Звероловы. Сборник - Карл Гагенбек

за голову и с молниеносной быстротой обвивается верхней частью туловища вокруг шеи, которую и вывертывает из позвонков. Пожирает змея только мертвое животное. Она до тех пор сжимает свою жертву, пока не почувствует, что всякое движение с ее стороны прекратилось и только тогда приступает к пожиранию. Если змее попадаются более крупные животные, то она сперва обрызгивает слюной голову животного, чтобы та лучше скользила при заглатывании. При заглатывании добычи нижняя челюсть змеи расширяется, как резиновый мешок. Когда змея глотает, то она концом хвоста обвивает добычу и медленно подталкивает ее в разинутую пасть, все время двигая верхней и нижней челюстями. Время от времени наступает пауза для отдыха, продолжающаяся минут двенадцать. Тут же замечу, что одна из змей сожрала козу весом в восемьдесят четыре фунта за полтора часа!

Когда видишь больших толстых змей-гигантов, спокойно лежащих в теплых стеклянных клетках, то трудно даже себе представить, какую силу, ловкость и быстроту они способны развивать. Сотни гигантских змей всех видов и пород прошли через мои руки в буквальном смысле слова. Несчетное число раз я получал от них укусы, однако укусы этих змей неопасны, и я не обращал на них внимания. Обычно острые как иголки, зубы остаются в ране, их нужно тотчас же вытащить, а рану тщательно промыть и перевязать. Однажды один из моих покупателей сам захотел выбрать себе змею, причем так неловко взял ее, что она сильно укусила его в руку, и мне стоило большого труда вызволить его из опасного положения. Застрявшие в ране зубы я немедленно вытащил и тут же промыл рану водой, Но так как сам пострадавший весьма легкомысленно отнесся к случившемуся, то ему впоследствии все же пришлось обратиться к врачу, и он несколько недель не мог владеть укушенной рукой. Мускульные кольца у змей-гигантов несравненно опаснее пасти. Только своему хладнокровию, а также ловкости я обязан тем, что из многих опасных приключений со змеями я вышел целым и невредимым. Самым опасным приключением подобного рода была борьба со змеями, в которую мне пришлось вступить в девяностых годах. Я должен был с помощью сторожа пересадить из одного ящика в другой четырех темных питонов длиной от пятнадцати до восемнадцати футов. Как всегда в таких случаях, я вооружился большим шерстяным одеялом для защиты лица, которое змеи обыкновенно стараются укусить. Я уже успел пересадить без особых усилий две змеи, но когда занялся третьей, то четвертая, как молния, бросилась на меня с открытой пастью, и я, конечно, получил бы серьезные ранения, если бы не сорвал с головы фетровую шляпу и не бросил ее змее. Пока змея яростно грызла шляпу, я схватил ее за шею и приказал сторожу скорее принести мешок-западню. Тот от волнения замешкался, а змея обвилась хвостом вокруг моей правой ноги и все крепче стала ее сжимать своими кольцами, пробуя обвиться вокруг меня снизу. Я отчаянно сопротивлялся. Если бы змее удалось захватить в свои тиски верхнюю часть моего туловища, то для меня все было бы кончено. Вдруг я увидел на полу самый конец ее хвоста и с такой силой наступил на него левой ногой, что змея от боли или от испуга тотчас же отпустила меня. Однако она с быстротой молнии бросилась на меня снова, но теперь я уже успел вооружиться и отразил нападение змеи шерстяным одеялом, в которое я ее завернул, и благополучно бросил в ящик. Другая змея, к счастью, во время этого эпизода свернулась клубком и глядела полузакрытыми глазами на происходившую борьбу как нейтральная сторона.

Еще более серьезную борьбу, которая обнаружила всю злость и дикость этих тварей, мне пришлось выдержать весной 1904 года. Жертвой этой борьбы чуть не стал мой старший сын Генрих. На него напала громадная змея, но и он в свою очередь вцепился в нее, мешая обвиться вокруг себя. Конечно, не могло быть сомнения в том, на чьей стороне была бы победа в этой неравной борьбе, если бы своевременно не подоспела помощь. Генрих, сторож и я, подобно известной группе Лаокоона, напрягая все свои силы, долго боролись с чудовищем. Вдруг змея схватила своим освободившимся хвостом правую ногу Генриха и стала подниматься все выше и выше. Началась борьба не на жизнь, а на смерть, и только ценой огромного напряжения нам удалось с помощью моего инспектора запрятать тварь в мешок. Она весила около двухсот фунтов и была длиной двадцать шесть футов.

Уменье и ловкость в обращении с этими опасными рептилиями приобретаются только долгим опытом. Овладению знанием, которое давалось с большим трудом, предшествовало экспериментирование, которое не всегда было успешным. В начале семидесятых годов один капитан привез из Бразилии в Гамбург двух боа-констрикторов. Когда я поднялся на палубу парохода, то стюард мне тут же сообщил, что змеи лежат неподвижно в ящике и, наверно, околели. Была середина декабря, и змей держали непокрытыми в нетопленном, холодном помещении. Они просто оцепенели. Капитан, который как раз подошел ко мне, уже распорядился, чтобы змей выбросили за борт. Когда я предложил сделать попытку оживить змей, то моряк смеясь дал свое согласие. Я завернул безжизненных рептилий в шерстяное одеяло, нанял дрожки и поехал на Шпильбуденплатц, где мы тогда жили. Отец засмеялся, увидев змей, и сказал: «Если тебе удастся воскресить этих двух змей, значит ты можешь творить чудеса». Я положил моих змей просто у печки, в птичьем отделении. Через час мне сообщили, что среди птиц началось страшное смятение, по-видимому случилось что-то необычайное. Действительно, у печки никого не было, змеи уползли. Крик птиц позволил легко найти место, куда «мертвые змеи» поползли на прогулку. Поразительно, какие бывают случаи на свете! В то время как я был занят охотой на змей, дверь отворилась и вошел Крейцберг, старый владелец зверинца, вернувшийся из России. Он тотчас же принял участие в охоте, и когда мы поймали беглецов, рассказал мне улыбаясь, что приехал как раз, чтобы купить змей. Он дал мне за них восемьдесят талеров. Еще двум людям был преподнесен сюрприз — моему отцу и капитану, которому на следующий день положил на стол половину выручки — сорок талеров.

Впоследствии выяснилось, что случаи оживления змей нередки. Но не всегда у меня так удачно получалось с оживлением, как этот раз. Наихудший случай произошел в 1883 году. Англии я купил 163 гигантские змеи, стоившие тысячу фунтов стерлингов. Змей отправили в Гамбург. На третий день разыгрался сильный шторм, и пароходу пришлось вернуться Лондон из-за недостатка угля. В Грейвсенде пароход набрал толь и