Мистер Фермер. Морковка за интим! - Focsker

— Ты и вправду готовишься сражаться с хищниками, Матвеем?

— Правда. Стена, защитит наших кролли от зубов и клыков налётчиков. На стене мы построим бруствер, он поможет прикрыть обороняющихся, то есть нас, от стрел, камней и летящих копий. Кобаго, я серьезен в своих намерениях и желаниях защитить племя кролли.

— Вижу… — Оглянувшись на стену, кивнул здоровяк.

— Тогда ты лучше других должен понимать, что помимо хищников, находящихся по ту сторону твоей прекрасной стены, есть ещё и другие враги.

— Эрл с его жертвоприношениями хищникам? Ты об этом.

Кобаго нахмурился. От улыбки простыл и след.

— Верно. Давно ты догадался, или может кто помог?

— Догадался и всё. Уж слишком странно на фоне всего происходящего выглядит ваш ритуал Каглахам. — Мои слова вновь бьют по самолюбию Кобаго, видимо у здоровяка на принятие реальности ушло в разы больше времени. Наверняка он собирался мне прочитать лекцию, предупредить об опасности детей Эрла и прочем, но моя осведомлённость разрушила его планы и теперь, тот просто не знал что мне ещё рассказать. А рассказать было что.

— Почему ты служишь Эру, зная, что твоих сородичей скармливают хищникам? Ты силён, грозен, мог давно убить его, занять место старейшины? Так почему? — Решив что настал момент вскрывать все карты, спросил я у охотника.

— Мой род, и меня в частности, не любят в селении. Нас считают дикарями, убийцами, хотя мы просто не позволяем другим убивать себя без боя. Когда я, вырвавшись из одних оков, наконец-то нашёл поселение и осел, внезапно я попал в новые цепи, цепи что страшнее чёрных металлов.

Вот опять эти недосказанности. Откуда он знает про цепи, про металлы⁈ Лицо его угрюмо, даже вечно торчащие уши, при воспоминании прошлого прикладываются словно у пугливого, маленького кролли. Что было такого страшно в его жизни, как столь сильного человека смог взять под контроль кто-то вроде жалкого и мерзкого Эрла?

— Расскажи мне свою историю друг, клянусь, посторонние не услышат её из моих уст. — Взглянув тому в глаза, попросил я, и мужчина, обремененный тяжкими воспоминаниями согласился.

— Может по мне и не скажешь, но я всего на несколько лет младше Эрла… — Да ладно блять⁈ Серьезно? Глядя на активного, быстрого и сильного здоровяка, а так же вспоминая дряхлого, сморщенного деда, опирающегося на палочку, эти слова вообще не вяжутся в голове.

Моё удивление проявилось на лице и Кобаго рассмеялся.

— Именно так Матвеем. Более того, когда я ещё был ростом ниже тебя, мы с ним дружили. Вместе ходили бить пик-пика, рыбу, собирать орехи, и даже тренировались бою на палках у последних из детей Седобородого Крола. Годы нашей совместной юности насыщали всевозможные тревоги, заботы и ужасы, именно они сделали нашу дружбу, как мне казалось прочной.

Главной проблемой тех времён как и всегда оставались хищники. Тогда мы постоянно кочевали, постоянно убегали от шедших за нами по пятам монстров и чудовищ хищного мира. В день Великого разделения, когда погиб последний из Крол, нас настигла объединившиеся для охоты племена лис, волков и Зелёных рыкунов. Кролы грудью стали на нашу защиту, а после, вступив в неравную схватку, стали утягивать преследователей за собой в чащу, в болота. Мы же с моей семьей, семьей Эрла и многими другими, по приказу Кролов бежали. Долог был путь к запасной стоянке, и на пути к ней мы совершенно случайно набрели на них… Чудовищ мира хищников. Волколаков. Даже сейчас, вспоминая их вытянутые звериные морды, острейшие клыки, когти длиной в треть копья, меня бросает в дрожь, и по спине бежит холод. А тогда, когда я был ещё юнцом… Блять… Даже сейчас, когда я вырос, этот гигант был бы на голову выше меня. Чудовище из чудовищ, возникшее из неоткуда, и не одно, а с целой стаей.

Мы с отцом и братьями бежали впереди всех и первыми наткнулись на Волколаков. Старик оттолкнул меня, защищаясь от когтистой лапы, выставил своё древко, но когти чудовища разрезали копьё на пять частей, за один удар прикончив отца. Следующим погиб старший брат, затем дядя, потом тётя, бабушка, перечислять можно долго. Эти твари, переступая через трупы храбрецов моей семьи, даже не глядели на рухнувшего на задницу и оцепеневшего меня. Смеясь надо мной и каменным кинжалом в моей руке, они бегали по округе, резали и рвали всё что смело бежать. А я… я не защищался, не бежал, и вообще был им неинтересен. Я даже разрыдаться по нормальному не мог, настолько сильно увиденное в первые мгновения боя, потрясло меня. Находясь у трупа отца, я просто сидел и наблюдал за тем, как один за другим гибнут остатки некогда многочисленного племени. Я не видел Эрла, не видел его семьи за своей спиной, не видел многих других следовавших за нами кролли, возможно мы случайно разделились, а возможно и нет…

По прихоти своей Волколаки оставили меня и ещё пятерых моих соплеменников в живых, а после, даже не став нас связывать, повели за далёкий хребет. Долог был наш путь, много недель. И каждый день в пути был как последний. Не дойдя до хребта, на одной из стоянок, когда чудовища отправились на охоту, один из уцелевших братьев решил попытаться сбежать, надеясь что Волколаки слишком заняты охотой и его не поймают. Через день его нашли и принесли обратно. А после ещё живого, при нас, начали рвать своими челюстями. Ещё где-то через неделю был переход сквозь заснеженные горы. Там, окоченев от стужи и холода, ещё двое погибли и были съедены. В конце пути мы прибыли в большое горное поселение Серых рыкунов, где я и познакомился со стальными котлами, кандалами, кирками и лопатами. Волколаки, обменяли нас на кожу из железа, сделав рабами глубоких, тёмных и опасных шахт. Там погибли последние из моих братьев, а я долгие четыре года рос, взрослел, среди других племен, народов, видов. Закаляясь в вечной вражде рабов, становился всё сильнее и злее. Как сейчас помню тот день, когда глава другого отряда украл нашу еду… Тогда я впервые убил… размажжил ему череп камнем, и вернул нашим парням законный ужин. Через неделю, довольные моим поступком Рыкуны сделали меня главой того отряда, это как раз было полнолуние. Вернувшиеся с охоты Волколаки придавались утехам, сношались, убивали пленников которых не смогли обменять, пировали и жрали свои дурманящие головы травы. Они так привыкли чувствовать себя непобедимыми, неуязвимыми для других, и совсем расслабились.

Своей киркой, которую проклинал и ненавидел долгие четыре года, я проломил череп спавшего на волчице Волколака, затем, прикончил и её. Они даже не проснулись, на столько сильно дурман охватил их умы.