Мартин Воитель - Брайан Джейкс

Мартин отшвырнул лук и вынул из ножен меч:

— Я полезу по сети на северную стену!

Баллау и остальные отправились вместе с ними. Дубрябина тяжело вздохнула и, взяв лук и стрелы, уселась на песок.

— Будь я помоложе да постройнее, я бы тоже на эту сетку полезла. А так посижу тут да поупражняюсь в стрельбе!

Тушить горящие ворота было бесполезно. Бадранг отправил во двор отряд копьеносцев с длинными пиками, чтобы отбивать атаки тех, кто попытается проникнуть в крепость, когда ворота рухнут. Разделив оборонявшее стены войско на две части, он поручил защиту северной стены Крестозубу, южной — Блохолову, а сам, прыгая через две ступеньки, спустился во двор и бросился в длинный дом. Впервые в жизни тиран ощутил, как его сердце сжимается от леденящего ужаса. Он вынужден был признаться самому себе — битва проиграна. Маршанк вот-вот падет.

Что делать? Он заперт в собственной крепости, окруженной войском бесстрашных бойцов. Некоторые из этих бойцов были его рабами, с которыми он жестоко обращался, морил городом и избивал. Лапы Бадранга задрожали. Что если он попадет в плен к своим же рабам? Бадранг вылез из заднего окна дома. Он стоял у северной стены, над ним бушевала битва. Бадранг поднял голову. При свете пожара он видел, как его солдат на стене теснят полчища землероек и ежей.

Вдруг тиран весь похолодел, во рту от страха пересохло. Освещенный заревом горящих ворот, на парапете стоял воин. Бадранг мгновенно понял, кто это. Мышонок по имени Мартин — тот самый, что когда-то первым бросил вызов его власти, тот самый, которого он привязал к столбам на стене и заточил в темницу. Юный воин сражался за десятерых. Оскалив зубы, он очертя голову бросился в гущу битвы, поспевая повсюду. Затаившийся под стеной Бадранг бросился наутек, пока бесстрашный мститель его не узнал.

Старворт и Настурции оставили белок из племени Гоо сражаться с солдатами на южной стене — вооруженные каменными топорами белки с безумным хохотом бросались на мечи врагов. Во главе своего отряда две выдры спустились по лестницам во двор крепости и атаковали с тыла копьеносцев, которым было поручено защищать горящие ворота. Прежде чем те успели изготовиться к отражению неожиданной атаки, выдры поднырнули под пики и с поразительной быстротой стали молотить по головам врагов пращами, в которые были вложены камни. Когда последний враг упал, брусья ворот заскрипели и перекосились.

— Полундра, ворота падают! — вскричала Настурция.

Выдры бросились врассыпную, а створки ворот с треском выгнулись и рухнули во двор, взметнув целый смерч дыма и искр.

Старворт, сбитый с лап обжигающим вихрем, поднялся:

— Расступись, братва, дорогу барсучихе!

Это было величественное и в то же время жутковатое зрелище: разбрасывая лапами песок, Дубрябина ринулась прямо в пекло. Издав оглушительный рык, огромная барсучиха прыгнула через пылающие створки ворот и, пролетев сквозь огонь, приземлилась на все четыре лапы во дворе. К ней бросились выдры и стали тушить тлевшую на ней шерсть.

— Ну вот, не такая я, оказывается, еще старуха, — рассмеялась Дубрябина, шаркая обожженными лапами о землю, чтобы остудить их.

Крестозуб пробивался по северной стене в тыл, надеясь, что с задней стены, где было потише, можно будет ускользнуть из боя. Лис был опытным бойцом и сумел сразить своим длинным копьем нескольких карликовых землероек. С силой сделав выпад, он столкнул одну из них со стены, и та, кувыркаясь, полетела вниз, а другую он оглушил древком копья.

На его пути встала королева Амбалла; он попытался было проткнуть копьем и ее, но она ловко уворачивалась от его выпадов и храбро отбивала острие копья своим маленьким мечом. Подоспевший Мартин ударил Крестозуба обеими задними лапами пониже спины, и тот полетел вверх тормашками. Не теряя даром времени, Амбалла прикончила упавшего на нее врага одним ударом и, выбравшись из-под его трупа, вскочила:

— Мышмартин спас Балламаму!

Но Мартин не слушал ее. Он устремился туда, где заметил внизу Бадранга, который, выскочив из-под стены, пробирался в обгоревший загон для рабов.

Припав к земле, тиран через щель между обугленными столбами загона следил, как из подкопа, сделанного под задней стеной, выбираются кроты, белки и мыши. Бадранг понял: бежать через этот подкоп — его единственный шанс на спасение.

— Бадра-а-а-а-анг, я здесь!

