Начало конца (СИ) - Заболотников Ярослав Гивиевич

– Кажется, я убила человека… – севший голос прогремел страшным приговором, а на утративших сияние изумрудных глазах заблестели слёзы.

– Как минимум сделала калекой… – взмахнул рукой Леонардо, и полусогнутая ладонь расцвела веером пальцев. – Кровавое безумие присуще всем вампирам, но, в отличие от тебя, другим чужды муки совести. Именно поэтому сейчас ты находишься перед главным выбором в своей жизни, – он приблизился к прикроватной тумбочке и оставил на ней закупоренную колбу с серым содержимым. – Ты вольна раз и навсегда положить конец страданиям, свободно покинуть мои владения или же… прийти в левое крыло особняка и разделить со мной трапезу: нам есть что обсудить. В последнем случае потрудись привести себя в порядок.

Проводив мокрым взглядом спину некроманта, Лайла осталась наедине с ворохом пасмурных мыслей, однако она уже наперёд знала, как поступить…

***

Оставь Рэксволд с Эрминией серого жеребца крестьянам – принёс бы он им ещё больше бед: за такого коня многие и убийством не погнушаются, коли бдительные хозяева свести не дадут. Двигаясь верхом по просёлочной дороге, странники объезжали скальную гряду, подыскивая пологий склон, чтобы вернуться к могиле. Вчерашний день плавно перетёк в сегодняшний, но всё, что им удалось найти, – это паршивое настроение, гудевший в голове недосып и злополучный Бамбук, из-за которого погиб уже второй человек. Лайлу явно приманил запах жеребца. Должно быть, потом она увидела знакомую лютню в чужих руках и не смогла сдержаться…

Рэксволду хотелось верить, что вампирша не тронула других осознанно. Но раз крестьянин не заикнулся о демоне с горящими глазами, значит, никто не видел расправы. Находись бедолага не один – могла погибнуть целая семья…

Эрминия же размышляла о другом: как далеко способна завести принцессу кривая дорожка, прежде чем груз вины утянет новоявленную убийцу в омут, откуда уже не выбраться – лишь ползать по склизкому дну, перебирая руками кости невинных жертв.

Однако соображения странников сходились в одном: без нового плана одичавшую подругу не изловить. Усталость путала думы, не говоря об ощущениях. Мокрая одежда и та казалась тёплой. Сейчас следовало прикопать разрытую могилу, развести костёр да завалиться спать. С бодростью приходят и здравые суждения, а не те печальные вердикты, что кровавым пером выводил утомлённый рассудок.

***

Лайла держала в дрожащей руке откупоренную колбу. Чудовище, которым она стала, не должно покинуть эту комнату. Терять уже было нечего: знакомый мир, друзья, любимый – всё осталось в прошлом. Принять отраву и исчезнуть в муках – самое верное решение. Однако не давала покоя одна мысль. Если Звёздный Камень взорвался до того, как Сумеречная Плеяда пролила на него свой свет, и грандиозный план Леонардо пошёл прахом, почему высшие силы не вернули Джона? Он, как и Эрминия, пал невинной жертвой в чужой войне, только почему-то не удостоился чудесного воскрешения. Где справедливость? Духи же сами привели Лайлу на несчастное плато, сами наделили огненной магией, способной противостоять Злу. Она была готова биться за спасение мира, разить Тьму пламенными чарами, а в итоге… послужила лишь отвлекающей марионеткой. И вместо награды её лишили всего, выбросили на задворки судьбы, как разбитое корыто.

Всю жизнь Лайла старалась поступать правильно: от первых сознательных шагов до поисков могилы отца и противостояния могущественному чернокнижнику. Но всякий раз благие намерения выходили боком: если не ей, то окружающим. Даже простое желание справиться об участи сбежавшего коня… Очень хотелось всё закончить глотком пепельной смолы. Вот только это походило на очередное «правильно», за которым крылась новая трагедия, способная докатиться до Рэксволда и Эрминии. Возможно, в кои-то веки следовало выбрать совершенно иной путь – пробка вернулась в стеклянное жерло.

