Книга снобов, написанная одним из них - Уильям Теккерей

Мне осточертели "Придворные известия". Я ненавижу надменное злословие. Такие слова, как "великосветский", "привилегированный", "аристократический" и т. п., я считаю гнусными, отнюдь не христианскими эпитетами и полагаю, что их следует вычеркнуть из всех порядочных словарей. Придворную систему, согласно которой талантливых людей сажают за дальний стол с музыкантами, я считаю снобистской системой. Общество, которое выдает себя за просвещенное, а само знать не хочет искусств и литературы, я считаю снобистским обществом. Вы, который презираете своих ближних, - сноб; вы, забывающий о друзьях в погоне за титулованными знакомыми, - тоже сноб; вы, стыдящийся своей бедности и краснеющий за свою профессию, - тоже сноб, как и те, кто хвастает своей родословной и гордится своим богатством.

Дело "Панча" - смеяться над такими людьми. Так пусть же он смеется над ними честно, не нанося предательских ударов, пусть говорит правду, даже ухмыляясь от уха до уха, - и пусть никогда не забывает, что Смех хорош, Правда еще лучше, но лучше всего - Любовь.

Комментарии

Пестрая книга

Очерки о снобах под первоначальным названием "Английские снобы в описании одного из них" печатались в журнале "Панч" еженедельно с 28 февраля 1846 года по 27 февраля 1847 года. Выпуская их в 1848 году отдельной книгой, Теккерей снял главы 17- 23 включительно, объяснив это в примечании так: "Когда я перечитывал эти очерки, мне показалось, что в них столько глупостей, столько личных выпадов, короче говоря - столько снобизма, что я изъял их из настоящего сборника". При жизни Теккерея эти семь выброшенных им глав не переиздавались, но в последние английские издания их снова стали включать. Включены они и в настоящее русское издание.

"Снобы" вызвали более широкий отклик у читателей и критики, чем какое бы то ни было из предыдущих произведений Теккерея. Одни восхищались ими, другие возмущались. Так или иначе, автора заметили, и некоторое время Теккерей был "человеком, написавшим "Снобов".

Книга эта чрезвычайно неровная как по тону, так и по литературному уровню. Начиная и кончая ее буфонно-торжественными заявлениями ("Твой труд еще не завершен...", "Понятие Сноб прочно вошло в сознание англичан..."), Теккерей на протяжении очерков переходит от добродушной шутки к едкой сатире, от негодующих тирад к грустно-ироническим размышлениям, а порой (как в главе 11 "О снобах-клерикалах") его критика неожиданно оборачивается защитой. Есть в книге главы-новеллы, главы-памфлеты, главы-фельетоны. Одни главы блестяще отшлифованы, другие написаны небрежно и торопливо.

Само слово "сноб" в его нынешнем английском значении создано Теккереем. Оно существовало в языке и раньше, но означало нечто совсем другое "невежда, простолюдин", в частности - горожанин, не принадлежащий к ученой "аристократии" старых университетских городов. Теккерей же с самого начала объявил, что снобы имеются в изобилии во всех общественных слоях, чем поразил и заинтересовал публику. Далее на протяжении книги Теккерей неоднократно дает свое определение сноба. В главе 2 он пишет: "Тот, кто низкопоклонничает перед низостью, есть Сноб", в последней главе предлагает рецепт для проверки, сноб человек или нет: "Как он обращается с большими людьми - и как с маленькими? Как он ведет себя в присутствии его светлости герцога и как - в присутствии лавочника Смита?" и т. д.

Вот это-то последнее - поведение человека в зависимости от того, с кем он имеет дело, и является, пожалуй, главным в глазах автора признаком снобизма, причем стоящий выше и милостиво протягивающий два пальца для пожатия, не более противен ему, чем стоящий ниже и благоговейно эти пальцы пожимающий. (Заметим кстати, что в русский язык слово "сноб" перешло в суженном значении, то есть выражает отношение только "сверху вниз", а не "снизу вверх".)

Но как бы ни определял Теккерей заново осмысленное им слово, в данной книге оно покрывает все, что он отвергает в окружающем его обществе: феодальные привилегии знати, низкопоклонство перед титулами, лицемерие, жизнь напоказ, чванство, праздность, распутство, продажность. Перед читателем проходят многие общественные группы и институты Англии: аристократия (начиная с принца Альберта, супруга королевы Виктории единственной, кажется, кого Теккерей пощадил), армия, университеты, помещики, клубы как национальное установление, скачки как национальное времяпрепровождение, брак, семья.

