Игры на кровь - Сергей Игнатьев

Если не чувствуешь боли – как узнать, жив ли ты?..

Если не чувствуешь боли – кто ты? Может быть, бог… а может быть, сама Смерть.

Ни боли, ни вины, ни любви… только лед. И ничего, кроме льда, холода, снежных вихрей и мерцающей звезды в черной бездне, не дающей тепла.

Тогда он вновь представил Ее… Ту, что приходила со свистом ледяных вихрей…

Ту девушку, которую он пытался догнать, за которой бежал, не обращая внимания на стегающий по лицу ветер, Ее – призрачную богиню забвения, а быть может – Снежную принцессу, в чьих глазах тоже не было тепла.

Ту, что была отражением его души в искрящихся гранях вечного льда…

Он посмотрел вверх. Снежная пыль кружилась над ним, оседая на ресницах, кружилась причудливыми хороводами в бездонной черноте.

Он раскинул руки…

Не отрывая взгляда от полета снежинок, стал медленно падать назад. На мягкий ковер из снега…

– Смотри, смотри… – донеслось оттуда, из бездонной черноты, в которой кружились мириады крошечных серебряных звезд – снежинок… – Ресницы у него подрагивают… Жив он!

– Серж?! Серж!!! Ты слышишь меня?

Его хорошенько хлопнули по щеке. Потом еще и еще раз…

– Серж?!

Он разлепил веки, сощурился от невыносимо яркого света.

Тибет и Игорь нависали над ним. Серж полулежал в кресле, как был – в черном плаще, обтягивающем черном свитере, из-под которого выбилась серебряная цепочка с амулетом, дающим доступ к сгинувшему артефакту «Алатырь»…

Он попытался сказать что-нибудь, но тут же закашлялся. Во рту пересохло, нестерпимо саднило в горле.

– Во тебя торкануло-то… – с завистью пробасил Тибет. – Метался тут по креслу, бормотал чего-то про снег и про «навсегда»… Мы уж думали, пора тебя откачивать… Снежный ты наш…

– Валялся?.. тут?.. – согнувшись пополам, откашливаясь, прохрипел Серж. – Я не уходил в Скольжение?!

– Неа… – Игорь отрицательно покачал головой. – Валялся тут с закрытыми глазами и разговаривал. Напугал нас…

– Че, глюков словил? – заржал Тибет.

– Да нет… – Серж провел руками по лицу. Неуверенно улыбнулся. – Кое-чего похуже…

– Ладно, хрен с глюками. – Игорь встал в полный рост. – Нам ехать пора, как я понимаю? Ты с Лордом на сколько договаривался?

– На утро… Еще рассвет встретить успеем. – Серж поднялся с кресла, неверными шагами прошелся по комнате. – Да, неплохо отдохнули…

Неженку решил оттащить в мастерскую – она больше не подавала никаких признаков жизни – закаченные глаза, мертвенно бледная кожа, поблекшие перья. Если бы речь шла о человеке – это могло значить только одно: вампирский «вирус» достаточно распространился по крови и принялся за первичную перестройку организма. Но как подействует укус на Золотую мариссу – предположить было сложно.

Ее просто опустили в ржавую ванну, укрыв тем же самым брезентом, а рядом оставили канистру, на дне еще которой оставалось немного крови. Новообращенной вампирше должно было хватить.

Поехали на привычном игоревском «бумере». Лорд со своими отмороженными Бурджа ожидал Сержа в районе Каширки – на брошенном футбольном поле, возле промзоны…

«БМВ» мчал по предрассветной Москве.

На полдороге Серж сказал Игорю, неожиданно для самого себя:

– Парни, а давайте реально встретим рассвет, а?

– Не боись, дотянем как-нибудь, – ободряюще похлопал его по плечу Тибет.

– Нет, я имею в виду – на нашем месте… Помните? Там, где всегда?

Все трое переглянулись.

Не говоря ни слова, Игорь кивнул и доведенным до автоматизма жестом вывернул руль.

Смотровая площадка. Воробьевы горы. Москва. 12 апреля. 05:25

В этот сумрачный, предрассветный час на смотровой площадке Воробьевых гор не было ни души. Дождь ушел стороной, было свежо, даже холодно. Над Москвой медленно занимался рассвет, солнечные лучи загорались на оконных стеклах, на витринах, на поверхности луж, оставшихся после ночного дождя.

Город просыпался…

Край серых «хрущевок» и пестрых магазинов, изрытый подземными норами метро и опутанный сетью проводов муравейник. Город… Поле боя наступающего Света и Тьмы, уходящей, чтобы вернуться.

Они стояли втроем, глядя в одном направлении – щурясь на восходящее солнце. Перед ними лежало их поле боя… поле боя, в которое они готовы были превратить весь мир.

Они были ровесниками века – и такими же отчаянными, веселыми, талантливыми, неудержимыми, жестокими и взбалмошными, как их век. Трое мальчишек высокородной крови, вставших на Путь Тьмы. Ставших вампирами.

Тьма любила их. Этот мир принадлежал им. Оставалось только прийти и взять его.

Они были вместе. В душе они так и остались мальчишками – жестокими, самоуверенными и упрямыми мальчиками, верящими в свои собственные идеалы и свое нерушимое братство. Последними рыцарями трусливого и слабого мира. Его Черными рыцарями.

Они переглянулись.

– Сегодня наш день, братья… – Серж улыбнулся, вытягивая вперед правую руку. – И что бы ни случилось – помните, что мы говорил тогда, в 17-м? Покидая Москву, не зная, вернемся или нет?

Игорь кивнул:

– Что бы ни случилось… нас трое… Мы вместе ушли во Тьму… – он положил свою руку поверх руки Сержа.

– Мы вместе идем в ней… – чуть хрипло продолжил Тибет. Его ручища легла на руку Игоря.

– Это наш путь… Мы вместе. Мы – братья, – закончил Серж. И положил левую руку на кисть Тибета.

Солнце осветило Москву, яркие блики заплясали на высотке МГУ, тянущейся к небу вдалеке за их спинами.

Постояв немного, выкурив по сигарете, вампиры двинулись к «БМВ» ожидающей их с включенными фарами.

Начался новый день.

Первый день их нового мира.

Промзона в районе Каширского шоссе. Москва. 12 апреля. 07:45

«БМВ» стоял возле обшарпанного бетонного забора. Невдалеке, за широким давным-давно брошенным футбольным полем, поскрипывали на ветру чахлые деревца. Дальше тянулись линии ржавых гаражей и ангаров.

Серж курил, молча смотрел на сизые тучи, вновь надвигающиеся наперерез солнцу.

– Едут… – негромко сказал Игорь, легонько постукивая пальцами по рулю.

Со стороны промзоны, подпрыгивая на ухабах, двигалась четверка забрызганных грязью джипов. В них оглушительно ревела музыка.

Едва головная машина затормозила напротив «бумера» вампиров, как распахнулись двери и на потрескавшийся бетон начали спрыгивать пестрые представители Семьи Бурджа.

Лорд выделялся даже среди своих парней – высокий широкоплечий блондин в коричневом кожаном плаще, тяжелых ботинках, с причудливой панковской прической и целым набором сережек. Хрипло матюгнувшись, оправив плащ и оскалившись, небрежными движениями руки он приказал своей свите занять соответствующие места, беря под прицел подходы к месту встречи.