Иное средневековье - Александр Сигачев

- Заткнись, паникёр! – он сорвал душ и, переключив струю воды, направил его на меня.

Я приготовился к неприятному ощущению холода. Однако почувствовал только брызги, попавшие на меня. Вода не была ни тёплой, ни холодной. Это поражало больше всего. Неужели брат так удачно повернул краны и в результате получился идеальный баланс температур?

- Что-то не впечатляет, – я отстранил душ в сторону.

- Как же так? Вода-то ледяная.

- А вот и нет, она средненькая по температуре человеческого тела.

- Секундочку! – он брызнул себе на руку. – Точно холодная. – Неожиданно его лицо изумилось. – Ну-ка иди сюда.

Теперь он включил полностью горячую воду. Я видел, как от струи шёл пар. Тут же он схватил мою руку и сунул её в поток.

Ожидая резкой боли, я задёргался и ринулся назад. Но, случилось нечто из ряда вон выходящее, я снова ничего не почувствовал кроме воды текущей по моей руке. Прекратив сопротивление, я застыл там, где стоял. Что случилось? Неужели я болен и не чувствую боли? Нет, когда Лёха схватил меня, было больно. Мой мозг повреждён? Никак не пойму. Тем временем Лёха дотронулся до потока сверху, потом до части стекающей с моей руки.

- Поразительно. Сверху она горячая, а снизу уже нет. – Он включил холодную воду и так же потрогал её. – Теперь всё наоборот. Вот видишь, я говорил правду, ты уже трансформировался в аномалию!

Попятившись назад, я попал на кухню. Внимательно рассмотрев правую руку, я не обнаружил на ней абсолютно никакого следа воздействия высоких и низких температур. Ведь если что-то не в порядке с моим восприятием, то от горячего должны оставаться ожоги, хотя бы в виде покрасневшей кожи. Если следов не осталось, получается, брат прав, и я приобрёл некие дополнительные свойства?

Всё ещё не уверившись окончательно, я зажёг газовую плиту и расположил руку высоко над ней. Опять я ничего не произошло. Я принялся медленно опускать, её тщательно следя за кожей. В конечном счёте, я дотронулся пальцем до пламени. Снова ничего, синий огонёк объял кончик моего указательного пальца и продолжал гореть, никак не влияя на него.

- Что на свете, чёрт побери, происходит? - я выключил газ.

- Здорово, вот это способность! – раздался сзади голос брата. – Выходит, ты не можешь сгореть или замерзнуть. – Он взял в руки листок бумаги и зажёг его. – Дотронься до него, и полюбуемся на результат.

Любопытство подтолкнуло меня, и я медленно потянулся к горящей бумаге. Как только я коснулся её, огонь мгновенно потух, словно бумажку поместили в сосуд с высококонцентрированным углекислым газом. Лишь клуб вонючего дыма поднялся к потолку и рассеялся по помещению.

- Завидую, – пролепетал Лёха. – Выходит, ты моментально нагреваешь или охлаждаешь предметы до температуры своего тела. Классная аномалия!

- А как же законы физики?

- Тогда можешь считать себя преступником! – на этом брат засмеялся и тут же резко прекратил. – Как я мог забыть? – Выйдя с кухни, он поднял телефонную трубку и набрал чей-то номер.

- Кому собрался звонить?

- Илье, кому же ещё! Его мы тоже превратили в аномалию. Все-таки интересно, что с ним сталось, – он восторженно припал ухом к динамику в ожидании ответа с другого конца провода. Долго ждать не пришлось. – Да, алло! Это ты? Да не волнуйся ты так. Заходи лучше ко мне. Нет? А почему? Плохо себя чувствуешь? Готов поспорить, с тобой сейчас творится нечто из рук вон выходящее! А я знаю, что именно. Да не нервничай, я точно знаю, что это нечто необычное. Говорят же тебе: приходи, тогда получишь объяснения. Всё, жду. – он повесил трубку и радостно подмигнул.

- Он тоже стал аномалией, как и я?

- Конечно и, похоже, из-за этого у него возникли кое-какие неприятности. Подробностей он не сообщал, но ничего страшного, всё поправимо, наверное. А сейчас я попробую отыскать остальных, где бы они ни находились. На Земле конечно, – спешно добавил он.

Затем, пройдя в комнату, Леха включил телевизор и стал переключать каналы один за другим, останавливаясь в основном на новостях.

Через пять минут гробового молчания, и мелькания изображений на экране, брат резко остановился. Развлекательная передача прервалась экстренным выпуском новостей. Ведущая дрожащим голоском начала вещание:

«Мы вынуждены прервать вас для экстренных новостей. Три часа назад Токио подвергся террористической атаке, вероятно с применением ядерного оружия. Предположительно два миллиона человек погибли мгновенно, ещё около десяти сильно поражены радиацией. Власти Японии парализованы, и количество жертв постоянно увеличивается. Однако космические спутники не зафиксировали взрыв и ударную волну, как и повреждения от них. Террористы не предъявляли никаких требований, и остаётся неизвестным, как им это удалось. В свете последних событий было созвано экстренное заседание ООН».

