Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов - Огюстен Кальме

Эти средства для достижения необыкновенной силы ясновидения и возникающая отсюда сила ясновидения или высшие чудотворные качества, наприм. способность летать, знать чужие земли и проч., известны были, как сознавались Буддисты, и Тиртикам, т. е. иноверцам, или еретикам буддийским. т. е. Йогачарьям.

Таким образом, учение о Йогах повторилось и в буддийском мистицизме. Браманский отшельник считал природу небытием, призраком; новый Буддизм пустотой, а потому как тот, так и другой отвергли реальность мира чувственного и удовлетворялись только внутренним, духовным знанием. Как Йогисты, так Йогачарии признавали реально существующей только душу. Как в Санкия Сесвара, так и, по мнению Йогачариев, душа должна освободиться, для достижения ясновидения, от мира чувственного. Как в Санкия Сесвара, так и в Буддийском мистицизме главное занятие духа есть сосредоточенное в самом себе созерцание или самоуглубление. Как там, так и здесь человек должен пройти известные степени для достижения ясновидения. Как Йогисты, так и мистики буддийские равно признают чудодейственную силу и притом признают за ней одни и те же действия.

Понятно после этого, что как сила ясновидения вибути браманских отшельников, так и сила ясновидения буддийских одно и то же и происходят из одних и тех же причин. И потому, объяснив, в чем состоит ясновидение браманских отшельников, мы не считаем нужным повторять здесь вышеприведенные объяснения.

Говоря о буддийском мистицизме, мы считаем нужным сказать несколько слов о Дарани, или о мистических формулах и выражениях, посредством которых, думают мистики, можно производить все. Посредством этих формул может быть выражено всякое понятие и всякое существо, и кто усвоил эти формулы неоднократным повторением или даже созерцанием букв, из которых состоят эти формулы, тот приобретает огромную власть над всеми. Этими формулами можно вызывать самих Будд и покорять духов и самих богов и проч. Занимающийся чарами должен быть чист, чтобы чрез это быть способным к восприятию тайн сосудом. Человек, которого дух занят постоянно созерцанием Будды, а язык постоянным повторением заклинаний, приобретает верховную Сидди, или ту сверхъестественную силу, которая даруется чарами. Сидди состоит из трех степеней: низшая степень Сидди заклинаниями и лекарствами доставляет владычество над богами, драконами и якшами, власть над их наваждениями, над ядами и ядовитыми животными; средняя степень — богатство, долгоденствие, знатность и почтение; верховная Сидди, или высшая ее степень, доставляет прозрение, невидимость, способность принимать различные видоизменения, покоряет демонов, светила, богов и пр. Словом, Сидди, по мнению мистиков, становится божеством и потому приобретает такое могущество. Очевидно, что это жалкое самообольщение, обязанное своим происхождением несчастному состоянию ясновидения или животного магнетизма.

Вследствие гонения со стороны Браманства с одной стороны и вследствие уступчивости и пассивности своей, а также индифферентного отношения к другим религиям с другой стороны, Буддизм распространился во многих соседних странах: в Монголии, Китае, Тибете, на острове Цейлоне, Японии и других местах.

Но особенно легко было Буддизму в Китае ужиться подле государственной религии и быть терпимым, при недостатке воодушевлеиия и энергии, при равнодушии ко всему идеальному Китайцев. Только некоторые восприимчивые натуры, имевшие высшие понятия о жизни, приняли Буддийское учение и вместе с ним заблуждения о чарах; другие Китайцы остались равнодушными к новому учению. Как бы то ни было, волшебство или, правильно выражаясь, убеждение в возможности волшебства распространилось и в Китае, через Буддизм.

Впрочем, чародейство и волшебство было известно в Китае гораздо прежде Буддизма. Оно возникло в Китае из религиозного учения, основанного Лао-це, одним из старейших современников Конфуция. Лао-це, подобно индийским браминам, жил в уединении, и потому он учит, по словам Wuttke[299], что «мудрец заключается в самого себя, погружается взором в глубину мысли пустого первобытия, не хочет иметь никакого дела с миром, не заботится о государстве и об истории мира, спокойно живет в уединении, равнодушный к радости и печали; настоящие мудрецы живут как пустынники в лесах и пещерах, или как нищие, и отрекаются от мира. Через такое отчуждение от мира, лжи и наружного блеска и обращение к вечному единству, мудрец приобретает себе долгую жизнь на этой земле, т. е. живет или без смерти в не стареющем никогда теле, или в виде переселения душ, пока не возвратится к первобытию, из которого он произошел». Через это человек делается господином всего в природе и даже приобретает власть над смертью. С помощью «напитка бессмертия» святой может сокрушить даже силу смерти. Это мистическое учение со временем породило весьма распространившуюся веру в чары и волшебство, и содействовало к тому, что прорицание, чародейство и заклинание духов развились до чрезвычайных размеров (особенно в шаманстве народов Алтая). Согласно с этим учением, шаманы имеют власть и силу заклинать духов, укрощать стихии, наделять здоровьем и болезнью, счастьем и несчастьем, вообще освобождать людей из оков сил природы и противодействовать злым духам. Прорицательство и толкование знамений с древних времен играют важную роль в Китае, а также объяснения хороших и худых дней и т. п.

