсе никогда не получится, и я просто зря стараюсь, – прислонилась спиной к дереву и расстроено прикрыла глаза.

– А ты говорила, что носишь артефакт. Покажи-ка его.

Я настороженно на него посмотрела:

– Зачем?

– Да просто покажи, не снимай. Есть у меня догадка.

Я помедлила, но всё-таки достала крестик и на своей ладони показала ему. Он наклонился, внимательно рассмотрел его.

– А ну-ка, переверни его, – осмотрел с другой стороны, и даже прикрыв глаза, чуть наклоняясь к моей ладони, принюхался, – А ты когда последний раз его снимала?

Нахмурилась:

– М-м-м… Я вообще его не снимаю. А что?

Тут он удивлённо вскинул брови:

– Как! А почему? А ну-ка вспомни: что чувствовала до того как его надела и после?

Я, убрав крестик за пазуху, выпрямившись, медленно побрела к становке.

– Мне его надели, когда я болела. Давно. С тех самых пор я его не снимала – это моя защита.

– Знаешь, дочка, – Матвей, приноровившись к моему черепашьему шагу, шёл, задумчиво покачивая головой, – Мне кажется… вернее я чую, что он тебя не только защищает, он тебя закрывает. Вот как дверь либо нараспашку, а с ним она у тебя прикрыта так, что только щёлочка осталась. Артефакт у тебя сильный. Это да, – он опять задумчиво покачал головой, – А здесь чего боишься? Вроде все уже знакомы тебе, чужих в становке редко встретишь.

Я удивлённо на него посмотрела:

– А я не знаю. Ношу и всё, уже даже не замечаю его, срослась с ним, наверное.

Мы дошли до домов. Мне в одну сторону, Матвею к своему дому в другую. Он посмотрел в чистое небо и, улыбнувшись, сказал:

– Ты всё же попробуй снять. Ежели боишься, то ненадолго, может, я прав и ты распахнёшь дверь, – подмигнув, двинулся дальше.

Задумчиво смотрела ему в спину, постояв ещё некоторое время, дошла до нашего домика и присев на ступеньку крыльца вытащила крестик, висящий на специальном витом длинном шнурке, способном растягиваться при обороте. Сняла его и, держа в ладони, вспомнила, как он у меня вообще появился.

Мне было чуть больше двенадцати, когда начались лунные дни, именно тогда и проснулась моя волчица. Единственно, что запомнилось от её пробуждения: «Дайте просто умереть!» Изматывающая, непрекращающаяся боль: мышцы ныли, словно жгуты вытягивали из тела, выкручивали, безумная боль в животе, температура. Мама помнится, все эти дни провела рядом со мной, постоянно спаивая мне различные настойки, боль они не убрали, но хоть сон стал спасительным забытьём.

В срочном порядке разбираясь со всеми делами, мама говорила, что нужно срочно уехать и селиться подальше от людей, рядом с лесом, так как неизвестно, сколько пройдёт времени на пробуждение волчицы и каких последствий ожидать.

Так и начались мои самые счастливые полтора года. Поселились мы в стареньком домике на краю леса в забытой всеми деревеньке, где из всех жителей остались три старушки, да мужик алкаш. Но самое главное было для меня: наконец-то мама была рядом! Каждый день, ночь, она заботилась обо мне.

Мы вместе гуляли по лесу, готовили, убирали, занимались по школьным учебникам и я чувствовала себя самой счастливой на свете, даже мои сумасшедшие боли потихоньку сходили на нет. Через месяц после моего тринадцатилетия произошёл мой первый оборот.

Сутки я мучилась и не могла обернуться, думала, с ума сойду: сознание постоянно раздваивалось, желания, мысли мои и волчицы переплелись в клубок не желая разделяться. Как маме удалось тогда вытянуть волчицу – не знаю. Тогда я ещё больше возненавидела отца: за его отсутствие, за его обращение с мамой, за полное игнорирование дочери! Ведь при пробуждении зверя именно отец, либо другой сильный оборотень дозываются и вытаскивают вторую сущность легко и безболезненно.

