Безнадежны в своем предназначении (СИ) - Салиева Александра

Мужские ладони сжали мои крепче, не позволяя отодвинуться. В добавление он еще и шаг вперед сделал, оказавшись около меня совсем близко.

Создатель. А все так хорошо начиналось.

— Я должен тебе кое-что рассказать, Ками. Это важно, — продолжил архимаг.

Вспышки молний озарили затянувшееся тучами небо. И гром действительно прогремел снова. Не показалось, значит, в предыдущий раз.

— Я когда тебя увидел в самый первый раз, — снова заговорил Даниэль, — сразу понял, что ты можешь освободить меня.

Бездна! Нет! Главное, чтоб он недоговорил. У меня уже есть двое мужчин, усложняющих мою жизнь. Третьего я просто не вынесу.

— Ты прости меня, — предупредила сразу, не позволяя договорить дальше.

Правда так тихо, что вряд ли он расслышал сути.

— Только ты не злись потом, пожалуйста, — продолжила я все в таком же тоне. — И одну не оставляй.

Оказывается, Даниэль услышал каждое слово. Не понял только смысла.

— Потом? – переспросил он. – Одну?

Мне предыдущие объяснения и так дались с трудом. А еще чувство стыда и будущей вины уже подкрадывалось довольно плотно, потому дальше ничего объяснять не стала. В конце концов, он тут первый начал. И, исходя из того, что мы имеет на данный момент, вернуться к первоначальному плану показалось мне лучшим выходом из сложившейся ситуации. Положила его руки себе на талию. Для правдоподобности и в целях удержания моего тела в случае удачного результата.

— Камелия? – совсем растерялся Даниэль.

— Прости, — еще раз извинилась я.

Закрыла глаза и потянулась навстречу мужчине.

Ливень обрушился на Церу именно в этот момент. Плотная водная пелена, льющаяся с неба, ударила по телу, мгновенно вымочив одежду. Но мне не было холодно. Было очень даже тепло. Даниэль прижал меня к себе крепче, и я почувствовала, как мокрые мягкие губы касаются моих. Так осторожно и трепетно. Совсем ненастойчиво, но в тоже время уверенно. От неожиданности распахнула глаза. Нет, поцелуя я как раз ожидала. Не ожидала, что это будет так… приятно. И пока я стояла в ступоре, его ладони поднялись от талии, проходясь по спине и поднимаясь выше, до самых плеч. Осознавая, что все равно пути назад уже нет, ответила на прикосновения. Обвила его шею руками и приоткрыла губы, позволяя ему двинуться дальше. Голова немного закружилась, но мир не стал тускнеть или становиться черно-белым. Минуты шли. Проливной дождь все лил и лил. Даниэль продолжал целовать меня, а Кир не отозвался все равно.

Бездна. Обидно-то как. Я просчиталась.

Все напрасно!

Даже сквозь катящиеся по лицу капли дождя, почувствовала, как горячие слезы текут по щекам, смешиваясь со стихией.

— Ками? – шепотом растерянно спросил архимаг.

Он чуть отстранился. Синие глаза внимательно изучали мое лицо. И дождь внезапно прекратился. Над нами. Ливень продолжал поливать Церу. Но только не нас двоих.

Даниэль грустно улыбнулся и большим пальцем левой руки коснулся капелек на моем лице.

— Прости, — прошептал он. – Я не должен был так поступать.

— И ты меня прости, — ответила я.

Закрыла глаз, надеясь, что в таком положении смогу отстраниться от нахлынувших чувств. Вина, обида, боль одиночества и чувство отчаяния смешались, выплескиваясь в новых раскатах грома и новых вспышках молний. Так хотелось, чтобы они коснулись меня, чтобы смыли собой то, что я чувствовала сейчас. То, что не хотела испытывать никогда больше.