Утерев слёзы и оставив колбу на шёлковой простыне, вампирша вышла из комнаты. Робко ступая по светлому коридору с десятком старинных картин, она добрела до винтовой лестницы. Три десятка ведущих вниз мраморных ступеней – просторный холл. В его центре, обрамлённая шестиугольником из ковров, располагалась бронзовая статуя быка в натуральную величину. Свирепый взгляд животного устремлялся к входным дверям из красного дерева, а на правом роге висел заботливо оставленный плащ с капюшоном. Лайла посмотрела на высокие витражные окна, ронявшие на пол цветные узоры: солнце светило не по-осеннему ярко – где бы она ни находилась, это был не Виверхэль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Внимательно оглядевшись, Лайла направилась к золочёным воротам, за которыми начиналось левое крыло особняка. Однако не успела она пройти и пяти шагов, как дорогу преградил слетевший откуда-то ворон. Он громко крокнул и, скрежетнув когтями о каменные плиты, весьма осмысленно уставился на гостью. Вампирша попыталась обойти его по дуге, но тот, сверкая чёрными бусинами глаз, сместился вместе с ней, всё так же преграждая путь. Девушка скрестила руки на груди:

– Возможно, ты не в курсе, но меня пригласил твой хозяин.

В ответ на замечание птица вспорхнула, как Лайла думала, чтобы дать наконец ей пройти, только ворон полетел прямо на неё. Вампирша даже руки расцепить не успела – лишь зажмуриться. Плечо ощутило двухкилограммовый вес и заходившие по одежде острые когти. Когда движения прекратились, девушка недоверчиво приподняла веки: в дюйме от лица чернел мощный клюв – после всего пережитого не хотелось в одночасье лишиться глаза.

– И что ты от меня хочешь? – осторожно спросила Лайла.

Ворон клюнул застрявшую в волосах сосновую шишку. Представив себя со стороны, вампирша тяжело вздохнула и признала поражение:

– Веди…

Пернатый привратник сорвался с плеча и перепорхнул на мраморные перила – Лайла обречённо последовала за ним. Так она снова оказалась на втором этаже, на пороге небольшой комнаты с выложенной из камня угловой ванной, высоким напольным зеркалом и… манекеном, одетым в зелёное платье с фигурным вырезом и кружевными рукавами. По фасону оно очень походило на то, что вампирша носила в Эльтароне.

Услышав повелительный «крок», Лайла обернулась на сидевшего в коридоре ворона, а затем вошла в помещение, закрыв за собой дверь. Изящное платье… Соблазнительный парок над ванной… Некромант затеял какую-то игру – нужно было держать ухо востро. Принимать дары, а уж тем более водные процедуры, в стане врага вампирша не планировала.

Вооружившись губкой с гребнем, лежавшими на каменном бортике, она потратила пятнадцать минут на распутывание волос и ещё столько же на оттирание грязи с потрёпанной одежды. Сухие листья, шишки, комья засохшей земли, следы застарелой крови – выкопанный из могилы мертвец и тот был бы чище. Когда вода в ванне приобрела оттенок дубовой коры, в зеркале уже стояла хмурая наёмница, чуть помятая с долгой дороги. Но только не для Лайлы: из-за бледности, дырок в корсете, рваных сбоку штанов и покорёженных сапог, она всё равно видела себя эксгумированным трупом, просто омытым дождём.

Вернув принадлежности на место, девушка покинула ванную и спустилась в холл. Восседавший на кованой люстре ворон наблюдал, как гостья направляется к золочёным воротам, но в этот раз препятствовать не стал: позволил вампирше войти в богатый трапезный зал.

Ступив на бордовый ковёр, украшенный хитросплетениями золотых звёзд, Лайла заметила некроманта, который, подобно правителю или главе клана, сидел в конце длинного стола с кубком в руке. Впервые она видела его не в тёмной мантии, а расшитой серебром чёрной рубашке. Правую кисть Леонардо украшал перстень в форме птичьего черепа, левую же, жуткую и когтистую, неизменно покрывала перчатка. Аналогичным образом благородные одеяния таили под собой червоточину души, в чём вампирша даже не сомневалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Не совсем то, что я ожидал увидеть… – после недолгой паузы, изрёк колдун. – Однако всё же лучше, чем было… – он указал ладонью на противоположную часть стола, где пустовал обтянутый мягкой кожей стул.