Знаменитые судебные процессы - Фредерик Поттешер

Удачный ход. Именно такой и должна быть зашита: сеять сомнения, всегда все оспаривать, сглаживать неприятное впечатление, вызванное упоминаниями об уколах, о подвале, о деньгах, драгоценностях, мехах…

Но на следующем судебном заседании вновь возникает картина диких зверств. Человек, вызванный в качестве свидетеля, — знаменитость в своей области, известный судебно-медицинский эксперт доктор Поль. Этот добродушный на вид толстяк приводит подробности ужасного открытия на улице Сюер.

— Минимум десять жертв. Пять мужчин и пять женщин. Никаких следов пулевых ранений, черепные коробки не повреждены, никаких признаков, позволяющих предположить смерть от воздействия удушливых газов или ядов; странгуляционные шрамы и ножевые ранения не обнаружены.

Доктор Поль продолжает описание, от которого всем становится не но себе:

— Обнаружены три типа останков: почти целые трупы, груда кальцинированных или раздробленных костей и, наконец, два целых трупа, один мужской, другой женский, но оба без половых органов!

Чудовищная подробность! Публику передергивает от омерзения… Доктор невозмутимо продолжает:

— Я всегда избегаю строить какие-либо гипотезы, по сейчас могу сказать, что это оскопление сделано человеком, имеющим навыки работы со скальпелем и прекрасно знающим анатомию.

Петио, к которому обращены все взгляды, сидит с отсутствующим видом. Такие подробности его не интересуют. Прокурор Дюпен обращается к доктору Полю:

— Это мне напоминает историю с трупами, выловленными в Сене в 1942 году.

— Действительно, — подтверждает судебно-медицинский эксперт. — Тринадцать трупов, расчлененных на небольшие куски, причем вполне профессионально. Ведь я вам тогда сказал, что это работа медика.

Неужели и это дело рук Петио, неужели нет числа его жертвам?.. Но тут вмешивается господин Флорио:

— Я должен заметить, дорогой доктор Поль, что мой подзащитный не занимался препарированием со времени учебы в медицинском институте.

— Неужели?! — язвительно замечает доктор Поль. — Тогда очень жаль, поскольку Петио препарирует замечательно.

— Вы не имеете права! Вы должны были сказать: «Преступник препарирует замечательно», а не говорить «Петио»!

С неизменной улыбкой доктор Поль выдерживает паузу и молча покидает место для дачи свидетельских показаний. Его сменяет профессор Пьедельевр, которому было поручено установить дату смерти тех, чьи трупы обнаружены на улице Сюер.

Он говорит, что сделать этого нельзя: воздействие огня и негашеной извести исключает возможность проведения такой экспертизы. Чрезвычайно важное обстоятельство, поскольку теперь Петио может по-прежнему настаивать на том, что трупы появились на улице Сюер уже после того, как его забрало гестапо, то есть в то время, пока он находился в тюрьме. Другой специалист, доктор Гриффон, заведующий лабораторией токсикологии в префектуре полиции, заявляет, что отсутствие следов яда еще не свидетельствует о том, что яд не использовался. И добавляет:

— Маленькая треугольная комната на улице Сюер достаточно герметизирована для того, чтобы удерживать смертоносный газ.

В заключение доктор Гриффон напоминает об огромных запасах морфия, обнаруженных в доме Петио на улице Комартен.

— Я его применял при родах с целью обезболивания, — защищается подсудимый, — И кстати, на улице Сюер морфия не было.

Все верно, и доктор Гриффон вынужден признать это.

Судебное заседание близится к концу. Остается только выслушать трех экспертов в области психиатрии, которые обследовали Петио. Все три специалиста — доктор Жениль-Перрен, доктор Гурриу и доктор Хейер — пришли к единому заключению:

— Петио наделен недюжинными интеллектуальными способностями, но он извращенный, аморальный человек с дурными наклонностями, симулянт. Следовательно, ответственность с него не снимается. Он полностью ответственен за свои деяния.

Доктор Гурриу добавляет:

— Я ознакомился с оценками, полученными студентом Петио, в то время когда он изучал медицину в Париже. По специальности «отлично»; препарирование «удовлетворительно».

В зале смех. После многочисленных кошмарных подробностей публика вдруг испытывает потребность расслабиться. У Петио оценка «удовлетворительно» по препарированию! Славный доктор Поль, должно быть, переоценил его способности…

А Флорио переходит в наступление:

— Доктор Гурриу, но ведь другие члены семьи моего подзащитного, его сестра например, вполне нормальны…

— Да, — соглашается психиатр. — Сестра Петио вполне нормальна.