На этом новости обрывались.

- Так вот где очутился Четвёртый?! Да, не повезло японцам… - Он покачал головой и переключил канал.

- Ты что, имеешь какое-то отношение к этому?

- Нет, не я, а другой я. Мы зовём его Четвёртым, кстати, я Второй. Будь добр величать меня именно так, я уже привык к этому имени.

- Как он это сделал и для чего? Я не могу взять в толк. Такое и в утренних новостях?

- А, я забыл упомянуть, что все мы аномалии. Он способен за раз убить пару миллионов человек. Подумаешь, всего-то парочку миллионов, это же не два миллиарда.

- Но ради чего? Понимаю, ещё ты участкового подставил, но это?!

- Наверное, дело было так: он появился из пустоты в центре Токио, прямо на глазах у прохожих. Естественно, они испугались и позвали доблестных полицейских, которые решили проверить у Четвёртого документы, коих у того при себе не оказалось. А подвергаться аресту ему не хотелось, а так как у них есть пистолеты, а у него нет, он использовал себя и уничтожил полгорода. А мораль такова – «нечего проверять документы у кого не попадя».

- А тебе-то, откуда известно, что там произошло? И вообще что это за околесица? – не ожидая ответа, я плюхнулся на диван и крепко задумался над случившимся.

Япония переживает, возможно, самую ужаснейшую трагедию со времён Хиросимы и Нагасаки, когда американцы сбросили на них атомные бомбы. Но тогда шла война, а сейчас мирное время. К тому же убивать такое количество человек только ради того, чтобы избежать неприятностей с законом?! Это же не фильм про бездушного робота, отрубившего пареньку голову, дабы забрать его одежду.

Сложившейся ситуацией обязательно воспользуются грязные политиканы для расширения своих полномочий, обогащения собственных кошельков и объявления простых людей бесправными рабами. Готов поспорить, что Америка уже сделала свой ход, пусть и без президента.

Второй раз за день в дверь постучали. Илья всё же соизволил придти. Как же долго он шёл сюда! А ведь живёт в соседнем доме. И почему он стучит? Пока я думал, стук продолжал усиливаться.

- Открой ему дверь! – Второй или Лёха, неважно как он себя обозвал, лениво махнул рукой в направлении двери.

- Сам и открывай. Я тебе не горничная.

- Ты дворецкий, так что живо метнулся и впустил нашего почётного гостя.

В дверь уже начали барабанить кулаками, и времени на глупые споры не оставалось. Нехотя я пошёл в коридор и отпер замок.

На пороге стоял некто плотно одетый. Сверху на нём накинута красная куртка с капюшоном, лицо замотано бинтами, а поверх них надеты солнечные очки. На руках красовались кожаные перчатки с меховым покрытием, явно из комплекта зимней одежды. Этот человек тяжело дышал и успел пропахнуть потом.

- Простите, а вам кого?

- Это я, Илья, впусти скорее, и так жарко, а в одежде просто невыносимо.

Я узнал его исключительно по голосу.

- Ты чего на себя нацепил? Июль месяц на дворе, неудивительно, что тебе жарко!

Не дожидаясь дозволения пройти, Илья вошёл внутрь.

- А вот и ты, мой параллельный друг! – брат вышёл из комнаты и хотел пожать ему руку, но передумал. – А что ты так разоделся?

- Вы что со мной сотворили? – зашипел Илья.

- Ну, что с тобой происходит конкретно, я не скажу. А в общих чертах ты теперь аномалия.

- Вы краской меня вымазали, пока я спал? Как проникли в квартиру? Это уже не шутка, как вы покрасили глаза и зубы? – Вопросы сыпались один за другим.

- Ничего я не красил, – спокойно отвечал брат. – Сними-ка верхнюю одежду и продемонстрируй себя.

- Полюбуйтесь на своё художество!

Сначала Илья скинул с себя куртку. Под ней находились руки такой черноты, будто их покрасили самой чёрной краской, какая только может существовать. У меня даже в глазах зарябило от такого контраста с остальными вещами. От его улыбки бросало в дрожь и возникало ощущение, что смотришь в чёрную дыру. Язык, зубы, вся гортань почернели. Следом он снял тёмные очки, и я в ужасе шлёпнулся на пол. Его глаза тоже были абсолютно чёрными, даже зрачков не было видно. Возникала небезосновательная иллюзия, что передо мной находится не человек, а закрашенный пластиковый манекен.