Найди Наохама - Марта Молина

– И что же мне нужно сделать, чтобы Аут захотел помочь мне?

– Не знаю, – Прасет стал разворачивать мопед. – Наверно, показать ему, что с вами стоит говорить!

Он сделал круг, махнул рукой и уехал. Да уж, не задалась беседка.

Ася развернулась и побрела обратно к храму. Но там было пусто, только худой работяга укладывал свой блокнот в сумку.

– Монахи ушли, – ответил он на ее вопрос, – Будут завтра в шесть, к чантингу.

И что делать? Не идти же к монахам в кельи или где они там живут. Неужели придется ждать до завтрашнего вечера, потерять целый день?

***

– Что значит, потерять день? – удивилась Инга по телефону. – Обалдела? Ты же на тропическом острове! Отдыхай, купайся, пей кокосовое молоко!

– Оно похоже на воду, в которой мыли огурцы, – вяло ответила Ася.

– Тогда тупо выспись под пальмой! Мне бы твои проблемы. Эх, как же я тебе завидую, подруга! – вздохнула Инга в трубку. – У тебя там море, солнце, монахи в кокосах, а у меня совещания, пробки, тупой секретариат, который вовремя не может даже… Ой, да что я тебя гружу. В общем, отдыхай. Мне пора. Целую!

Ася успела услышать, как удаляющийся голос Инги произнес: «Уже иду, захвати мне латте!» И кто-то басом ответил: «Мы тебя ждем». По-русски, конечно, ответил. И от этого подслушанного разговора защемило сердце.

Она прямо видела московский март за офисным окном. И пусть пробки, пусть серость, слякоть и рутина, но ведь это так прекрасно, когда ты – на своем месте, когда все вокруг идет своим чередом, когда ты знаешь, что будешь делать сегодня и завтра. Когда в своем равновесном мирке ты не зависишь от равнодушия окружающих. Когда твой жизненный путь не определяется чужой прихотью. Когда ты просто живешь своей привычной жизнью, пусть и не такой счастливой, как мечталось в детстве. Отсюда, с другого края света, ей казалось счастьем уже просто жить в привычной обстановке: с понятными традициями, знакомыми продуктами на прилавках, устоявшимся распорядком дня. Да, здесь красиво, здесь цветы, жара и ясное небо, здесь не надо тревожно выглядывать в окно каждое утро, чтобы понять, что надеть по погоде – ведь здесь всегда прекрасная погода. Да, здесь солнце шпарит так добросовестно, что «хронический» насморк, вечный Асин спутник, исчез за два часа. Да, здесь не нужны дорогие процедуры и причудливые приспособления для СПА. Все уже создано природой: морская вода, свежий воздух, спелые фрукты, горячий песок. Это место лечит, оздоравливает, дарит красоту.

Но все такое чужое! И в этом чужеродном раю Асе нужно отыскать человека, который, возможно, совсем не хочет, чтобы его нашли. Ей нужно втираться в доверие к монаху, исповедующему странную религию. Улыбаться непонятным шуткам, переводить незнакомые деньги в доллары, чтобы не обманули в лавке, говорить на языке, который неизвестно как очутился в ее памяти. Ей нужно провести здесь неопределенное количество дней, прежде чем суровый монах по имени Аут расскажет, где может находиться 130-летний мудрец, которого, возможно, уже нет в живых.

Тоскливо, муторно, одиноко. Хотелось завернуться в плед и уснуть, чтобы утро вечера мудренее, чтобы рассвет развеял грусть. Но нужно было искать место для ночлега, и Ася пошла по темной улице, оглядывая заборы в поисках таблички «Сдается».

О том, чтобы останавливаться в отелях, речи быть не могло. Исчерпав свой бюджет, Ася стеснялась пользоваться деньгами друзей, поэтому экономила на всем. Через час она нашла комнату с душем по невысокой цене и заплатила за три дня вперед. Вряд ли монах пойдет на контакт быстрее, подумала она, упав на кровать и проваливаясь в крепкий сон.

Глава 25

Следующим вечером Ася пришла к храму заранее. Надеялась переговорить с монахом до начала службы. Но Аут появился ровно в шесть, оглушительно постучал в гонг и прошествовал мимо Аси, словно не слыша ее вопросов. Вместе со своим напарником он уселся перед статуями Будды и раскрыл книгу.

– Разве буддийские монахи могут быть такими спесивыми? – расстроенно обратилась Ася к кошке, отиравшейся у дверей в храм.

Асю окликнул второй монах и жестом показал на пол позади себя. Она закатила глаза и глубоко вздохнула. Придется еще раз пройти через эту пытку и отсидеть нескончаемую службу.

Ася разулась, прошла к комоду, долго скрипела дверцей, неловко пытаясь вытащить наименее грязную подушку, которая лежала, конечно же, в самом низу. Задела какой-то канделябр, который с ужасающим шумом грохнул о мраморный пол и быстро покатился к золоченым идолам. Ася зажмурилась, ожидая, что ее сейчас прогонят. Но монахи лишь молча сидели, опустив глаза, готовясь петь, но все не начинали – ждали Асю?

Наконец, она устроилась и перевела дух. Потянулись бесконечные минуты второго Асиного чантинга.

***

Прошла неделя, и в жизни спонтанно появился распорядок дня. Солнце садилось во время чантинга, и когда Ася выходила из храма, было уже совсем темно. Заняться на острове ночью было нечем, поэтому она ложилась уже после восьми.

Вставала рано утром и отправлялась плавать. Освежившись в море, покупала фрукты у уличных торговцев, воду и печенье в магазине. В первые дни она бесцельно кружила по острову, а в дождь спала или смотрела фильмы в ожидании вечера. Но время шло, и ее дневное безделье становилось все более осознанным. То ли Ася входила в неторопливый темп местной жизни, то ли действовали песнопения монахов, но ее ум успокаивался, взгляд прояснялся. Все чаще она просто смотрела на мир вокруг, и ей не нужны были иные развлечения. Было приятно наблюдать за тем, как происходит жизнь, хотя на беспокойный европейский взгляд ничего интересного и не происходило.

Ася все реже включала телевизор и выходила в интернет. Соцсети уже не захватывали, они вызывали скорее спокойное недоумение. Что это? Зачем люди делают все эти фотографии, зачем пишут и комментируют друг друга, зачем воруют глубокомысленные фразы и выкладывают на своих страничках чужие картинки, не имеющие никакого отношения к реальной жизни? Зачем они афишируют, какие мероприятия посетили и где находятся в данную минуту? Кому интересно, как растут их дети и сколько алкоголя было выпито на их праздниках?

Асю больше не тяготило одиночество. Ушло стремление к развлечениям и вообще движению. Она стала меньше спать, но при этом оставалась энергичной и сосредоточенной. Мысли упорядочились, как будто кто-то расчесал огромным гребешком годами спутанную шевелюру ее ума. Все чаще ей было просто хорошо.

Дни не были заняты деятельностью. Это было просто пребывание.