— Беда лишь в том. — замечает улыбаясь адвокат, — что у Петио нет никакой сестры!

Ловкий ход! Одной фразой Флорио перечеркивает неприятное впечатление от выступления экспертов по психиатрии. Но, к его досаде, судебное заседание не заканчивается а этом благоприятном для доктора Петио ключе. Графологи, которые исследовали письма, написанные жертвами Петио. в частности письма меховщика Ушинова, пришли к совершенно определенному выводу: письма написаны под диктовку и в состоянии крайнего возбуждения.

Петио, изощренный убийца, продумывавший все мелочи, прежде чем покончить со своими жертвами, заставлял их писать письма, которые затем отсылал семьям в доказательство того, что «путешествие» закончилось благополучно. На этой мрачной ноте судебные прения заканчиваются.

На следующий день предполагается заслушать тех, кто, возможно, были сообщниками доктора убийцы.

Двадцать седьмого марта 1946 года, па девятый день процесса, перед судом предстают люди особого мира — мерзкого, грязного мира коллаборационизма, спекуляций, махинаций, черного рынка. В период оккупации эти люди преуспевали при попустительстве гестапо с его осведомителями, проходимцами и с его жертвами — евреями и участниками Сопротивления.

В этой среде Марсель Петио, или же доктор Евгений, чувствовал себя как рыба в воде. В то трагическое время он понял, как можно сколотить состояние. Это несложно. Вот посмотрите на Рауля Ферье, который приближается к судьям для дачи показаний. Ему шестьдесят один год, он работает постижером на улице Матюрен. Это один из «загонщиков» Петио. Обыкновенный, ничем не примечательный человек. Но у него был обширный круг знакомых, и почти все свое время он проводил в многочисленных кафе, выискивая кандидатов па нелегальное путешествие: «Есть шанс перебраться в Южную Америку, причем все гарантировано, полная надежность…» И его слушали, этого Ферье, короля комбинаций… Он плохо держится на ногах и вздрагивает, когда председатель спрашивает его:

— Сколько вы получали за каждого якобы препровождаемого за границу?

— Да ничего я не получал, совершенно ничего, господин председатель. Я и не собирался наживаться на этих несчастных.

— А вы никогда не пытались узнать, добрались ли до места назначения люди, которым вы оказывали свои услуги?

— А почему я должен был не доверять доктору Евгению? Кроме того, он показывал мне письма, приходившие из Буэнос-Айреса. У меня не было никаких оснований для подозрений.

Не очень-то он любопытен, этот постижер с улицы Матюрен! На самом деле, что бы Ферье там ни говорил, с каждого клиента он получал кругленькую сумму. Он не задавался вопросом о том, что происходило с «путешественниками» потом. То, что для многих путешествие заканчивалось на улице Сюер, 21, совершенно не касалось Ферье. Его сообщник и друг Пинтар, гример, работающий в кино, бывший певец кабаре, тоже не отличался любопытством. Но факт таков, что эти двое преспокойно отправили на смерть девятнадцать человек… Их безразличие дорого обходилось людям.

Следующим выступает свидетель, появления которого уже давно ждали, брат доктора Петио — Морис. Печальный, тщедушный, бесцветный человечек, но… Петио. Ничего не скажешь, он очень похож на того, другого. Разница только в том, что взгляд у него не такой пронзительный, как у Марселя Петио, Морис не доктор медицины. Он электрик, и совершенно очевидно, что ему мучительно неловко находиться в центре внимания всех этих людей, собравшихся в зале суда.

— Говорите громче, — просит председатель.

— Не могу, — отвечает Морис Петио слабым, прерывающимся голосом.

Морис болен, тяжело болен. Все притихли, чтобы лучше слышать этого человека, отчаянно защищающего своего брата. Никогда, никогда в жизни он не поверит в виновность Марселя. Убийства? Да, он совершал их, но делал это из патриотических побуждений. И оп, Морис, считает, что трупы, обнаруженные на улице Сюер, не что иное, как трупы солдат вермахта.

Мориса Петио засыпают вопросами. Свидетель старается изо всех сил. Суд обращает внимание на мельчайшие подробности; он не может разобраться в хитросплетениях этого сложного дела. Доктор Петио поднимается со своего места: