Открывашка и пробой (СИ) - Павел Смолин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Путь наш пролегал мимо автобусной остановки, на которой мы увидели одетую в белое платье и собравшую волосы в косу Валентину. В руке она держала черный пакет. Увидев нас, надменно вскинула подбородок. Лицо такое, будто очень хочет, чтобы мы обратили на нее внимание.
— Привет, — не выдержал я. — В город собираешься?
— На работу! — с нарочито-небрежным видом ответила она. — Я-то честная, ворованное не беру — сама на всё заработаю!
— Нифига себе! — удивился Лёха, проигнорировав вторую часть ее ответа. — А куда взяли?
— Грузчиком на завод, в ночь, — охотно поделилась Валентина. — Восемь тысяч зарплата, кормят и форму выдадут рабочую. А вы — тунеядцы!
— А почему «ворованное»? — возмутился маленький оборотень, не забыв мне подмигнуть — смотри, мол, как «легенду» оберегаю. — Это папка Андреев присылает!
— Бандит он! — фыркнула Валя. — Они там все бандиты!
Тут из-за угла выкатился старенький «ПАЗик», девушка гордым лебедем погрузилась в него и не забыла показать нам язык через окно.
— Вредина, — проводил автобус взглядом Лёха и признал. — Жутко повезло — наших в город редко берут, а она еще и с испытательным сроком. Баба Зина наверно взятку кому-то дала.
— Может быть, — пожал я плечами.
А может она врет про «грузчика»? Может она в роли молодого мяса к какому-нибудь старперу богатому поехала? Вон как нарядилась. Неприятно про такое думать, ну ее нафиг, Вальку эту — одни проблемы от нее. Я себе лучше потом, в Скандинавии, какую-нибудь девушку с хорошим характером найду — я же перспективный жених, как ни крути, значит проблем не будет.
В Липках мой реальности дом культуры был классным, стиля «советский ампир». Захирев в девяностые — мама рассказывала — он подвергся капитальному ремонту в начале «нулевых», и с тех пор регулярно подкрашивался и предоставлял площади под деревенскую библиотеку, амбулаторию, проведение дискотек и некоторые кружки. Там же был бассейн, в который я и ходил заниматься плаваньем.
Увы, все это неактуально для ДК нынешнего: выстроенное из панелей, давненько не беленное здание в архитектурном плане ничего из себя не представляло — обыкновенный бетонный параллелепипед с большими окнами. Главный вход располагался в середине «горизонтали», к нему вела бетонная лестница с синими перилами. С торцов — еще два входа.
— Слева — амбулатория наша, с аптекой, — пояснил Лёха. — Справа — пожарный выход, я как-то нечаянно замок там сломал, мама уши надрала, — грустно вздохнул.
— А как можно нечаянно замок сломать? — спросил я.
Пацан смущенно ответил:
— Книжку в библиотеку просрочил на день, ночью хотел принести и утром прийти — мол, вернул уже, проверьте, но сторож поймал. Новый замок купить пришлось и бутылку участковому, чтобы на учет не поставил, — взбодрился. — Ничего, я теперь взрослый, и больше маму подставлять не буду!
— Респект, — одобрил я.
— Это по-английски? — догадался он.
— Ага, — подтвердил я. — Переводится как «уважение». Давай алфавит повторим?
— Эй, би, си…
Под Лёхин бубнеж добрались до крылечка главного входа. Здесь нашелся десяток курящих около заменяющего урну ведра мужиков. Поздоровались за руки, познакомились. Ага, обязательно передам вымышленному отцу благодарность за импортное добро. Выполнив уже привычный ритуал, мужики переключились на политику:
— Выборы в ноябре будут, Жириновский баллотироваться собрался. В прошлый раз тридцать два процента во втором туре набрал, в этот раз по идее больше шансов — закон этот долбаный про пятнадцать лет, инфляция растет, а этот, нынешний, даже МРОТ поднимать не хочет, только ментам да военным подачки бросает.
А Владимир Вольфович-то в этой реальности, оказывается, реальный политический вес имеет, и немалый — нифига себе, треть голосов во втором туре! В моей-то реальности только сигналы озвучивал да «спойлером» работал, голоса оттягивать на себя с последующим неизбежным сливом. Что поделать — такая вот система в нашей стране выстроилась. Здесь, получается, все совсем не так.
Мужики докурили, и мы все вместе вошли в фойе ДК. Под ногами — крашенные доски, над головой — свежепобеленный потолок, вдоль стен — лавочки, у правой стены — небольшая сцена с большими колонками.
— Дискотеки проводят? — спросил я Лёху.
— Ага, но это для взрослых только, — кивнул он.
В правой стене фойе нашлась дверь, над которой висела табличка «Библиотека». Народ потянулся в дверь левую, без табличек. Мы пошли за ними и попали в коридор. Прямо по курсу — дверь с табличкой «Амбулатория». Слева — двери с табличками «директор» и «завхоз». Справа дверь одна, двустворчатая, сейчас — открыта. Туда мы и двинулись, оказавшись в небольшом, мест на двести, актовом зале. По краям сцены — выцветшие, штопанные, когда-то темно-красные кулисы. Задник сцены прикрыт спадающей волнами светло-желтой тканью. Рядом с кулисами — большие колонки, на сцене — три микрофонные стойки с микрофонами. В правой части сцены, перед кулисами — старенькое пианино с еще одним микрофоном.
Звук наверное ужасный будет.
— Сюда! — помахал нам сидящий в середине четвертого ряда Артем. — Мы вам места заняли!
Рядом с ним — Колька и Света, тоже машут. Миновав сидящих взрослых, заняли свои места. Я оказался рядом со Светой, а Лёха — по ту сторону мелкой троицы.
— У нас фольклорный кружок очень хороший, — поведала мне девочка. — В район выступать ездят, в прошлом году второе место заняли. В этом может даже победят — это сейчас генеральная репетиция будет, конкурс в среду.
— Послушаем, — улыбнулся я ей.
На сцену выбрался худой седой мужик в костюме.
— Федор Степанович, директор ДК и творческий руководитель ансамбля, — шепотом пояснила Света.
— Спасибо.
— Добрый день, земляки! — поздоровался с нами творческий руководитель. — Без долгих предисловий — фольклорный ансамбль «Поющие Липки»!
Мы похлопали, Федор Степанович уселся за пианино, а на сцену вышли пятеро бабушек в этнических платьях и кокошниках. Поклонившись, они распределились по микрофонам…
— В центре, одна стоит — солистка, — выдала еще одну справку Света. — Марфа Антоновна.
Федор Степанович изобразил короткий проигрыш, и Марфа Антоновна с улыбкой начала петь:
— Вот кто-то с горочки спустился…
А ведь круто! Репертуар, конечно, прямо не мое, но голоса у бабушек замечательные, и они мастерски ими владеют, словно вплетая их в единый, ласкающий уши поток. Неудивительно, что зал полный — любят жители свой ансамбль.
Концерт продлился больше часа, но о потраченном времени я не жалел — прикольно, но каждую неделю я сюда ходить не буду, надоест же. После концерта, когда мы выкатились на крылечко, к нам подошел Константин Викторович — он тоже в зале сидел, слушал.
— Константин Викторович, можно крокодила посмотреть? — почти взмолился Лёха.
— Тс! — придавил его