И вопреки логике, вопреки своим же чувствам и убеждениям, я сделала это снова. Я снова поцеловала мужчину, которого касаться вообще не должна была никогда. Знаю, что дура. Просто это было единственное, в чем я могла сейчас найти спасение от самой себя. Я вложила в поцелуй всю ярость и безысходность, что буйствовали внутри меня. Бесконечно сумасшедшее, неправильное, но от этого не менее сладостное прикосновение к мужчине заставило забыться на мгновение. Голова снова закружилась в потоке бессвязных мыслей, которые все еще были значимы, но не причиняли столько боли, как прежде. По телу прошла волна легкой слабости, заставляя отдаться на волю сильных мужских рук, так крепко удерживающих меня около себя. Слабость сменилась безволием и быстро превратилась в пустоту. В этот раз она не стала неожиданной для меня. Нет, я не ждала ее. Просто она так сильно и явственно отражала то, что я и так должна чувствовать после совершенного только что. Разум опустел, мысли о чувстве неправильности и вины померкли. Леденящий душу и сердце холод вновь коснулся меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Моя крайность и противоположность. Моя личная частичка хаоса. Он никогда меня не простит. Я сама себя не прощу», — пронеслась последняя мысль в сознании, прежде чем мир померк в одно мгновение, превращаясь в бескрайние серые грани бытия.

Серый знакомый туман алчно кутался под ногами, подымаясь до незримых высот. Так высоко, что не было видно конца и края тому месту, где туман мог бы остановиться.

Закрыв лицо руками, попыталась вернуть себе спокойствие. Спокойствие давалось с большим трудом, потому что смертельный холод отступил, едва реальность исчезла, оставляя меня в гранях. Осознание всего, что успела натворить, не давало покоя. Мешало сосредоточиться и принять дальнейшее исход сотворенных мною же последствий.

Я не звала его. Потому что не была готова увидеть его. Потому что почти сразу поняла, что необходимости в этом и не будет.

Горячее тяжелое дыхание я почувствовала всем телом. Оно буквально опаляло мои плечи, мою все еще мокрую одежду, лучше всего свидетельствующую о совершенном грехе. Помня о том, что время идет, причем очень быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы, я обернулась. В черных глазах, что отражают саму бездну, плыла тьма. Падший Палладин внешне был абсолютно спокоен. Ни один мускул не дрогнул на его лице и понять, что Киринион сейчас чувствует, оказалось для меня непостижимо. И это было даже хуже, чем если бы он открыто злился. Он молчал. Изучающе смотрел на меня. И снова молчал.

И я точно знала, что он знает. Тогда почему он молчит?!

— Я…, — попыталась я произнести хоть что-то связное, но слова застряли в горле.

Резкий размах мужской ладони, рассекающей воздух, заставил замолчать. Мои глаза закрылись сами собой. Да, я ждала удара. Я даже была готова к нему. Наверное, мне даже так хотелось. Пусть он накажет меня. Заслужила.

Удара не последовало. А когда его ладонь коснулась моей шеи, я вздрогнула. Но пальцы не сомкнулись в гневном порыве. Они ласково и нежно прошлись от линии сонной артерии и опустились на плечо.

— Аэлин, — тихонько позвал Кир.

Глаза открывать я не стала. Невыносимо страшно просто. Никогда я не боялась Прайма Алнаира. И даже когда узнала, что он падший Палладин, сосланный отбывать повинность за тяжкие грехи, я тоже приняла этого мужчину и не позволила страху проявиться даже на секунду. Но не теперь. И даже когда он второй рукой притянул к себе и прижал к широкой груди, я все равно была не в силах открыть глаза. Длинные гибкие пальцы забрались в мои волосы, чуть сдавливая под собой кожу. Сухие губы жестко и порывисто коснулись виска, задерживаясь там на некоторое время.

— Ты уже ощутила разницу между простым зовом плоти и зовом души и сердца, да, Аэлин? – тихим вкрадчивым шепотом заговорил Киринион.

Единственное, что я смогла – это сглотнуть застрявший в горле комок.

— Это может быть смертельно, — продолжил он. – Для нас обоих.

Я снова молчала, пытаясь осознать разницу между первым недавним поцелуем и вторым.

— Я понял, почему ты сделала это, — снова последовали его тихие и вкрадчивые слова. – И я не злюсь, Аэлин, — он ласково и аккуратно провел по моим волосам, и мне даже показалось, что на его лице появилась теплая улыбка. — Но тебе не стоит так поступать в дальнейшем. Тебе не стоит вынуждать меня на что-либо. Поверь, ты не захочешь знать, что бывает в таком случае. Если грань моей выдержки упадет – все закончится плохо. Не только для нас. И не только для наших миров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он говорил все так же тихо. И даже нежные успокаивающие нотки проскальзывали в его голосе, но я прекрасно понимала, что все это – лишь внешняя сторона медали. Не зря же его сам Создатель наказал. Явно было за что. За что именно, знать мне совсем не хочется.