А Саша делает, как может (СИ) - Козьякова Наталья Дмитриевна

— «Давай позовем нашего Тимку, — предложила я самой себе. — Пусть он нам поможет. Хочешь? Коты — они же волшебные существа». Я — маленькая кивнула и неуверенно позвала: «Кис-кис, Тимка, иди сюда».

— «Мр-р, — отозвалась темнота. Зеленые глаза мигнули. — Чего тебе, маленькая хозяйка? Я тут мышку караулю. Мр-р….. Хорошо, я иду».

Кот вышел из-за чемодана, потерся об наши ноги, мазнул пушистым хвостом по щеке, и вновь ушел на свое место.

— «Вот видишь, это всего лишь наш Тимка, — сказала я-большая. — Он наше добро оберегает от мышек».

Я-маленькая радостно улыбнулась, а в подкроватном пространстве внезапно стало почти совсем светло.

Потом мы долго еще бродили, отыскивая свои страхи и находя им вполне реальные объяснения. Развеивали их, и в том месте, где, предположительно, должен находиться Источник, становилось все теплее и светлее — будто сквозь истончавшуюся плиту вдруг начал пробиваться чистый белый свет. Серый кот следовал за нами по пятам, одобрительно мурча что-то на своем таинственном кошачьем языке.

Я-маленькая вроде бы подрастала с каждым развеянном страхом. Вот мы дошли до того дня, когда я узнала о гибели мамы.

Я не видела ее мертвой. Похороны прошли мимо моего сознания — погибших хоронили в закрытых гробах. Но тот серый мрачный день придавил во мне все. Радость, ожидание чуда, восторг от каждого нового дня…. И только сейчас я поняла — источник моей силы придавило именно осознание, что самые близкие уходят навсегда, даже не сказав нам «До свидания».

— «Тебе страшно»? — спросила я-большая, глядя в синие кляксы глаз.

Я-маленькая кивнула.

— «Почему она меня бросила? Я ведь так ее любила. Я старалась быть хорошей девочкой. Послушной и все правильно делать. И все равно она меня бросила. Это потому что я плохая»?

— «Ты хорошая, — сказала я убежденно. — Смотри — если мы сейчас сдвинем вот эту плиту — наша радость вернется к нам. Мама посмотрит на нас с небес, улыбнется и погладит по голове. Мама нас очень любила. Она хотела, чтобы мы были счастливы. А что такое счастье, как ты думаешь»?

Я — маленькая долго-долго смотрела в меня. Потом протянула свою тонкую ручку-веточку, коснулась серой плиты и слегка толкнула ее.

Яркий теплый свет вырвался из плена, засиял солнечными лучами, осветил все темные углы нашей души, выметая сырость и хмарь.

Я-маленькая рассмеялась так, как когда-то в детстве, когда небо было высокое, безоблачное, чистое, а вокруг цвели полевые цветы, и папа подбрасывал меня к небу, а рядом стояла мама, испуганно вскрикивая каждый раз, когда я раскидывала в стороны руки и кричала от счастья:

— «Мама! Смотри — я летаю»!

Она и в самом деле взлетела, будто бумажный самолетик, попавший в объятия теплого ветерка.

Я-маленькая летала, кружилась и кувыркалась в воздухе, и вместе с ней летал, кувыркался и кружился отец, почему-то приобретший вдруг черты…. Сивера?

— «Кто твоя мать, девочка? — пробился сквозь радостный свет и звонкий смех голос моего Учителя. — Скажи мне, кто твоя мать»?

Ответить я не успела.

— А-а-а! Так вот кто вор-р-рует у меня гр-ранит-р-р!

Я открыла глаза…. И тут же снова их зажмурила. Потрясла головой. Снова приоткрыла один глаз.

Вокруг уже было самое настоящее утро. Солнышко полностью выползло из-за дальнего леса, расправило смятые за ночь лучи, умылось росой, встряхнулось и принялось за свою работу: согревать и освещать землю. Мои спутники все еще сладко посапывали, завернувшись в спальники.

Сивер, со странным выражением лица стоял в двух шагах от меня и пристально меня рассматривал.

А еще ко мне тянул шею здоровенный ящер. Его голова была размером с пивной котел — так, кажется, в сказках говорилось. Здоровая, в общем, голова. В чешуе, переливающейся от бледного до насыщенно красного цвета

Его глаз — размером почти с меня — пытался выдать грозный взгляд, но ему это не удавалось.

Любопытство пересиливало.

