Гуляка и волшебник. Танские новеллы (VII-IX вв.) - Антология

Старик поднял глаза к небу, почесал затылок и воскликнул:

— Трудная задача! Но все-таки попробую помочь вам, только не ждите скорого успеха.

Ван Сянь-кэ поклонился ему:

— Разве я посмел бы ограничивать вас сроком! Лишь бы увидеть ее!

Полгода прошло без всяких известий. Как-то раз постучали в дверь — пришло письмо от военачальника Гу. «Вернулся человек, которого я посылал на гору Мао,[162] — говорилось в нем. — Приезжайте скорей!»

Юноша вскочил на лошадь и помчался. Старик принял его, но о деле — ни слова. Когда Сянь-кэ спросил о посланце, Гу мимоходом небрежно бросил:

— Убит… Выпейте еще чаю.

Так, за посторонним разговором, наступила поздняя ночь, и лишь тогда старый Гу спросил:

— Есть ли у вас в доме какая-нибудь женщина, знакомая с У-шуан?

Ван Сянь-кэ назвал Цай-пинь и немедленно послал за ней. Взглянув на служанку, Гу с одобрительной улыбкой сказал:

— Оставьте ее здесь дня на четыре, а сами возвращайтесь домой.

Через несколько дней пронесся слух: «Особа высокого происхождения будет похоронена в императорском мавзолее».

Сильно встревожившись, Сянь-кэ приказал слуге разведать, кто умер. Оказалось: У-шуан.

Юноша вне себя от горя закричал:

— Я надеялся на помощь старика Гу. Теперь она мертва! Что же он сможет сделать?

Он плакал, стенал от горя, ничто не могло его утешить!

Поздно вечером он услышал настойчивый стук. Открыл дверь и видит, пришел Гу и принес с собой труп, завернутый в циновку.

— Это У-шуан, — сказал он Сянь-кэ, — она кажется мертвой, но под сердцем у нее еще тепло. Завтра она оживет, тогда дайте ей это снадобье. Но только храните все в глубокой тайне.

Сянь-кэ внес девушку в комнату и всю ночь сидел возле нее. На рассвете тело стало теплеть, затем появилось дыхание. У-шуан открыла глаза. Увидев Сянь-кэ, она зарыдала и вновь впала в беспамятство. Весь день он приводил ее в сознание, и наконец к ночи она пришла в себя.

Явился Гу и сказал:

— Отпустите со мной вашего Сай Хуна, чтобы вырыть яму за домом.

Когда была вырыта глубокая яма, Гу отрубил мечом голову слуги и бросил ее в яму. Юноша пришел в ужас, но Гу сказал ему:

— Не пугайтесь. Сегодня я отблагодарил вас за ваши милости. Слышал я, что даосы на горе Мао обладают чудесным снадобьем; тот, кто примет его, как будто бы умирает, но через три дня оживет. Я послал человека за этим снадобьем и получил одну пилюлю. Вчера я приказал Цай-пинь переодеться дворцовым гонцом и дать эту пилюлю У-шуан, объявив ей, что она должна покончить с собой как участница мятежа. После этого я пошел в комнату, где лежала У-шуан, погруженная в сон, и, выдав себя за родственника, выкупил ее тело за сто свитков шелка. По дороге сюда я щедро одаривал всех, чтобы никто не выдал тайны. Гонца, ездившего на гору Мао, и носильщиков, помогавших мне, я убил на пустыре за городом. Самого себя я тоже прикончу ради вас, друг мой. Вам же здесь оставаться нельзя. За воротами вас ждут десять носильщиков, при них пять лошадей и двести тюков шелка. В пятую стражу возьмите У-шуан и уезжайте. Перемените фамилию, имя и скройтесь, чтобы избежать беды.

Сказав это, Гу выхватил меч. Юноша бросился к нему, но голова старика уже покатилась по земле. Сянь-кэ зарыл труп в той же яме, где лежало тело Сай Хуна.

Еще не рассвело, как Сянь-кэ уехал вместе с У-шуан. Миновав ущелья провинции Сычуань, они добрались до Чжугуна и там поселились.

Когда Сянь-кэ убедился, что в столичном округе эта история предана забвению, он решил вернуться в уезд Дэн и заняться там каким-нибудь ремеслом. Он прожил с У-шуан до глубокой старости и имел от нее много сыновей и дочерей.

Да! В человеческой жизни бывают встречи после долгой разлуки, но такие, как эта, редки! Можно сказать, что второго такого случая не сыщешь ни в глубокой древности, ни в наши дни.

Во время мятежа У-шуан потеряла родителей, богатство, знатность — словом, все на свете; но Сянь-кэ питал к ней такую сильную любовь, что даже смерть была бессильна разлучить их. Благодаря военачальнику Гу ему чудом удалось осуществить заветное желание, хотя ради этого десять с лишним человек безвинно поплатились жизнью. После долгих невзгод, скрываясь от властей, Ван Сянь-кэ и У-шуан все же пробрались на родину и прожили там пятьдесят лет вместе как муж и жена. Ну, не удивительно ли это?

Ду Гуан-тин

Чужеземец с курчавой бородой

[163]

Когда Ян-ди, император династии Суй, удалился в Цзянду, надзор за Западной столицей он поручил своему приближенному Ян Су,[164] который в то время ведал всеми гражданскими и земельными делами империи.

Ян Су, кичившийся своей знатностью и высоким положением, считал, что в эти годы всеобщей смуты[165] никто в Поднебесной не сравнится с ним в могуществе и власти. Он дал волю своему тщеславию и любви к роскоши и перестал держать себя так, как приличествует верноподданному сановнику. Когда к нему являлись высшие должностные лица с докладами или приезжали гости с визитами, он, принимая их, даже не считал нужным приподняться со своего ложа.

Выходил он торжественно, поддерживаемый с обеих сторон красивыми девушками, в сопровождении множества служанок, присваивая себе таким образом права императора. С годами он становился все более надменным и наконец перестал сознавать свою ответственность за судьбы страны, клонящейся к гибели.

Однажды Ли Цзин, впоследствии получивший титул вэйского князя,[166] пришел обсудить с ним одно важное предложение. Ян Су слушал его, как всегда развалившись на своем ложе. Ли Цзин отвесил поклон и