Дети Левиафана (СИ) - Киров Никита

И все ушли так же внезапно, как появились. Людвиг плюхнулся на диван и сделал хороший глоток. Пойло настолько крепкое, что из глаза выкатилась слезинка. Но в такой тюрьме сидеть можно. Лишь бы Эйнару досталась тюрьма ненамного хуже.

Все вещи лежали на столике у входа, вместе с оружием и доспехами. Странная тюрьма. Или они не верят, что простой стальной клинок что-нибудь сделает против древней брони? Но всё равно, с мечом Людвиг чувствовал себя увереннее. Лишь бы эта уверенность не была обманчивой. А на дне сумки лежит кантар с ключами от Сети. Значит, они не знают, что внутри и лучше помалкивать об этом.

* * *

По пути для Эйнара нашлась компания из нескольких мужчин и женщин, побитых и испуганных. Сопровождающие их солдаты не стеснялись драться, споткнувшегося человека заколотили насмерть.

— Не стоим, быстрее! — командовал легионер, размахивая дубинкой, которая трещала и разбрасывала искры.

Всю компанию вели длинными узкими коридорами, проложенными, скорее всего, под главной башней. Сначала шли вдоль покрытых плиткой и ярко освещённых стен, но чем глубже, тем тусклее светили лампы, а плитка менялась на камень. Последний проход просто вырыт в земле и освещался масляными лампами. Путь закончился в сырой комнате с наклонённым вниз холодным полом.

— Раздевайтесь! — приказал легионер.

Вряд ли бы он оценил внезапный приступ стыдливости, поэтому Эйнар сбросил обноски, которые когда-то были рубашкой и брюками. Вещи заключённых швырнули за стальную дверь с отверстиями. Там печь, судя по рёву пламени и жару.

Из потолка хлынула ледяная вода. Не проблема для того, кто в детстве купался в Сером море, да и вымыться не мешало, но остальным эта процедура не очень понравилась. Заключённые сбивались в кучу и легионерам пришлось их помутузить.

Лысый тюремщик, смотрящий на всех с такой злостью, будто они все его кровные враги, выдал новую одежду. Эйнару достались огромные рваные штаны, в которые влез бы ещё один человек. Другой заключённый, наоборот, получил слишком маленькие брюки и отважился на жалобу.

— Ах, не по размеру, — пробормотал лысый и стукнул недовольного всего раз, но так сильно, что вряд ли несчастный сможет пожаловаться хоть на что-то.

Тело закинули в ту же печь, что и старую одежду.

— Кому-то ещё выдали неверный размер? — тюремщик протёр уродливый кастет.

Больше жалоб не было. Эйнар завязал штаны узлом, чтобы не спадали. Заключённых повели вниз, разделив на мужчин и женщин. По пути охранники выхватывали кого-нибудь из кучки и запихивали в одну из клеток. Вот и новое место для Эйнара. Тюремщик потянул его за волосы, чтобы было совсем лишним и очень болезненным, и втолкнул внутрь, а следом за ним ещё одного. Решётчатая дверь за спиной захлопнулась. И тут Эйнар понял, что не хочет проводить остаток жизни в этом дерьмовом месте. Буквально дерьмовом.

Заключённые испражнялись прямо в канавку, проложенную посреди камеры. По канавке бежала вода, смывая за собой нечистоты, но от запаха это не спасало. Ещё не менее сильная вонь шла от полусотни узников, которые теснились подальше от центра. Но некоторым, судя по состоянию, было плевать, и они лежали совсем рядом. Вместо кроватей уютный земляной пол, а вместо стен решётка, за которой иногда проходил охранник и, смеха ради, тыкал кого-нибудь искрящейся дубинкой. Сверху горят лампы, яркие, как дневное солнце.

— И зачем нас мыли, если тут такое? — спросил Эйнар у мужика с длинными волосами, которого запихнули в клетку одновременно.

Но заключённый не ответил, он тут же занял место подальше от канавки, но и далеко от решётки, где его не достанет веселившийся охранник. Точно не в первый раз.

Эйнар опустился на землю. Мочевой пузырь переполнился, но отливать при всех немного стыдно. Своеобразные камеры здесь, в Лефланде. Располагают к тому, чтобы за несколько дней потерять человеческий облик. Вряд ли получится отсюда выйти, но как же не хочется гибнуть в таком месте. Даже яма в Фоллерволте казалась намного удобнее, чем эта клетка.

