Хардкор - Владимир Венгловский

— А что такое страны? — спросил Валерка.

Ёжик остановился.

— Очень интересно, — сказал я. — Сам меня просил спрашивать, и сам же начинаешь шутить.

— Я не шучу! — рассердился Валерка. — Это ты ерунду городишь! Прекрасно знаешь, что существует только наша страна и всё.

Ёжик впервые заметил, что Валеркин школьный костюм черного цвета. Странно, ему казалось, что все в их школе обязаны носить синее.

— То есть, как это «всё»? — удивился Ёжик.

Валерка посмотрел на солнце и демонстративно попытался прикоснуться ко лбу друга.

— Да ну тебя! — отмахнулся Ёжик. — Не хочешь отвечать — не надо! Тогда про что тебя спрашивать? Ладно, давай про города. Рассказывай о количестве населения Москвы.

— Население Москвы составляет… насчитывает… — начал Валерка. — Слушай, а Москва — это где?

Голову Валерки скрывала от солнца широкополая черная шляпа.

— Так, — сказал Ёжик. — А какие города ты знаешь вообще?

— Ну… Наш город… Наверное. Потому что дальше него ничего нет.

Вот так, наверное, сходят с ума. Или Валерка, или Ёжик. Охватил страх. Ёжику показалось, что весь исчезает. Мальчишка крепко зажмурился. А когда открыл глаза, то встретился с сочувствующим взглядом Валерки.

— Как нет? — спросил Ёжик.

— Давай где-то посидим, и у тебя это пройдет, — предложил Валерка.

Что пройдет? Что?! Ёжик чувствовал, как родной город пропадает в «никуда». Тают и растворяются в «нигде» дома и улицы. А жители… А есть ли вообще жители в их городе, кроме него и Валерки?

Мама! Папа! Где вы?

А, может быть… Ёжик обхватил голову. Может быть, это всего лишь игра, которую кто-то стирает?

Валерка потащил Ёжика в книжный магазин на краю улицы.

— Подальше от солнца, — сказал он. — Ты перегрелся.

Черный плащ за его плечами развевался, словно вороньи крылья.

— Валерка, мы в игре! — закричал Ёжик.

— Идем-идем. — Валерка протолкнул Ёжика сквозь раскрывшиеся стеклянные двери, и мальчишка оказался в темном помещении с пустыми шкафами. В наполненной пылью пустой комнате.

— Валерка! — Ёжик бросился на улицу.

Его друг стал гораздо выше. Его длинный нос высовывался из под широкополой шляпы и смешно шевелился, только смеяться не хотелось.

— Я возьму это себе, — сказал Валерка, показывая черную коробку, лежащую на ладони, и пропал, рассыпался пылью. Улица стремительно сжималась. Ёжик обернулся, захотел спрятаться в магазине, но вместо дома клубилась серая пыльная пустота.

— Валерка! Кто-нибудь! — прокатился крик Ёжика по улице и затих, поглощенный пустотой.

Потому что улицы уже не существовало.

Не существовало и Ёжика.

Весь мир исчез, сжался в точку-пустоту. И посреди нее был мальчишка, который не ощущал своего тела.

— Ты побудешь в самом защищенном месте, как я и обещал, — послышался голос в темноте, и где-то вдали закричал ворон.

Седьмая авентюра. Руины Абеларда

Снег в лесу не был белым — возле деревьев он казался светло-серым, кое-где краснели пятна кровянницы, а возле следов Имира его пушистое покрывало искрилось изумрудными тонами. Снежинки не падали на эти растянутые цепочкой круглые поляны, заросшие вечнозеленым мхом.

— Говорят, что здесь танцуют зимние феи, — сказала Илва, когда мы впервые увидели след Имира. — Действительно, будто великан шагал сквозь лес. Но я заходить в них не собираюсь.

Илва оставалась человеком, но черты оборотня доминировали: она постоянно принюхивалась к окружающему, шла согнувшись, будто всё время норовила опуститься на четвереньки. Волчица чувствовала себя в лесу как дома. Мною же овладевало беспокойство.

Деревья, широкие, разлапистые, растущие здесь уже тысячи лет, преграждали путь, и приходилось продираться сквозь их сомкнутые ряды. Меня тревожило, что без Илвы я не найду дорогу назад, заблужусь в Железном лесу. За каждым деревом чудился притаившийся тролль.

— Далеко еще? — спросил я.

— Олег был здесь не так давно, — повернула ко мне вытянутое лицо Илва. — Вскоре мы его догоним.

Она выглядела хищником, вышедшим на охоту. Глаза блестели, ноздри вздрагивали.

«Они догонят, и что сделают?» — раздался мысленный голос позади.

Я обернулся, схватился за оружие. Завернутый в клетчатый плед старик с пепельной торчащей клочками бородой стоял под деревом. Я не видел его, когда мы шли, Илва не почувствовала. Глаза Волчицы сузились, из ее рта вырвалось рычание.

«Пусть волк успокоится! — бросил старик, и Илва неожиданно села на снег, подчинившись приказу. — Так что делают в нашем лесу волчица и мясо? Как они поступят с тем, кого найдут? Убьют? Нет, не думаю. Заберут с собой? Возможно. — Он рассуждал, не обращая на нас внимания. — Мясу лучше не доставать оружие».

Старик смотрел куда-то мимо меня. Я вдруг ощутил, как невидимые руки разгибают мои пальцы.

