Осколки тени и света - Мара Вересень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Заткнешься? — с затаенной надеждой в голосе спросил темный.
— А ты решил куда-то пропасть? — я сделала вид, что в полнейшем ужасе. Хотя, если каланча и правда куда-то денется, первой не поздоровится как раз мне. И все, что останется, перед тем, как кануть во мрак, горстка бусин-воспоминаний, нанизанных на невидимую нить: уверенные пальцы на щиколотке, твердое плечо под животом, ощущение безопасности, тепло, щекотный подбородок на макушке, паутинка на щеке, гладкие прохладные губы и запах. Под сердцем тянуло, внутри медленно и горячо сжималась, сворачиваясь комком, тугая спираль, потому что…
Он смотрел. Шел, не глядя под ноги, и в тени ресниц и упавшей на лоб челки, вспыхивали, отражаясь в глазах, теплые красноватые сполохи.
Элле’наар…
— Знаешь, лучше спой, — пробившиеся в голосе шуршащие угольки, быстро сменились бесяче издевательской интонацией. — А то я в прошлый раз не дослушал про гномов.
— Я лучше про эльфов спою. На эльфийском.
— Хочешь, чтоб меня стошнило?
— Не так уж плохо я пою, — оскорбилась я.
— Зато у тебя плохо с эльфийским.
— Не вижу связи.
— Если бы ты хорошо знала Изначальную речь, не колдовала бы, как пьяный тролль левой пяткой даже при таком слабом даре.
— Меня никто специально не учил! — я возмутилась и, изловшившись, все-таки брыкнулась ногой, едва не вывалившись из седла, но Ине ловко подставил под ботинок лопату.
— Прости, золотце, — повинилась я, — врежешь этому гаду еще раз?
— Ты с лопатой разговариваешь.
— Главное, чтобы она не отвечала. Разве не так? — темный отвернулся. Пусть, я все равно вижу, как он там, втихаря, лыбится. Ладно, не вижу, но уверена, что лыбится.
Апотом мы как-то внезапно пришли, словно пересекли невидимый барьер-обманку. Вот только что был страшно красивый луг, но еще шаг — и над нами вздымаются на невероятную высоту древесные стволы, увенчанные шапками золотых листьев. Настоящие великаны. Не чета тем, что я видела рядом с Эр-Сале.
Эльфийские ясени росли довольно редко, так что и другим деревьям здесь хватало места. И траве с цветами. В ушах звенело от птичьего разноголосия. Ведьма, почуяв родные места, приплясывала, жмурилась, вскидывала узкую морду вверх, чмыхала на лезущие в нос солнечные блики.
Некромант, светлея глазами, подобрал тьму, попросил меня спешиться. Мы помыкались по краю, затем, отыскав спрятавшуюся в зарослях отцветшего жасмина довольно широкую тропу, пошли дальше по ней. Судя по долетающим звукам, впереди была довольно большая деревня или поселок.
Глава 22
Наша почти общая лошадь потекла черепицей. После ловли солнечных бликов она принялась наматывать вокруг нас с Ине круги, как выведенный на долгожданную прогулку щеночек, чем значительно влияла на скорость передвижения. Попробуйте идти уверенно, когда перед вами тараном проносится чумная кобыла с задранным хвостом. Я особенно ее не винила, сама уже с лопатой разговариваю. Ине замедлял шаг за миг до того, как Ведьма должна была промчаться перед нами, будто просчитал в уме траекторию и периодичность с поправкой на движущийся фокус. Лицо у него было как раз такое, словно он в уме считал. Судя по разнообразию подскоков, ушибленные ноги лошадь уже не беспокоили, либо внезапно излечились. Как и некромантский синяк, совершенно сошедший на нет. На одном из кругов почета Ведьма радостно взвизгнула, вбуравилась в потянувшийся вдоль тропы высокий малинник и канула в нем, как в бездне.
— Эльфы такие беспечные, — заметила я, косясь то на остановившегося темного то вперед, где уже маячили заборы и коньки крыш. — Вот так вошел кто хочет и делай что хочешь. Ни границы, ни охраны, ни прекрасных эльфийских воинов с луками и претензиями.
— Нас пропустил барьер, — отозвался темный, — и охрана тут есть, просто прекрасным эльфийским воинам до бездны двое замарашек. Нас уже несколько раз рассмотрели во всех ракурсах. Вызови ты подозрения, сначала была бы стрела в затылок или под коленку, в зависимости от степени подозрительности, и только потом претензии.
— Какие могут быть претензии, когда стрела в затылке? — сказала я, подозрительно оглядывая ближайшие деревья и чувствуя, как свербит под коленкой.
Ветки дрогнули, я отгородилась от возможной опасности каланчой, но это был не вооруженный пограничный разъезд, а Ведьма с торчащей из пасти морковкой. Она обошла нас, загадочно кося темным глазом на Ине.
Я не разбираюсь в растениях эльфийских лесов, но сильно сомневаюсь, чтобы тут водились чудесные деревья или кусты, плодоносящие сразу очищенной морковью. Лошадь, донесшая непонятно где добытое лакомство целым и отчаявшись обратить внимание задумавшегося темного, сжала челюсти со зловещим хрустом, снова ушмыгнула в малину и шла дальше исключительно по кустам, трепеща ветками и листьями, как обиженная барышня ресницами.
Деревня оказалась окраиной городка. Тропа сменилась покрытой светлой щебенкой дорогой. Сначала шли домики с довольно богатыми подворьями, затем дорога раздалась вширь, а дома ввысь.
— Эй, труповод, зачем тебе живая девка? Ты же не знаешь, что с ней делать!
Остряки местного разлива колготились у дверей запертого магазинчика, чтобы унять треск в голове после вчерашнего причастия. Шибало от них убойно. Я даже дыхание задержала, когда мы проходили мимо, но услышав лежалые остроты, возмущенно выдохнула. Зря.
Некромант лучезарно улыбнулся, щурясь на солнце, и фауна решила, что может безнаказанно глумиться. Идиоты. Улыбающийся темный в стократ опаснее темного брюзжащего и плюющегося ядом почем зря. Ведь если темный улыбается не в кругу семьи, а несет свою радость в мир, чаще всего это означает, что у него либо вот-вот крышка хлопнет, либо уже хлопнула. Поехавшие темные — самые непредсказуемые существа в мире. Даже ведьмы в истерике отдыхают. Проверено на собственном опыте.
— Эй, некр, — не отставал от товарища по стакану второй умственно обделенный, — а у тебя сам восстает или поднимаешь?
— Ты это так оставишь? — не удержалась я.
— Темный народ, что с них взять, кроме органических жидкостей, и то не всякое подойдет.
— Эй, кукольник? Слышь? Бабу уступи, она тебе все равно без надобности. Мы заплатим!
Некромант задумчиво посмотрел на меня, затем резко развернулся и нога за ногу, скрежеща лезвием лопаты по щебенке, вернулся на несколько метров назад, к хорохорящимся придуркам.
— Не деньги. Крови нацедишь, — темный ткнул черенком в центр груди шутника, безошибочно выбрав того, кто говорил последним. Я не верила своим ушам, глазам и… Скотина!
— Так, эта, скока? — сально щурясь в мою сторону спросил предприимчивый.
Некромант чуть обернулся,