В камере оживились. Длинноволосый что-то не поделил с одним из старых сидельцев, высоким мускулистым детиной, заросшим чёрными волосами, которые росли везде, кроме головы. Для драчунов очистили место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ставлю пять сха на Большого Барта, — сказал один из охранников.

— А я на новичка, крепкий уж он больно.

Заключённые сошлись и начали мутузить друг друга кулаками. Они не произносили ни слова, слышалось лишь сдавленное дыхание, звуки ударов по голому телу и болезненные выдохи. Мужчина с длинными волосами сильный и жилистый, но лысый выносливее. После очередного попадания длинноволосый согнулся и упал на колени. А лысый обнял его за плечи и что-то прошептал.

— Плакали твои денежки! — ехидничал тюремщик. — Большой Барт не проигрывает.

Большой Барт взял соперника за горло и так сжал пальцы, что послышался хруст. Длинноволосый пытался отбиваться, но сил не хватало. Он не мог даже хрипеть, а лысый давил всё сильнее, пока голова не запрокинулась.

Большой Барт выпустил мертвеца и поднял руки в победном жесте.

— Уже восьмой за месяц, — похвастался немного разбогатевший тюремщик. — Если так дальше пойдёт, то господин заберёт его на испытание.

Лысый вернулся в свой угол, а пара заключённых оттащили тело в другой, где лежало несколько кашляющих человек, похоже, умирающих.

— А его отсюда унесут? — спросил Эйнар у соседа.

Тот не ответил.

Унесли только вечером, когда настало время ужина. Кормили полугнилыми переваренными овощами и недоваренной кашей, которая, судя по твёрдости, застала детство самого Левиафана. Невкусно, зато много, но заключённые всё равно устроили драку за порции. И Большой Барт записал девятого на своё счёт. Эйнар держался от него подальше, становиться номером десять точно не входило в ближайшие планы.

Глава 9.3

— Прошу примерить, — буркнул неприветливый портной.

Он принёс костюм из узких брюк, рубашки и куртки, напоминающей одновременно дублет и мундир. Всё чёрное.

— Парадное облачение офицера легиона, — пробубнил портной. — Без знаков различия. Ваш меч хорошо дополнит образ, но латы не надевайте, будет смотреться архаично.

Людвиг не знал, что такое архаично, но спорить не стал, ходить в доспехах давно надоело.

— Вы быстро.

— Просьба господина консула, — портной рассматривал одежду так внимательно, будто от этого зависела чья-то жизнь. Наконец он объявил вердикт: — Сойдёт.

Усатый доктор вернулся поменять повязку на глазу, но не обмолвился ни словом. А следом пришёл солдат, которого сегодня произвели в офицеры. Он смущался, из-за того удара по спине, скорее всего.

— Триарх Раймен, — Людвиг кивнул.

— Господин… милорд… — легионер откашлялся и поднял правый кулак. — Господин милорд! Вас ожидают, прошу за мной.

— Как скажете. Я хотел спросить о моём друге, где он сейчас?

— Можете о нём забыть, — Раймен ухмыльнулся.

— Но… но ведь…

— Идём.

Триарх не отвечал на другие вопросы. Он вёл запутанными коридорами, где на каждом повороте стояло не меньше двух солдат. Но эти отличались от легионеров так же, как в Эндлерейне простой пехотинец отличался от герцогской стражи. На лефландских гвардейцах надеты более роскошные и сложные доспехи, с трубками по всему телу, на которых крепились бронепластины, наплечники и даже тяжёлое оружие. Ни один человек не сможет удержать такой вес на себе, но солдаты не выглядят усталыми. А то, что они гвардейцы, выдавало их взгляд полного превосходства, с которым они смотрят на Раймена и с каким холодом тот глядит на них в ответ. Дворцовая стража в Эндлерейне так же недолюбливают армейских офицеров и эта нелюбовь взаимна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот ты где! — воскликнул Леонард.

Брат облачился в дурацкую красную мантию и не менее дурацкую шапку с пером. Мантия настолько объёмная, что не видно ног и кажется, что он парит над полом.

— А тебе идёт этот костюм, — сказал Лео. — А обязательно свою железяку таскать?