Он тебя проспорил - Лана Пиратова

как будто каменная. Твердый камень. Только не холодный, а, наоборот, горячий.

Пытаюсь повернуться и посмотреть, кто же там. Кто стянул меня с окна? Но меня все еще удерживают и не дают пошевелиться.

— Успокоилась? — спрашивает все тот же голос.

Сейчас он уже не кажется мне таким уж незнакомым. Где-то я его слышала.

Чья-то огромная рука обхватывает мой лоб.

— Дурочка. Никогда не смей этого делать. Поняла?

— Вы не знаете… Не понимаете… Отпустите меня… — из глаз начинают течь слезы.

— О родных подумала? Какой позор им на весь твой род.

Я не знаю, кто он, но я уже реву, не стесняясь его.

— Правильно, поплачь лучше, — проводит по моим волосам.

И я плачу. Потому что прекрасно понимаю, что мои проблемы никуда не делись. Скорее, наоборот, их стало больше. Ведь тот, кто сейчас прижимает меня к груди, пытаясь успокоить, наверняка, расскажет всем о моей неудачной попытке свести счеты с жизнью.

Еще один позор.

— Ну все? Успокоилась? — прерывает мои мысли голос. — Вставай!

Незнакомец встает сам и помогает подняться мне. И вот тут я, наконец, поворачиваюсь к нему лицом. И сразу же отскакиваю к стене.

— Господин Дженаб?! — само вырывается у меня изо рта.

Да, передо мной стоит отец Армана. Отец моего мучителя.

И я не знаю, как реагировать. Что делать. Такое ощущение, что круг неприятностей вокруг меня сжимается все теснее и теснее. В нем не хватало только отца Армана.

— Я пойду, — говорю, опустив голову. — Простите. Я была бы Вам очень благодарна, если бы Вы никому не рассказали обо всем этом… Пожалуйста.

С мольбой смотрю на него.

— Пошли, — он берет меня за предплечье и ведет вверх по лестнице.

— Куда? — волнуюсь я. — Простите. Я же сказала «простите». Отпустите меня. Я хочу домой.

— Ты и поедешь домой, — спокойно говорит он. — Мне суицидники тут не нужны.

— Вы меня увольняете? — поворачиваюсь к нему. — Но я не могу… Я должна…

— Успокойся. Никто тебя не увольняет. Просто посиди пока дома. Приди в себя. У тебя мама есть?

Киваю.

— Вот и поговори с ней. И подумай, как бы она пережила твой этот глупый поступок. И пережила бы? Девчонка!

Мы заходим в лифт и едем вниз.

Выходим из здания. К счастью, в офисе уже почти никого и мы проходим незамеченными. Такого позора я бы точно не пережила. Меня ведет за руку господин Дженаб.

Ведет к своей машине.

Что могут подумать коллеги?

— Садись, — говорит он, когда его водитель открывает передо мной дверь пассажирского сиденья.

И я покорно сажусь. Невозможно перечить этому суровому взрослому мужчине.

Я никогда раньше так тесно и так долго не общалась с ним. Видела его изредка издалека.

Он всегда казался мне очень строгим и очень серьезным. И то, что сегодня я практически лежала у него на груди, никак не вяжется с этим его образом.

Господин Дженаб закрывает за мной дверь и сам садится на переднее пассажирское сиденье.

Называет водителю мой адрес. Но откуда он его знает?!

Спросить я не решаюсь.

Мы едем молча.

Подъезжаем к моему дому. Я сама выхожу из машины, не дожидаясь, пока мне откроют дверь.

Но господин Дженаб тоже выходит. Подходит ко мне.

— Я провожу тебя до двери, — говорит так, что я не осмеливаюсь спорить. — Мне так будет спокойнее. Что ты не выбросишься из окна подъезда.

Смущаюсь.

То, что я хотела сделать буквально час назад, кажется мне сейчас чем-то нереальным. Глупым. И постыдным. Как я могла?

У самой двери моей квартиры, прежде чем дать мне возможность вставить ключ в замочную скважину, он спрашивает:

— Обещай, что больше не будешь пытаться повторить.

Я не смотрю на него. Мне сейчас ужасно стыдно.

— Я жду, — строго говорит он.

— Не буду, — твердо произношу я. — Это было ошибкой.

— Молодец.

Разворачивается, чтобы уйти.

— Господин Дженаб, — зову я его.

Он останавливается и оборачивается ко мне.

— Спасибо Вам, — говорю я искренне.

И это самое малое, что я могу сказать ему в благодарность. Ведь если бы не он, то… Нет, лучше об этом даже и не думать.

— На работу пока не ходи, — произносит он в ответ. — Я сам скажу, когда сможешь вернуться.

Опять спускается по ступенькам вниз. Но останавливается и кричит мне снизу:

— И это не увольнение. Не придумывай там себе ничего лишнего.

53. Арман

Ну, когда до нее дойдет, что она моя? Как еще донести до нее эту простую и очевидную мысль?

Меня раздражает ее упрямство. Раздражает и злит. А вдруг она до сих пор влюблена в Антона? От одной мысли об этом сводит зубы. Я готов убить ее за это. И его тоже.

Смотря на нее сверху вниз, сегодня после того, как я в очередной раз показал ей, кто ее хозяин, я опять убеждаюсь, что тяга к ней никуда не делась. Наоборот. Я все еще хочу ее. Хочу, чтобы она была моей. Полностью. По своему желанию. А не вот так…

Но, пока она не усвоит это, я буду брать ее так. И пусть знает об этом.

Провожу в последний раз по ее волосам и выхожу. Дальше — сама.

На следующее утро собираюсь заехать к ней домой. Как и обещал. Мама ее наверняка уйдет на работу. Так что. Утро обещает дать мне заряд бодрости на весь день.

Но не успеваю открыть глаза, как раздается телефонный звонок. От отца.

— Арман, мне надо срочно поговорить с тобой, — говорит он требовательно. — Сейчас.

— Что-что срочное? — потягиваюсь спросонья и смотрю на торчащий член. Как же не хватает Лисенка рядом с утра. Нужно срочно ее