Антитела - Кевин Андерсон

Он несколько раз моргнул отяжелевшими веками, протяжно вздохнул, откинулся назад и погрузился в глубокий здоровый сон, ничем не напоминавший коматозное состояние. Это был целительный сон, в котором так нуждался его организм.

Скалли отодвинулась и вылезла из салона, пытаясь справиться с водоворотом мыслей, вызванных увиденным. Колокольчик продолжал звенеть, сообщая ей о том, что водительская дверца все еще открыта, а в замке торчат ключи.

Последние события ошеломили Скалли, и она пребывала в полной растерянности. Малдер подозревал нечто в этом роде, и, хотя Скалли относилась к его догадкам скептически, не в силах поверить тому, что клеточные технологии совершили такой рывок вперед, она собственными глазами убедилась в невероятной живучести Джоди Кеннесси, не говоря уж о том, что его организм, вне всяких сомнений, сумел преодолеть ужасное смертельное заболевание, лишавшее мальчика сил и превращавшее его в ходячий скелет, который Скалли видела на фотографиях.

Женщина уселась за руль, двигаясь медленно, словно в полусне. Кружилась голова, ныли суставы, и она попыталась уговорить себя, что это следствие многодневного напряжения и разъездов по всей стране, а не проявление симптомов рака, которым она страдала с той поры, когда ее держали взаперти, испытывая на ней никому не ведомые препараты.

Она захлопнула дверцу и пристегнулась ремнем — хотя бы для того, чтобы замолчал надоедливый колокольчик. Вейдер глубоко вздохнул и положил голову на колени Джоди, постукивая хвостом по мягкому подлокотнику задней дверцы.

Скалли тронула машину и поехала, на сей раз медленнее, не имея никакой определенной цели.

Дэвид Кеннесси создал нечто чудесное, неслыханное — теперь Скалли в полной мере сознавала, какую силу он скрывал у себя в лаборатории. “ДайМар” была онкологическим центром на попечении федерального бюджета, а в результате экспериментов Дэвида на свет появилось могучее средство, способное ежегодно ставить на ноги миллионы раковых больных, — таких, как Скалли.

Со стороны Дэвида Кеннесси было аморально и неэтично назначить собственному сыну рискованный непроверенный курс лечения. Будучи медиком, Скалли крайне отрицательно относилась к самой мысли пустить в ход новое лекарство, пренебрегая обычной процедурой тщательных тестов и независимых экспертиз, анализов и проверок в Бюро пищевой и медицинской продукции.

И все же Скалли понимала, что бывают случаи, когда человека охватывает непреодолимое желание делать что-нибудь, делать все что угодно, прибегать к нетрадиционным мерам, когда остальные не дают результата.

Способ Кеннесси был ничем не хуже лаэтрильной терапии[14], магических кристаллов, колдовства и прочих “последних” средств, которыми пользуются безнадежные больные. Скалли знала, что чем меньше остается надежд, тем более доверчив пациент. Что ему терять, почему бы не испробовать все, что возможно? А Джоди Кеннесси неотвратимо умирал. У него не было выбора.

Однако все эти знахари и хилеры не представляли особой опасности для человечества в целом, и Скалли, чувствуя, как сжимаются ее внутренности, внезапно поняла, что нанотехнологические эксперименты Кеннесси были куда более рискованными. Соверши он малейший промах в ходе адаптации своих “биологических полицейских” к человеческой ДНК, — и они могли бы превратиться в грозных разрушителей клеточных механизмов. “Нанокриттеры” обладали способностью размножаться и передаваться от одного человека другому. Они могли искажать генную структуру и вызывать появление в здоровых организмах чужеродных новообразований и опухолей, если бы действовали не так, как положено, но Дэвид Кеннесси оказался достаточно самонадеян, чтобы решить, будто бы его наномашины безупречны.

Скалли стиснула зубы и опустила противосолнечный щиток, пытаясь избавиться от мелькания спутанных теней деревьев на лобовом стекле.

После того как они с Малдером увидели жертвы нанотехнологической чумы, Скалли уже не сомневалась, что Дэвид допустил ошибку, грозящую тяжелыми последствиями.

35

Коттедж семейства Кеннесси

Кост-Реиндж, штат Орегон

Пятница, 16:23

Раны на горле Джереми Дормана затянулись, и от него потянуло ощутимым теплом, пульсирующим жаром, который излучали его кожа и тело.

Бывший мертвец открыл рот и попытался заговорить, однако из его разрушенного голосового аппарата вырывался лишь булькающий шепот, свистящее дыхание, модулированное движением губ.

— Выньте оружие и положите на землю, — велел он, ткнув в Малдера дулом револьвера.

Малдер медленно сунул руку под полу куртки, нащупал плоскую кобуру, достал пистолет и разжал пальцы. Пистолет с глухим звуком упал на лесную подстилку, угодил в грязь, перекатился и остался лежать в куче сухих сосновых игл.

— Нанотехнология, — произнес Малдер, стараясь скрыть изумление. — Ваш организм лечит сам себя.

— Вы — один из них, один из тех людей, — хриплым голосом заявил Дорман, по-прежнему тяжело и прерывисто дыша.

С этими словами он отпустил куртку Малдера, оставив на ней слизистый отпечаток ладони. Густая жидкость впиталась в материю, расползаясь по ней, словно амеба.

— Вы разрешите мне снять куртку? — спросил Малдер, стараясь не выдать своей тревоги.

— Снимайте, — ответил Дорман и поднялся на ноги, продолжая держать пленника на мушке. Малдер скинул верхнюю одежду и остался в темном спортивном пиджаке.

— Как вы меня нашли? — спросил Дорман. — Кто вы такой?

— Я агент ФБР, моя фамилия Малдер. Я искал Патрицию и Джоди Кеннесси. О вас я и не думал… хотя, разумеется, не прочь узнать, как вы сумели уцелеть во время пожара в “ДайМар”.

Дорман фыркнул:

— ФБР, как же! Вы и устроили этот пожар, я-то знаю. Вы занимаетесь сокрытием информации, уничтожаете плоды наших трудов. Вы думали, что я мертв, надеялись, что вам удалось меня убить.

При любых других обстоятельствах Малдер едва ли сумел бы удержаться от смеха.

— До сих пор никому и в голову не приходило обвинять меня в поджоге, — сказал он. — Поверьте, господин Дорман, я впервые услышал о вас и о Дэвиде после взрыва в лаборатории. — Малдер помедлил и добавил: — Если не ошибаюсь, вы заражены каким-то продуктом экспериментов Кеннесси.

— Я и есть его продукт! — Голос Дормана все еще был хриплым и грубым.

Внезапно в его прикрытой лохмотьями груди что-то зашевелилось, Дорман скривил лицо и согнулся пополам. Малдер увидел червеобразные извивающиеся опухоли и бугры странного маслянистого оттенка, которые задвигались под его кожей, потом вдруг успокоились и вернулись на место, втянувшись в мышечную ткань.