Таким образом, как в Индии, так и в Китае верили, что с помощью постов и других подвигов можно приобретать таинственную власть над стихиями, силами природы, над невидимым миром духов и даже над самими богами.

Когда мы излагали учение Браманских отшельников, то мы в то же время старались показать несостоятельность этого учения. Йогисты думали, что теми подвигами, которым они подвергали свое тело, они достигали высокой степени нравственного совершенства, результатом которого была необыкновенная магическая сила (vibbouti) ясновидения. Мы с своей стороны показали, что это не более, как жалкое самообольщение, что это соединенное с совершенным органическим расстройством болезненное состояние души, что это не что иное, как явления животного магнетизма, а совсем не то озарение со стороны Брамы, достижение которого Йогисты полагали в своих подвигах. Как сам Брама есть продукт религиозной фантазии и, следовательно, не может удовлетворить религиозной потребности, так и самое озарение свыше невозможно, потому что Йогисту не от кого получить реально это озарение.

Мнение Китайцев о возможности чародейства, заклинания духов, господства над стихиями и проч. мы не опровергали в настоящей главе, потому что неосновательность и шаткость такого мнения, выродившегося из незнакомства с законами природы и явлениями ее, выходящими из обыкновенного ряда вещей, мы показали в предыдущих главах — особенно, когда говорили о заблуждениях шаманов, секта которых была и в Китае.

Что же касается до ученых сведений Индийских браминов, которые для народа казались магией, сообщением свыше, сообщением Брамы, или господством над подземными силами, то мы показали что в этих сведениях не было ничего чудесного, волшебного или магического, что в этом случае жрецы пользовались невежеством народа, вполне им преданного[300].

ГЛАВА XXI

Магия у Египтян

Магия, говорит Плиний, в течение многих столетий во всем мире пользовалась большим почетом. Она до того распространилась, что и ныне еще господствует у большей части азиатских народов[301]. Но особенным уважением она пользовалась в Египте. Путешественник Марсгам (Marsham) доказывает, что самая древняя школа в Египте — магическая, что из Египта магия распространилась между Халдеями, Вавилонянами, Греками и Персами. Но совершенно нельзя доказать, что магия получила свое начало именно в Египте, и оттуда уже распространилась между другими народами. Возможность самостоятельного развития магии у каждого народа мы доказали, когда говорили о магии у фетишистов, — и наш взгляд подтверждается тем фактом, что магия была и у тех народов, которые не могли заимствовать ее из Египта ни непосредственно, ни посредственно. Когда Индийцы познакомились с Греками, то последние удивлялись их искусству лечить от укушения змей. Мы говорили также, как Индийские жрецы приняли в храме Аполлония. И если Индийцы заимствовали у Греков многие сведения по астрономии, то из этого еще нельзя заключать, что Индийцы заимствовали и магию у Греков. Индийцы, по свидетельству Вед, гораздо раньше знакомства с Греками знали вибути или ясновидение. Еще менее могли заимствовать магию у Греков или у Египтян Китайцы, которые ни с кем не хотели знакомиться, а особенно заимствовать ученые сведения у кого бы то ни было. А между тем и им известна была магия, достигаемая посредством постов. О народах доисторического состояния, знакомых с магией, и говорить нечего. Они совсем не могли научиться магии у Египтян. И потому, если Диодор Сицилийский[302], говоря о Египтянах, замечает, что Халдеи, жившие в Вавилоне, заимствовали у Египтян астрологию и через нее так прославились, то мы вправе думать, что Халдеи, при содействии Египтян, только усовершенствовали магию. Само религиозное учение Сабеисстов о солнце и звездах, как жилищах богов и потому имеющих влияние на судьбу вселенной и человека, естественно породило астрологию, как мы это показали, когда говорили об астрологии Сабеистов и Персов.