Ненормальная (СИ) - Ольга Николаева

А еще понял, что под маской человека, который смотрит на всех с легким ехидным прищуром, взрослой и циничной женщины-стервозы, живет маленькая девочка с широко распахнутыми глазами. И у этой девочки болит всё - и душа, и тело, когда она впускает чужие проблемы и беды. Она была большим комком туго натянутых нервов, и если кому-то удавалось зацепить хоть один - он тут же раскручивался, звеня и отдавая выплеском таких эмоций, что хотелось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Она знала это о себе, и потому закрывалась, защищалась, как могла - но не всегда справлялась. И тогда хотелось укрыть ее, обнять, спасти, схватить топор и уничтожить всех обидчиков. Но не позволяла - как правило, это были самые близкие ей люди, и обижать их никому не было позволено.

Однажды, после разговора с родителями, она целый день ходила, потерянная. После долгих расспросов, наконец, передала суть - они ссорятся, она переживает, да она же еще и виновата в чем-то осталась. Дмитрий попробовал было, критиковать и осуждать, но в ответ получил "не смей даже заикаться. Это мои родители. Какие есть, других не будет. Их не выбирают". Топор войны пришлось закапывать.

Но во все остальном сдаваться не хотел - старался максимально уберечь от всех проблем и неприятностей, о которых она даже не задумывалась. Что-то вообще не замечала. И сплетен, которые ходили вокруг нее, такой молодой и на такой должности. О том, что с такой внешностью мозги, в общем-то, и не нужны. И о том, что прикидывается милашкой, а на самом деле - та еще продуманная сволочь. Таких доброхотов было не много, но даже они омрачали спокойствие мужчины. А она смеялась над этими выпадами. "Несчастные люди. Думают, что без блата и постели в жизни ничего не бывает. И все ждут, когда же им подвернется удача. Можно только посочувствовать". И спокойно себе жила дальше. Грязь к ней не липла, как ни старались добрые люди.

Вот тогда он расслабился и совершил непоправимое: из случайного разговора понял, что кто-то из высокого начальства достал ее до самых печенок. Придирался, отчитывал, грозил расправами и наказаниями. От того все более усталой и замученной она возвращалась домой, и все меньше говорила, постоянно о чем-то размышляя.

Через месяц такой жизни сообщила:

- Не пойму, чего от меня хотят. Но доводят до ручки. Зачем - не понятно. Еще немного, плюну на все, и уволюсь, к едрени фени. Достали уже.

Что тогда зашевелилось в душе? Обида за несправедливо обиженную девочку, или страх - если бросит работу, ее здесь ничто больше не будет держать, и она уедет в родной город? Наверное, этот страх и заставил его вмешаться. Подключил все связи, какие были, и свои, и Серегины. Выяснил, откуда вода льется, и какой урод метит на теплое местечко. Оказалось, ее тупо хотели слить, чтобы поставить на хорошее место какого-то своего товарища. И ведал процессом всего-то один человек, но с влиянием.

Дима топором размахивать не стал, но намекнул аккуратно, что может случиться с конкретной организацией в одном конкретном городе. Так, слегка просветил, какие тут бывали случаи. Подействовало. От Ани отстали, на время оставили в покое, и даже какую-то благодарность выдали - в качестве извинения. Чему она совсем уж удивилась, так как понятия не имела, какие бурные события разворачиваются за ее спиной. И так бы и жила, в счастливом неведении, постепенно привыкая к совместному быту и ненавязчивой (как казалось Диме) заботе .

Антон. Эта недоделанная сволочь не смогла простить первой встречи, когда Анна вывозила его носом перед начальством, указав на все промахи и ошибки. Долго таил обиду, не показывая - не было возможности отомстить.

Но когда узнал, совершенно случайно, о переговорах, что велись в кулуарах и втайне от девушки, очень обрадовался. Выждал момент, когда на корпоративе в честь первой годовщины магазина собрались все сотрудники, партнеры, поставщики и еще толпа непонятных людей. И, ехидно улыбаясь, выдал:

- Ну что, Анна Сергеевна, Вы можете собой гордиться? Все же Вашими стараниями сделано. Если б не Вы, никакого успеха бы не было.

- Ошибаетесь. Я одна вообще ничего не смогла бы. Здесь замечательная команда собралась. И это только их заслуга.

- Ну да, а как же Ваши высокие покровители? Они же Вам помогали, а не команде? - И довольное ехидство просто полилось, как дерьмо из переполненного корыта.

Еще ни о чем не догадываясь, девушка спокойно ответила:

- Слава Богу, мне еще никогда не приходилось работать "под покровительством". Это слишком обязывает, знаете ли.

- Ну, не заметно, чтобы Вас напрягали отношения с Дмитрием Евгеньевичем. Скорее, все только к Вашему удовольствию. - Это он был таким смелым, потому что Дима отошел в сторону и не слышал разговора.

- А при чем здесь Дмитрий и моя работа? - она все еще продолжала не понимать.

- А что, нет никакой связи? Тогда, извините, я что-то неправильно понял. - И ушел, довольный, зная, что все-таки успел нагадить.

Она выдержала до конца вечера. Просто молчала. Потом молчала еще два дня, отделываясь от Димы ничего не значащими фразами. Видимо, додумывала, сопоставляла, собирала информацию.

А когда мужчина устал гадать, что же, все-таки, произошло, пришла домой и с ходу приперла к стенке:

- Дим, когда и как ты влез в мои дела на работе? О чем я не знаю, зато знают другие?

Попытался отмазаться, съехать на тему о контракте и скидках, но не получилось. Она просто пересказала разговор с Антоном. И снова задала вопрос:

- Когда ты успел оказать помощь, о которой я не просила? И даже не догадывалась.

Пришлось признаваться. Со страхом, что сейчас закатит скандал. Что обольет очередной порцией ехидства и презрения. С неуправляемой злостью на Антона: "Все, доигрался!". С обидой, что вместо благодарности, приняла помощь в штыки. А ведь он реально ей жизнь облегчил, и спас от проблем, в которых она совсем не была виновата.

Всего боялся, чего угодно ожидал, понимал, что прощение придется очень долго заслуживать. Но не думал, что на этом наступит конец. Просто. Без скандалов и истерик. Что она молча соберет вещи в небольшую сумку, кинет ее у порога, зайдет на кухню, где сидел, тупо смотря в окно и не зная, что дальше делать, и сообщит:

- Дим, я ухожу.

- В смысле? Куда? - вздернулся от неожиданности, сердце загрохотало так, что оглохнуть можно.

- К себе домой. - абсолютно мертвым голосом.

- Хорошо. Когда вернешься? Завтра? - уже все понимая, но не желая верить.

- Не вернусь. Совсем ухожу. Держи ключи от квартиры. - Как ни странно, вернуть ключи от своей, съемной, от которой так и не отказалась, не попросила. Забыла, наверное.

- Ань, ты что? Это же ерунда такая! Я же для тебя старался, хотел тебе помочь! В чем дело-то?