Психология личности - Артур Реан

Так, в одном эксперименте (Coie J., Kupersmidt J., 1983) изучалась зависимость между агрессивностью и социальным статусом на выборках знакомых и незнакомых между собой детей, учеников четвертых классов. Основой для установления социального статуса и популярности детей послужили отзывы их одноклассников. В процессе эксперимента как знакомых между собой, так и незнакомых детей пригласили после занятий принять участие в командной игре. Школьники, которые предварительно были оценены своими сверстниками как «самые неприятные», в общении со сверстниками в процессе эксперимента чаще демонстрировали агрессивное поведение, как вербальное, так и физическое. В большинстве случаев независимо от того, играл ли ученик со знакомыми или незнакомыми ребятами, его социальный статус в игровой группе был таким же, как и в классе.

В одном исследовании изучались особенности взаимодействия со сверстниками популярных и непопулярных в своей группе дошкольников (Калягина Е. А., 1998). Было обнаружено, что для популярных детей наиболее распространенным вариантом поведения являлось бесконфликтное решение проблемы, связанной с просьбой сверстника поделиться чем-то (например, отдать игрушку). Причем это не было просто уходом от ситуации, а скорее попыткой самостоятельного ее разрешения, без обвинительных и агрессивных реакций в адрес сверстников («Возьму другую игрушку», «Подожду» и т. п.).

В противоположность этому у непопулярных детей самым распространенным способом поведения в ответ на просьбу «поделиться имуществом» была прямая или косвенная агрессия («Изобью их всех», «Возьму палку, побью их и отниму мяч» и т. д.).

Вместе с тем мы по-своему интерпретируем эти данные, полагая, что тревогу в данном случае должно вызывать не только агрессивное поведение непопулярных детей, но и неагрессивное поведение популярных. Как видно из приведенных данных (табл. 9.1), непопулярные дети вообще не используют такую форму поведения, как «подарок», т. е. уступку без колебаний того, что нужно сверстнику, по первой его просьбе. И, вполне очевидно, это не может не тревожить. Но так же вряд ли следует безгранично радоваться и эйфорично воспринимать тот факт, что популярные дети абсолютно не используют ни в каких случаях такую форму поведения, как «отказ», а форма поведения «подарок» является безоговорочно доминирующей. Этот ранний детский опыт может стать основой социализации (усвоения по механизму социального научения) такой стратегии поведения, как «уступка», которая, в общем, считается неконструктивной.

Пожалуй, наиболее конструктивным и, мы бы даже сказали, наиболее зрелым оказывается поведение детей, которые не относятся к экстремальным социометрическим группам, т. е. не попали в разряд как особо популярных, так и в разряд крайне непопулярных. В поведении этих детей три отмеченные формы реагирования – отказ, договор, уступка – представлены паритетно, т. е. встречаются примерно с одинаковой частотой (при некотором преимуществе поведения типа «подарок»). Такая стратегия является и наиболее конструктивной, и наиболее адаптивной, потому что отличается гибкостью и, очевидно, отражает адекватность реагирования в соответствии с особенностями конкретной ситуации.

Таблица 9.1. Представленность различных форм поведения в ответ на просьбу сверстника (в %).

В соответствии с теорией социального научения, общение и игра со сверстниками дают детям возможность научиться агрессивным реакциям. В пользу этого подхода говорят и данные, полученные при изучении детей, посещавших дошкольные учреждения. Так, в одном исследовании (Haskins, 1985) было установлено, что дети, которые в течение пяти лет перед школой регулярно посещали детский сад, оценивались учителями как более агрессивные, чем дети, посещавшие детский сад менее регулярно. Эти данные обычно интерпретируются в соответствии с теорией социального научения: дети, которые чаще «практиковались» в агрессивном поведении со сверстниками (детский сад), успешнее усвоили подобные реакции и скорее способны применить их в других условиях (школа). Не возражая против подобного истолкования полученных фактов, заметим, что возможна и иная интерпретация. Можно предположить, что более высокая агрессивность в старшем возрасте детей, которые регулярно в течение пяти лет посещали детский сад, связана с их эмоциональной депривацией, с отрывом от матери в раннем возрасте, наиболее важном с точки зрения отношений в системе «мать – дитя» и формирования базового чувства безопасности. В целом такое объяснение согласуется с концепцией, обозначаемой как теория привязанности.