«Вот так, пусть мясо теперь расскажет, что они сделает с выскочкой».

— Ты говоришь об Олеге? — спросил я, пытаясь противостоять незримой силе. — О тролле, что недавно пришел в лес?

«Думаю, что мы говорим об одном и том же. Может быть, нам не стоит сразу убивать мясо, и оно окажется полезным?»

Старик приблизился. От него необычно пахло мускусом и кровью. Илва упала животом на снег и заскулила.

«Почему полукровка боится? — спросил у себя старик. — Мы ведь не причиним ей вреда. А вот мясом бы пообедали. Но оно может нам помочь, и поэтому пускай пока поживет. Ведь оно пришло за другом? Я вижу у него в кармане снадобье, которое позволяет вернуться в оболочку хризалиды. (Я схватился за карман, испугавшись, что невидимая сила сейчас вытащит склянку). Мясо хочет применить его на выскочке? Что ж, это нам выгодно».

Старик повернулся, хватка ослабла, и я смог снова сжать ладонь на рукояти меча. Оружие придало уверенность.

«Мясо не должно вытаскивать сталь, иначе умрет, — подумал старик. — Есть обычай — любой сын леса может бросить вызов вожаку. И вожак не в праве уклониться. Вожак сильный, вожак уверенный, но в молодом есть необъяснимая сила, словно у него внутри горит огонь. Никто из сынов леса не может его убить до начала боя. Может быть, если не съесть мясо сейчас, оно заберет выскочку с собой? Что ж, пусть мясо идет, как и шло, мы скажем преданным сыновьям, чтобы его не трогали».

— Ты струсил, — сказал я. — Ты боишься Олега. Как старая пчелиная матка, не желающая выпустить из лап свой рой.

Миг — и старик оказался возле меня. Его глаза смотрели в мои, рот с острыми зубами раскрылся, и из него раздался клекот, переходящий в хрип: — Х-х-е-е!

«Не смей обвинять меня в трусости! Бой в изначальной форме скоро состоится на площади, поспеши, иначе после победы я лично выпущу тебе кишки. За тобой идут двое серых, я не хочу, чтобы они убили тебя до того, как ты выполнишь, что собирался».

Подул ветер, и старик рассыпался пылью, которая смешалась с потоком воздуха. Ветер унес ее прочь, в темную глубину леса.

— Узнаю Олега, — сказал я. — Не успел превратиться в тролля, как уже бросил вызов вожаку. Это всё детские комплексы виноваты. Вставай, — протянул я руку Илве.

Волчица не зарычала, подчинилась безропотно, словно испуганный щенок. Не хватало только поджатого хвоста.

— Такой старик нагонит страх на кого угодно, если не догадываться, что он конкретно сдрейфил. Олег постарался. Бой в изначальной форме — значит, два тролля будут драться в истинном обличье, не растворяясь в ветре и не притворяясь… людьми, — посмотрел я в сторону, куда улетел старик.

— Я не тварь из леса, — проворчала Илва. Она выпрямилась, ее лицо снова стало обычным.

— Конечно, — согласился я. — Идем дальше?

— Они убьют тебя… нас, — сказала Волчица. — После того, как мы спасем Олега.

— Значит, надо придумать, как спастись самим.

— Он сказал, что за нами идут серые.

— Наверное, это сокейты из замка. Хотят отомстить за своего хозяина. Будем осторожными.

Мы пошли дальше, ускорив шаг. Илва держалась рядом, лишь изредка указывала направление.

— Олег был здесь, сидел, отдыхал, наверное, или собирался с мыслями, какие они там у тролля, — сказала она, остановившись возле следа Имира. — Знаешь, Игорь, мне впервые сказали, что я могу быть с тварями леса. Меня это беспокоит. Я человек, а не монстр.

— Махни рукой и не морочь себе голову, — сказал я. — Главное это то, к кому ты сама себя причисляешь.

Порой казалось, что между деревьями кто-то ходит. Призрачные силуэты смотрели нам вслед, я постоянно ощущал спиной чужие взгляды.

Я почувствовал под ногой плоский камень. Остановился, проверяя его носком сапога. Целую группу камней покрывали мох, опавшие листья и снег. Из земли торчали остатки колонны, еще дальше — основание разрушенной стены.

— Руины Абеларда, — прошептала Илва.

Я уже бывал здесь в детстве, в своих мечтах, когда рассматривал из окна подступающие к замку кроны Железного леса. В прошлом, еще до моего рождения, Абелард процветал. По торговой дороге к Вормсу в обе стороны ехали купцы, шли путешественники и охотники. По обочинам возле разноцветных шатров бродячие комедианты устраивали шумные представления. Запряженные лошадьми фургоны торговцев с востока везли огнеупорную ткань, пряности и заговоренное оружие, что слушалось только своего хозяина. Их обгоняли колесницы с гасторнисами, которыми правили купцы семьи Сао, вечно спешащие, чтобы первыми успеть на торги. Покрытые густой шерстью шестиноги медленно тащили за собой тяжелые повозки. Ехавшие на них побережники, торговавшие моржовыми шкурами, мясом и топленым жиром, всегда успевали продать свои товары и не торопились. Иногда на механических птицах проезжали волшебники Саргары, дорога перед ними вмиг становилась свободной — все прижимались к обочинам, смотря вслед могущественным чародеям.