— Ты кто? — прохрипела я, напрочь отказавшись пугаться. — Ты дракон? А где твоя человеческая ипостась?

— А ты кто? — тут же вернули мне вопрос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я — Саша. Александр-р-ра Пер-р-рвая.

— А я Гай-цгор! — гордо сообщил ящер. — Мы в людей не превращаемся. Мы — раса Разумных Драконов. В гости ко мне полетели?

Я честно собиралась подумать и отказаться. Но…. кто бы меня спрашивал! Громадная лапа ухватила меня — бережно и нежно, надо сказать. Согрела — так как была удивительно горяча. Громадные крылья раскрылись и мы взлетели. Вертикально.

— «Ни …. себе, — мелькнула нецензурная мысль. — Только к драконам в гости я не летала. Новое, выходит, дело. И кто там кричал, что их надо создать? Вот же оно — летит, крыльями машет, и даже пытается что-то мне сообщить, судя по обрывкам не то слов, не то выражений. И при чем здесь гранит»?

*****

— Са-ша! Почитай! Ну, Са-ша!

Вот уже вторую неделю мы всей толпой «гостим» в уютной драконьей пещере. Гай-цгор «украл в гости» всех. Сначала меня, потом, когда я оттоптала ему лапы и хвост, смотался к подножию гор и приволок моих друзей. Вместе с каретой и конями. Это надо было видеть — яркая синева весеннего неба и в нем очень даже ставшая приметной буро-коричневая карета. А дракона, который, собственно, ее и тащит — не видно. Он, видите ли, решил прикрыть себя мороком, чтобы никто его не смог увидеть.

Потом, когда из кареты вывалились мои друзья, Сель попытался ткнуть кнутом куда-то в том место, где по его просвещенному мнению, должен быть похититель.

Место захихикало басом и сообщило:

— Ну, ты это…. Не щекочись! Я сейчас ваших коней принесу. Только тут травы нет, они что кушать будут?

— Раньше надо было думать! — рявкнул Генри, проглотив предварительно пару десятков нелицеприятных выражений. — Не дай бог твои соплеменники их съедят!

— Это да, — согласилась пустота. — Это они могут. Не, лучше я их потом съем, если что. Я таких еще не ловил.

И упорхнул — только крылья зашуршали.

Про траву он, кстати, соврал — чуть в стороне нашлась уютная ложбинка с вполне приличным травостоем. Двум коням за глаза, тем более, что Сель тоже не просто так в дорогу отправился. В его пространственном кармане были мешки с овсом.

— Продуманные люди эти эльфы, — глубокомысленно заключил Гришка, глядя, как Сель подвешивает перепуганным коням торбочки. — Мне бы такой карман! Уж я бы нашел ему применение!

— Гриша, а как тут кушать готовить? — пристала к нему наша штатная повариха.

Странно — но мои спутники почему-то совершенно не испугались ни дракона, ни полета в карете. А уж пещера привела их в дикий восторг. Очага по вполне понятным причинам мы нигде не отыскали. Драконы — они же хищники и очаг им совершенно без надобности.

Сивер, кстати, куда-то испарился сразу после моего принудительного отбытия в гости. Аленка, тараща и без того не маленькие глаза, сказала, что он просто исчез. Так — постоял, качаясь с пятки на носок, выругался, плюнул и исчез.

— Пошел, видимо, на разборки, — пожала я плечами. — Мало ли — какие у него мысли в голове бродят.

— А Сивер — он кто? — осторожно спросил Генри. — Напоминает кого-то…. Только никак не могу понять — кого именно.

— Да бог он, — неохотно ответил вместо меня Гришка. — Просто бог. Не то отец Ветрам, не то дядька. А может, и вовсе — Повелитель. В сущности, а какая нам разница? Ну, Сивер. Ну, бог. Знаете, сколько их на Земле было и есть?

— Сколько? — купился на его таинственный шепот Генри.

— Да кто ж их считал, брат! Много! Одних триумвиратов море. А еще всякие дети, внуки, правнуки. Полубоги, ангелы, архангелы….

— Бедные вы, — с сочувствием покачал головой управившийся с конями Сель. — Как же вы?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А так же, — наступила я братцу на ногу. — У нас и народов — не чета вам. Вот и молится каждый своим богам.

— И не ссорятся? — удивился Генри. — Это же сколько паствы должно быть, чтобы всем молитв и жертв достало!

Гришка прокашлялся, явно собираясь брякнуть что-нибудь неприличное. Он у нас атеист до мозга костей.