Важным является изучение половых различий проявления агрессивности детей. В одном исследовании из школьников в возрасте 9–11 лет были отобраны группы мальчиков и девочек с неагрессивным и агрессивным поведением (Keltikangas-Jarvinen L., Kangas P., 1988). В результате изучения было установлено, что девочки знали больше конструктивных способов решения конфликта. Кроме того, различия внутри группы девочек (агрессивных и неагрессивных) по всем параметрам были сильнее выражены, чем внутри группы мальчиков: неагрессивные девочки значительно лучше агрессивных понимали ситуацию, знали больше конструктивных решений. Однако, что особенно примечательно и важно, наиболее выраженные различия между агрессивными и неагрессивными детьми независимо от пола обнаружены были не в предпочтении агрессивных альтернатив, т. е. не в агрессивной мотивации, а в незнании конструктивных решений.

В исследовании половых различий проявления агрессивности детей 7–8 лет было установлено (Сироткин С. Ф., 1996), что у мальчиков агрессивные проявления в большей мере связаны с компенсацией чувства неполноценности, а у девочек – с задачей социального приспособления конституциональной агрессивности. На мотивационном уровне выявленные половые различия связаны с преобладанием у мальчиков прямых форм агрессивности и проявлением садомазохистских отношений зависимости, а у девочек отмечена склонность к трансформированным проявлениям агрессивности в форме демонстративных и эгоцентричных тенденций. Кроме того, было показано, что мальчикам более свойственны активные и непосредственные, а девочкам – отсроченные и опосредованные формы агрессии.

В психологии ведутся отчаянные споры по поводу канонической психоаналитической позиции об изначальной, базовой агрессивности человека. Мы здесь не будем сколько-нибудь подробно останавливаться на этом вопросе. Однако отметим, что вряд ли можно согласиться, особенно применительно к вопросам детской психологии, с представлениями, будто агрессивность является сущностным проявлением индивидуальности человека и играет свою конструктивную роль в разворачивании его жизненного пути, обеспечивая личностную активность. Мы полагаем, что источники жизненной активности человека, и особенно ребенка, можно увидеть в чем-то ином, нежели в агрессивности.

Еще труднее принять уж вовсе радикальную позицию, в соответствии с которой эмпатическое взаимодействие (в том числе и на детском уровне) рассматривается как предельное преобразование агрессивного импульса, а диалог – как исключительно конструктивное проявление агрессивности. По существу, это утверждение является крайним проявлением инстинктивистского редукционизма, когда проявление любых личностных качеств и потребностей: способность и стремление к проявлению сочувствия, сопереживания; стремление к взаимодействию, взаимопониманию, – все это сводится лишь к «особому» проявлению агрессивности. Это положение находится в остром противоречии не только с концепциями личности, принятыми в оппозиционной психоанализу гуманистической психологии, но также расходится и с представлениями, распространенными в самом психоанализе (концепция личности и понятие социального интереса А. Адлера, теория зрелой личности и концепция любви Э. Фромма и др.).

Даже у новорожденных детей наблюдаются реакции ярости. По мнению некоторых специалистов, эти реакции ярости есть наиболее примитивные формы проявления враждебности и агрессии у человека. При этом многие специалисты придерживаются мнения, что пусковым механизмом ярости и агрессии является переживание ребенком чрезмерной боли или дистресса. Такая позиция в целом согласуется с фрустрационной теорией агрессии. Естественно, в первые месяцы жизни младенец, у которого возникает реакция ярости, не имеет осознанного желания навредить кому-либо. Поэтому говорить об агрессивном поведении ребенка в этом возрасте можно только условно, если исходить из наиболее общепринятого определения агрессии как намеренного причинения вреда или намеренной попытки причинения вреда. Однако к концу первого года жизни, наблюдая реакции ярости у детей, можно заметить, что ребенок испытывает чувство враждебности и оно нередко сопровождается уже целенаправленным желанием причинить вред (Паренс Г., 1997).