"Несомненно, - замечает современный американский критик Гордон Н. Рэй, - он (Теккерей в "Книге снобов") больше подчеркивает неудобства и нелепости, которые при доведенной до крайности классовой системе общества достаются на долю богатых, чем нищету и лишения, на которые несправедливость этой системы обрекает бедных..." Это деликатное высказывание только лишний раз напоминает о том, что в поле зрения Теккерея входит не все английское общество в целом, а лишь ограниченная его часть - высшие классы, то есть аристократия, как процветающая, так и обедневшая, и купечество, а также те, кто так или иначе их обслуживает: лакеи, гувернантки, портные, лавочники. Это и есть тот мир, который Теккерей знал, который он сумел разглядеть и осудить в наиболее значительных своих произведениях.

Что же касается глав, изъятых Теккереем из последующих изданий, то трудно сказать, почему именно они уже через год показались ему особенно плохими. По резкости суждений им не уступают и многие из других глав. Стоит, правда, вспомнить, что Теккерей, раз выбрав угол сатирического прицела, черпал материал где угодно: из личных наблюдений и из книг, из газет, частных бесед и литературных "поров. Поэтому очерки изобилуют упоминаниями о событиях и людях, когда-то бывших злобой дня и очень

скоро забытых. Может быть, больше всего это относится именно к выброшенным главам с их откликами на мелкие политические стычки, на личные и семейные отношения в министерских кругах. Есть в этих главах и гневная критика вигов, достается и консерваторам, но с не меньшей энергией автор обрушивается и на радикалов, уверяя, что их неумеренные протесты и нападки достигают обратного эффекта - вызывают сочувствие к жертвам этих нападок.

О чем бы и о ком бы ни писал в этой книге Теккерей, всю ее с начала до конца пронизывает ирония, распространенная автором и на самого себя. По словам Честертона, "задумать "Книгу снобов" мог и Диккенс, и Дуглас Джеррольд; но только Теккерей мог сочинить бессмертный подзаголовок: "В описании одного из них". В начале книги автор выступает от лица "Панча", и на рисунках то и дело мелькает носатый карлик - Петрушка-Панч. К концу же он все чаще называет себя "мистер Сноб", и даже его жена, "миссис Сноб", оказывается зараженной общим недугом. Так за словами писателя слышится мысль "все мы грешны", и это, порой притупляя острие сатиры, делает позицию автора приемлемой для большего круга читателей.

По свидетельству одного знакомого Теккерея, тот в 1858 году сказал ему, что "ненавидит "Книгу снобов" от первой до последней строчки, просто не может ее читать". Эти слова, сказанные в разговоре об исторических романах Теккерея, отчасти можно объяснить тем, что за истекшие десять лет он проникся интересом и уважением к историческому прошлому своей родины и ко многим ее традициям; но главное - за эти десять лет сильно изменилось его мировоззрение, в частности - его политические взгляды. Даже в 40-х годах, в самую радикальную пору "Панча", Теккерей держался более умеренных взглядов, чем иные его сотрудники, скажем - тот же Дуглас Джеррольд, с годами же он все более терпимо смотрит на пороки существующей системы, полагая, видимо, что если и можно чего-то добиться, то разве что улучшения нравов.

"Книгой снобов" завершается первый этап творчества Теккерея. Закончено формирование индивидуального писательского метода. Задумано большое полотно - "Ярмарка тщеславия" (над первыми набросками к которой автор уже работал в пору написания "Снобов"). И на страницах "Ярмарки", а затем и "Истории Пенденниса", мы встретим лица, сценки и ситуации, уже знакомые нам по "Книге снобов" и некоторым более ранним работам. Но здесь это только эскизы, едва намеченные типы, (как, например, генерал Тафто), тогда как в позднейших произведениях они претворятся в полнокровные художественные образы, созданные зрелым мастером, и обретут свое место в общей сложной, многоплановой композиции прославленных романов.

Леонид - царь Спарты (VI-V вв. до н. э.), погибший в битве с персами при Фермопилах.

Альфред Великий - король Англии (точнее - Уэссекса) в IX в., отбивший со своими войсками набеги датчан и поделивший с ними территорию нынешней Англии.

Курций. - Согласно древнеримской легенде, когда в результате землетрясения на Форуме разверзлась огромная трещина и авгуры заявили, что засыпать ее может только самое драгоценное сокровище Рима, патриций Курций бросился в эту пропасть на коне и в полном вооружении, трещина закрылась, и город был спасен.