Через полгода мы уехали из той деревеньки, а через год моей волчице захотелось гулять. Это было такое свинство с её стороны!!! Я сидела в квартире, боясь даже открыть окно, не то что на улицу выйти, так как, по словам мамы от меня за версту тянуло феромонами волчицы, хорошо хоть зима была!

К счастью моё вынужденное заточение долго не продлилось – буквально через несколько дней в дверь нашей квартирки позвонили. Сидя в комнате, настороженно вслушивалась в разговор мамы с незнакомым мужчиной, изнывая от любопытства. Быстро переговорив, они зашли в комнату, и пока мама придерживала меня за плечо, наверно чтоб я не шарахнулась, с интересом рассматривала старого оборотня, пока он меня сосредоточенно обнюхивал. Достал из своего чемоданчика шприц, набрал немного моей крови из вены, кивнул маме и ушёл.

Единственное что мама тогда объяснила: становление волчицы завершается и ей хочется покрасоваться. Ну, а перед кем красоваться? Естественно перед самцами, отсюда и выброс феромонов, на которые и должны сбегаться подходящие самцы. У-у-у, а мне от этого только ещё страшнее стало. Хорошо хоть мама нашла того, кто сможет создать артефакт, который заблокирует мой запах, но на это нужно время. А сейчас я понимала, что ещё и деньги.

Через шесть дней он вернулся, меня напоили какой-то гадостью, после которой я уснула, а проснулась с болью во всём теле, бешеной температурой и с артефактом-крестиком. Вот с тех пор я его и не снимаю.

Сжав крестик в кулак, уже решилась отложить его на ступеньку, как вспомнила момент, когда Максим сжал его в кулаке. Стоило отделить от меня защиту артефакта, как в голове словно забили в колокол.

Та-а-а-к… Я внимательно посмотрела на крестик. Нет, надо дождаться Марту, если мне станет плохо так же, когда на меня его надели, а я одна и даже помочь некому будет. Я решительно убрала крестик за пазуху, дождусь Марту и сниму его!

Ждать долго не пришлось: через два дня она приехала в становку и после обмена новостями, я поделилась своим решением: снять артефакт. Даже заранее придумала несколько доводов, мало ли – начнёт отговаривать, они на почве моей безопасности уже «свихнулись».

К моему удивлению Марта даже слова не сказала против, только предложила мне лечь на диван и только потом снять.

– Готова?

Я, вдохнув, кивнула.

– Не бойся, снимай и клади мне на ладонь, А если что пойдёт не так, тут же надену его на тебя.

– Нет, не надо, даже если станет плохо, лучше я потерплю. Не буду же я ходить с ним до самой смерти! – сняв крестик, отдала его Марте и…

– Я ничего не чувствую, – посмотрела на неё удивлённо.

– Да? А может так? – и она отошла.

Стоило ей сделать несколько шагов в сторону, как я закричала. Марта метнулась ко мне, но я, прохрипев чтоб она отошла, сцепила зубы. Создатель, как же хорошо, что я лежала!

На меня словно обрушилась волна звуков, запахов, ощущений, ещё сильней сцепила зубы, стараясь, сдерживаясь чтобы меня не стошнило от накатившей дурноты. Дико кружилась и болела голова! Я задыхалась! Слушая советы Марты, старалась дышать маленькими вдохами и, зажмурив глаза, пыталась успокоиться.

Вдох-выдох, вдох… улавливаю множество запахов, которые до этого различала с трудом. Запах стоящей рядом Марты, травяного чая, который пили на завтрак и блинчиков, свежести и озона, который доносился из распахнутой форточки и ещё множество, множество других. Раскрыв глаза, сфокусировала взгляд на потолке, опустила его на стену, медленно перевела на окно и отвернулась. Из глаз хлынули слёзы.

– Лия, – голос Марты дрожал, – Может, прервёмся?

– Н-н-нет, это просто от солнца. Глаза режет. Я смогу, Марта. Ты что-нибудь видишь? Что с моими потоками? – я опять открыла глаза, но теперь уже постепенно и в окно не смотрела. Стало легче, Марта подошла и положила ладонь мне на лоб: – Где крестик? – я попыталась приподняться, но Марта надавила сильнее и удержала.