Котовский. Робин Гуд революции - Олег Смыслов

Кадры нашей дивизии состояли из бессарабцев; только огромная выдержка могла заставить их остановиться, не двигаться дальше через прочный лед в свои родные края. Пощелкали зубами, поглядели на свой берег, кавалеристы Котовского помаячили в своих красных шароварах по буграм и… ушли от Днестра. Двинулись в новый поход…»

В 41-ю дивизию кавбригада Котовского была передана временно. Как подчеркивает Шмерлинг, «начдив 41 всячески сдерживал порыв Котовского. Он преувеличивал силы противника и недооценивал боеспособность кавбригады, предупреждая ее командира, что, по его сведениям, под Одессой сосредоточилось до пятидесяти тысяч белогвардейцев».

До Одессы оставалось всего 40 верст, когда бригада Котовского заняла телеграфную станцию Потоцкое, расположившись на отдых. Григорий Иванович потребовал у телеграфиста телеграфную ленту за прошедшие сутки, и вдруг раздался стук ключа… Оказалось, станция Раздельная, занятая белыми, вызывала Одессу. Комбриг приказал отключить Одессу, а на вызов ответить: «Я — Одесса».

И Григорий Иванович стал принимать сводку, адресованную начальнику Одесского гарнизона: «Принимайте точную оперативную сводку. Красная 41 дивизия южнее Березовки, 45 дивизия севернее Березовки и конная армия Котовского в самой Березовке. Прошу выставить сильную охрану со стороны станции Сортировочная, а также организовать оборону Пересыпи. Все. Генерал Шевченко. Кто принял сводку?»

Ответ был ошеломляющим: «Сводку принял Котовский!»

Недолгая пауза и на ленте появляется возмущение: «Что за безобразие в такое время заниматься шутками!»

В ответ снова: «Сводку принял Котовский!»

Опомнившись, генерал предлагает Григорию Ивановичу повести свою конницу против большевиков.

Но не тут-то было: «С малых лет я веду борьбу с эксплуататорами рабочих и крестьян и буду вести до тех пор, пока вы окончательно не будете уничтожены. Часа через три ждите меня в Одессе». Теперь разговор окончен…

О том, как кавбригада Котовского входила в город, свои ценные воспоминания оставил И. М. Жалоба: «В Одессу мы вошли с Пересыпи по Московской улице, через Черный мост… дошли до 1-й заставы и увидели… поезда деникинцев, которые двигались от станции Одесса-Главная на Раздельную. Г. И. Котовский дал нам приказ открыть огонь по поездам. Бой был горячий, наши артиллеристы так стреляли, что дула были горячими, и деникинцев загнали обратно в Одессу — на станцию Одесса-Главная. Наша бригада пошла дальше в село Дальник, где было полно деникинцев. Это было в 12 часов ночи, а мы с самого утра ничего не ели. В Дальнике мы открыли пулеметный огонь с 25 тачанок и орудий. Здесь мы захватили много пленных, орудий, пулеметов и боеприпасов. Утром часть кавалеристов поехала в город и освободила тюрьму, а остальные пошли в колонию Фрейденталь, где захватили много трофеев, а потом двинулись в село Маяки… загнали деникинцев в плавни. Тут уже стали сдаваться без боя. Последний бой был в немецкой колонии Зальц, где Г. И. Котовский построил кавбригаду и сам… повел кавалеристов на деникинскую пехоту… Здесь наша бригада захватила несколько тысяч пленных, несколько генералов и много трофеев…»

Донесения Котовского начальнику 41-й дивизии прекрасно передают обстановку тех дней и, конечно же, настроение самого комбрига:

«У вас, товарищ начдив, полнейший кавардак. Прошло пять часов с момента, когда вы обещали прислать смену на станцию Застава 1, а ее нет… Связь поставлена до невозможности плохо, даже на вокзале главном ни до кого не дозвонишься. С городом никакой телефонной связи, т. е. с штабдивом… Прижмите вашего начальника связи, чтобы он установил связь с вокзалами и заставами, не забудьте, что Застава первая есть рубеж… Оставляю взвод еще до девятнадцати часов. Если ему не прибудет смена, он уйдет на Маяки».

«8-го февраля, 12 часов 20 минут. Доношу, что доблестная, вверенная мне кавбригада и батарея, исполняя данную ей задачу, в своем направлении на маяки настигла неприятеля в селении Николаевское, оно же Фронталь. Противник состоял из следующих частей: Уланский полк, 75-й Севастопольский, 42-й Навагинский, запасной батальон, инженерные части и четырехорудийная батарея. Кавбригада повела наступление и после часового боя и отчаянного сопротивления противника разбила его наголову. Остатки неприятеля в панике бежали в направлении Маяки — Овидиополь. Захвачены четыре орудия, восемь пулеметов, громадный обоз и более двухсот пленных. Офицерство частью перебито в бою, частью застрелилось само. По последним сведениям, полученным от крестьян, противник в большом количестве движется по берегу Днестра от Тирасполя к Маяки, где он решил во что бы то ни стало удержать переправы».

«11-го февраля, 17 часов. Вчера, 10-го, выступив с кавбригадой в Маяки, в течение целого дня выбивал и обезоруживал противника, засевшего в плавнях, так как румыны их в этом районе не пропускают. Ночевал в Греденице. Сегодня утром выступил из Греденицы через колонии Кандель и Зельц, где встретил конную разведку противника. Противник оказался более 1500 сабель и 500–600 — пехоты, при двух батареях и пяти бронепоездах на станции Кучурганы. Стремительной кавалерийской атакой противник был выбит из колоний Баден и Страсбург, из которых в полнейшей панике бежал в направлении Ново-Савицкая — Тирасполь, бросив орудия, пулеметы и много обоза.

Бронепоезда противника все время обстреливали нас ураганным огнем из всех орудий. Завтра двигаюсь на Тирасполь».

Что же касается освобождения Одессы, то оперативная сводка 45-й дивизии от 7 февраля 1920 года фиксирует следующее: «Кавчасти 7 февраля на рассвете выступили из села Кубанка и пошли к городу Одесса со стороны Пересыпи. Неприятель, засевший в центре, упорно сопротивляется. Кавбригада, окружив город со стороны заставы, первой выбила оттуда противника, парализовала бронепоезда и тем самым способствовала занятию города. Продвигаясь дальше во исполнение приказа по 41 дивизии, 8 февраля в 20 часов настигла в Дальнике противника, разбив его наголову».

А 12 февраля 1920 года кавбригада Котовского освободила Тирасполь…

С 14 февраля 1920 года белые прорывались на север на соединение с петлюровцами. Развернулись тяжелейшие бои. Котовцы пошли наперерез противнику… Как уточняет Шмерлинг, только с 14 на 15 февраля котовцы в конном строю ходили в атаку девять раз.

Тогда же русский политический и общественный деятель В. В. Шульгин, как и многие его товарищи, оказался в плену у котовцев. Несколько позднее он напишет об этом, прямо скажем, не без удивления и восхищения к персоне Котовского, оставив очень важное свидетельство для истории: