Оставь свои чувства дома (СИ) - Маша Кужель

входная дверь, и мы отпрыгиваем друг от друга, чувствуя, что нас застукали на месте преступления.

— О, Боже мой! — Катя смеется. — Попали под ливень?

Я опускаю взгляд на свою мокрую одежду.

— Совсем чуть-чуть.

Алекс отворачивается, глядя на дождь, струящийся сквозь деревья.

— Это произошло быстро.

— Я только что проверила прогноз, — говорит нам Катя. — Все должно пройти примерно через час. Хотите есть? Я умираю с голоду.

— Да, я голодна как волк. — Я смотрю на Алекса. Он все еще смотрит вдаль, в лес. Я опускаю взгляд на его промежность и заставляю себя отвести взгляд.

— Алекс?

— Да? — он поворачивается, нахмурив брови, и смотрит на меня так, как будто это я виновата в том, что он хотел поцеловать меня.

— Ты голоден? — спросила я.

Он кивает.

— Да.

— Тогда нам нужно переодеться.

Он просто снова кивает, и я направляюсь внутрь, поднимаясь в комнату так быстро, как только могу, чтобы не накапать на деревянный пол. Я хватаю новое нижнее белье и голубое платье и иду в ванную переодеваться. Я вытираю волосы полотенцем, когда открываю дверь, чтобы вернуться в комнату.

И Алекс стоит там, одетый только в свои боксеры. Он повернут ко мне спиной, и я еще раз смотрю на этот шрам… И на его тело. Боже мой, какое совершенное тело. Он подтянутый и мускулистый, но не такой уж противный. Мужчины не должны так выглядеть — это противозаконно! Кроме того раза, когда Таня заставила меня пробежаться с ней рано утром и мы увидели футбольную команду без маек, бегущую трусцой по дорожке, я видела мужчин в такой форме только по телевизору. Его грудные мышцы четко выделенные, переходят в хорошо очерченный пресс и ту идеальную, соблазнительную форму V-образных мышц, которая исчезает в его боксерах.

— Уже пытаешься нажиться на нашей сделке? — спрашивает он и натягивает сухие джинсы.

— Если бы это было так, я бы вышла из ванной несколько секунд назад. Если только ты не согласишься станцевать для меня танец.

— У тебя есть пачка долларовых купюр?

— К сожалению, я оставила их дома, — смеюсь я и еще раз провожу полотенцем по волосам. — Хочешь, я найду банкомат?

— Может быть, я захочу раздеться для других целей?

— О, правда? — Я беру расческу с туалетного столика и провожу ею по волосам. Могу ли я знать, для каких именно?

Он хихикает и подмигивает мне.

— Ты узнаешь позже.

Качая головой, я достаю из сумки фен и возвращаюсь в ванную, чтобы высушить волосы. Алекс сбивает меня с толку, и я не понимаю, что происходит.

Он флиртует, это точно. И я флиртую в ответ. Я была уверена, что он собирается поцеловать меня, но потом он остановился, ведя себя так, словно это было последнее, что он хотел сделать.

Как только мои волосы почти высыхают, я заплетаю их в косу, поправляю поплывший макияж и возвращаюсь в спальню. Дождь стих, и Алекс открыл окна. Он стоит у одного из них и смотрит наружу.

— Здесь так спокойно, — тихо говорит он.

— Так и есть. Девочкам бы понравилось гулять по лесу.

Он одаривает меня дерзкой ухмылкой.

— До тех пор, пока не начнется дождь.

— О, им бы понравился дождь.

Я чувствую, как у меня сжимается сердце, когда я думаю о них. Осталось всего несколько часов до того, как у них закончатся уроки, и мы сможем поболтать по видеосвязи. Боже, я уже так сильно скучаю по этим маленьким детям, хотя обычно в это время я на работе. Просто тот факт, что я не могу их видеть, заставляет меня скучать по ним. Это не значит, что я могу просто уйти с работы, когда захочу, но мне нравится думать, что такая возможность есть.

Я не могу сейчас приехать и повидаться с ними.

— Ты в порядке? — спрашивает меня Алекс. — Ты вдруг стала грустной.

Он отходит на шаг от окна.

— Да, я думаю о девочках и скучаю по ним. Мы никогда раньше не расставались. Я знаю, им полезно вот так проводить время вдали от меня.

— Да, это полезно для вас троих. Ты — хорошая мама, — добавляет он, и кажется, что он знает, как сильно мне нужно это услышать прямо сейчас, потому что я здесь целый день пью, тусуюсь и веселюсь.

— Спасибо. Это очень много значит для меня.

Я надеваю другой свитер, и Алекс почти полностью закрывает окно, оставляя его открытым на пару сантиметров, чтобы впустить прохладный воздух.

Катя дает нам один большой зонт на двоих. В этом не было бы ничего особенного, если бы мы были настоящей парой. Алекс раскрывает зонт и протягивает мне руку.

Он видел меня обнаженной.

Мы почти поцеловались.

Он начинает мне по-настоящему нравиться.

И теперь, когда он обнимает меня одной рукой, притягивая ближе к своему телу, так что мы оба находимся под защитой зонта… Нет. Мне нужно остановиться. Это так похоже на меня. Я увлекаюсь, придаю слишком большое значение вещам и сочиняю свои глупые истории с обычно невозможным «долго и счастливо».

Алекс ни за что не заинтересовался бы кем-то вроде меня.

Он вот-вот унаследует семейную компанию и уже дважды попадал в список Форбс, а ему всего тридцать. Я разорившаяся мать-одиночка, которая так и не закончила институт. Да… Я и он… Этого никогда не случится.

— Мы можем либо остаться здесь со стариками, — говорит Катя достаточно громко, чтобы услышали ее родители, — или можем не бояться дождя и пойти куда-нибудь перекусить.

— Я не против того, — говорю я ей. Мы сидим в гостиной дома у озера, наслаждаясь теплом от огня в большом каменном камине. Странно разводить огонь в это время года. Дома, в Москве, по-прежнему чертовски жарко и влажно.

Алекс стоит рядом со мной и обнимает меня за плечи, когда мы садимся. Я знаю, что это все напоказ, но мне показалось, что он сделал это не задумываясь, как будто хотел обнять меня.

— Я голосую за то, чтобы не бояться дождя, — говорит Леня, муж Кати.

— Поддерживаю, — говорит Алекс и медленно убирает руку с моих плеч, проводя пальцами по моему затылку. От этого у меня по спине пробегают мурашки, а между ног разливается жар. Я немного удивлена, что он проголосовал за то, чтобы уйти. Весь смысл приезда сюда заключался в том, чтобы он мог поговорить с Дмитрием и убедить его снова работать в его фирме.

— А как насчет тебя, детка?

Я собираюсь ввести новое правило, как только мы останемся одни: никаких ласкательных обращений. Я на самом деле