Шум битвы не мог заглушить этот вызов. Бросив через плечо быстрый взгляд, он увидел мчащегося по стене Мартина и понял: сейчас или никогда. Выскочив на укрытия, Бадранг бросился к подкопу, в неистовой злобе рубя всех, кто становился у него на пути. Потрясая поварешкой, к нему с ворчанием подскочил крот. Бадранг взмахнул мечом. Клинок меча ударил в поварешку, и Грумм упал; поварешка разлетелась на куски. К тирану бросилась какая-то юная мышка и стала бить его в морду пращой, в которую был вложен камень, — раз, два, три! Ее атака была такой яростной, что Бадранг растерялся. Он почувствовал соленый вкус крови, текущей из разбитой губы, следующий удар камня пришелся в левый глаз. Взревев от боли и ярости, Бадранг схватил мышку, легко поднял и изо всех сил отшвырнул от себя. Роза ударилась головой о стену и осела, словно сломанная кукла.

Мартин взвыл, как раненый волк, и прыгнул со стены вниз. Бадранг бросился в подкоп, но там путь ему преградил свернувшийся в плотный колючий шар Паллум. Обугленные остатки загона смягчили падение Мартина; к небу, на котором уже занималась заря, взметнулось облако черного пепла. Бадранг успел рубануть Паллума мечом только один раз, прежде чем к нему подбежал Воитель. Бадранг выгнул спину от боли, когда меч Мартина плашмя обрушился на тирана:

— Поднимайся, мерзавец! Вставай и защищайся!

Бадранг тяжело поднялся. Держа перед собой обеими лапами длинный меч Люка Воителя, он бросился на Мартина. Наблюдавшие за поединком звери испуганно вскрикнули, когда острие меча полоснуло Мартина по груди. Не обращая внимания на рану, Воитель начал наносить ответные удары. Стоял оглушительный звон, юный воин с коротким мечом гонял Бадранга вокруг разрушенного загона для рабов. В отчаянии горностай исступленно размахивал мечом. Они сцепились клинками и встали нос к носу; вытаращенными от ужаса глазами Бадранг уставился в глаза рычащему Воителю, который, прохрипел:

— Я предупреждал: когда-нибудь я вернусь и прикончу тебя!

С трудом отведя глаза в сторону, горностай укусил противника за плечо, но тот поднял его в воздух и припечатал к стене. Отшвырнув от себя землероичий меч, Мартин вцепился обеими лапами в лапу Бадранга, державшую оружие. Тиран взвыл, чувствуя, как меч неодолимо поворачивается острием к его сердцу. Мужество оставило Бадранга.

— Не убивай меня! — всхлипнул он. — Возьми все, крепость, все…

Тиран из Маршанка не договорил: его челюсть безжизненно отвисла, голова упала набок и он повалился ничком, подмяв под себя Мартина. Собрав остатки сил, юный воин оттолкнул от себя поверженного врага и вырвал из его лапы отцовский меч. Лежа на песке, который впитывал кровь из его ран, мышонок увидел привалившуюся к стене Розу, на которую упал первый луч зари.

Прежде чем милосердная тьма смежила Мартину глаза, он успел прошептать:

— Роза…

43

Летнее солнце взошло и засияло во всей своей красе, когда барабан Старворта возвестил о победе. Не ведая о всех горьких потерях, огромная толпа ликующих зверей стояла в дымящихся воротах Маршанка, за которыми расстилались прогретый солнцем песок пляжа и сверкающее море. Дубрябина подошла к вождю выдр и положила ему на плечо лапу:

— Приглуши барабан, дружище. Наша победа далась дорогой ценой!

Глаза Брома были сухими. Он обрабатывал раны лежавшего без памяти Мартина — останавливал кровь, прикладывал припарки из лечебных трав, бинтовал — и все время разговаривал сам с собой, громко повторяя:

— Это все я виноват. Если бы я остался в Полуденной долине, а не отправился странствовать, звери Бадранга не взяли бы меня в плен и ничего бы этого не случилось. Это моя вина!

Баллау шмыгнул носом:

— Ну что ты, старина? Виноват во всем Бадранг. Мартин поквитался с ним раз и навсегда.

К ним, спотыкаясь на каждом шагу, подковылял Грумм; половина его мордочки и шея были забинтованы, а по щекам катились слезы. Он несколько раз горестно взмахнул лапами:

— Уж ты прости Грумма, Бром, у него от горя, это самое… голос пропал. Мы сейчас павших наших погребаем… как насчет Розы?

Бром вздохнул:

— Благодарю вас, друзья, но я беру ее домой, в Полуденную долину. — Протянув лапу, он подоткнул угол белого полотнища, покрывавшего тело его сестры. — Знаете, если бы не я, Роза была бы сегодня жива.

Баклер покачал головой:

— Ты, Бром, в этом не виноват, и Мартин тоже.