Шлиман - Моисей Мейерович

Шлиман стремился дальше, он неотступно думал о Востоке. Теперь его тянул к себе Египет. До берегов Нила, до края великой пустыни разросся для Шлимана горизонт микенского неба. Но прежде чем пуститься в это далекое путешествие, он должен был полностью рассчитаться с прошлым. Он решил написать популярную книгу о всей своей работе, о своих ошибках, о своих находках.

Друзья – Дерпфельд, профессора Михаэлис и Дун – отсоветовали ему писать эту книгу самому. Она набухла бы лишними подробностями, опять пошли бы упреки в «необъективности». Лучше, если книгу напишет кто-нибудь другой. Дун рекомендовал одного из своих учеников, работавшего на раскопках Пергама (Пергам – столица одноименного эллинистического царства в Малой Азии, существовавшего в III-II веках до нашей эры. Раскопки Пергама велись с 1878 по 1886 год. Раскопками был обнаружен знаменитый Пергамский алтарь, считавшийся в древности одним из семи чудес света).

Шлиман составил подробный перечень всех археологических ошибок, которые он допустил в своих книгах. Этот необычайный в своем роде документ был вручен Дерпфельду для передачи автору будущей книги.

Поздней осенью Шлиман уехал в Египет.

Отставной артиллерист

Ныне ж герой Лаертид совершил знаменитейший подвиг;

Ныне ругателя буйного он обуздал велеречье!

«Илиада». 11, 274-275

В Каире он нанял дахабие – местное суденышко, род длинной узкой лодки с каютой. Десять человек команды, повар, старый слуга Пелопс и сам Шлиман без особых удобств разместились в этом «корабле», который с виду больше всего напоминал изображенные на египетских рисунках челноки эпохи Древнего царства. Дахабие неторопливо поднималось вверх по великой реке. В Европе стояла зима, здесь по вечерам было прохладно. Шлиман выходил на палубу в тропическом шлеме, в белом чесучовом пиджаке, всегда при галстуке. Мимо проплывали нищие феллахские (Феллахи – египетские крестьяне) деревни, построенные на плодороднейшей в мире земле. Проплыли дальние очертания Больших пирамид – там, где пять тысяч лет тому назад трудились сотни тысяч людей, была теперь мертвая песчаная пустыня.

С книгой Городота, больше двух тысяч лег тому назад объехавшего все эти места и подробно их описавшего, Шлиман не расставался в этой поездке.

Дахабие часто приставало к берегу. В развалинах древних египетских городов Шлиман тщательно собирал черепки разрисованной посуды, рассматривал орнаменты. Шлиману казалось, что он нащупывает связь с Микенами, но она оставалась неуловимой. Сколько сил, сколько лет понадобится, чтобы ее установить!

В городах и деревнях ему предлагали купить разные старинные вещи – посуду, папирусы, монеты, даже черепа. Но он не был египтологом и знал это. Не желая оказаться обладателем коллекции подделок, он не брал ничего: задача его была гораздо сложней, ее решение не зависело от случайно найденного предмета. Но встречавшиеся иероглифические надписи он тщательно срисовывал. Присматриваясь к изображениям зверей, он искал аналогий с богатым животным миром микенской живописи.

Он добрался до древнего города Вади-Хальфа, в преддверие второго нильского порога. По пути он осмотрел Фивы. Побывав в Абу-Симбеле, он пришел в восторг. Его, человека привычного к гигантским масштабам древних, потрясло зрелище Абу-Симбелского погребального храма и грандиозной гробницы Рамсеса II, высеченной в скале в XIII столетии до нашей эры, то есть примерно в то же время, когда создавался тиринфскиЙ акрополь. Из четырнадцати зал состояла эта гробница, из них одна – в семнадцать метров длины, шестнадцать ширины и двенадцать высоты! Перед входом в гробницу стоят четыре статуи Рамсеса – по девятнадцати метров высотой. Внутри гробницы – вечная темнота. Путешественники входят сюда с факелами. Когда глаза привыкнут к темноте, надо подойти к стене и поднять факел над головой. Тогда из тьмы выступает роспись стен – поразительные по мастерству картины и орнаменты.

– Как же здесь работали художники – при свете факелов? – удивлялся Шлиман.- И кто мог увидеть их работу в такой темноте?

За 3200 лет краски абу-симбелских фресок не потеряли яркости. Шлиман пытался найти на стенах следы копоти от множества плошек или факелов – безуспешно.

Пришлось прийти к выводу, что либо в храме всегда было темно и «египетский труд» художников остался втуне, либо существовал какой-то неизвестный способ освещения храма. Ученые египтологи не смогли ответить Шлиману на этот вопрос.

В феврале 1887 года Шлиман подробно описал свою поездку в письме к Вирхову. Это письмо характеризует необычайную широту интересов и пусть дилетантскую – энциклопедичность Шлимана. С одинаковой обстоятельностью он описывает местных жителей (мимоходом он замечает, что нубийки – красивейшие женщины в мире, и подчеркивает чистоплотность и трудолюбие нубийцев); регистрирует температуру воздуха и воды; указывает на отсутствие изображений ламп в древнеегипетских рисунках и, в связи с этим, на загадочность способа освещения Абу-Симбелского храма. Наконец, опровергает господствовавшее в медицине убеждение, что Египет – рай для туберкулезных: заболевшего чахоткой Пелопса Шлиман взял с собой в путешествие, надеясь спасти его, но в Египте болезнь обострилась, Пелопс скончался в пути. Шлиман горько укоряет в этом медиков, которые рекомендуют египетский климат всем чахоточным без разбора.

Лишь о сути своей поездки, об основной ее цели Шлиман не написал ни слова: найденные на берегах Нила орнаменты, рисунки и посуда, казалось, имеют сходство с микенскими, но настолько неясное, что Шлиман чувствовал себя не вправе выступить с какими-либо обобщениями. Недоставало какого-то промежуточного звена. Кроме того, оставался открытым вопрос, кто, какой народ был «переносчиком» восточной культуры на греческую почву, через кого шла и поддерживалась эта связь. Несомненно, что это должны были быть мореходы, владеющие сильным флотом и опытом дальних путешествий. Финикияне? Только они пользовались в истории славой опытных моряков. Но ряд прежних разведок Шлимана в местах, связанных с именем финикиян – в Сицилии, у Мраморного моря, на побережье Эгейского моря,- не дали фактов, которые позволяли бы установить взаимоотношения между Микенами, Египтом и Финикией.

Вернувшись из Египта, Шлиман поехал на остров Киферу и там за какую-нибудь неделю откопал остатки древнейшего храма богини Афродиты – покровительницы острова. Об этом храме упоминают последовательно Гомер, Геродот и Павсаний. Еще один Гомеров гекзаметр получил реальное подтверждение. Но для решения основной задачи Кифера опять ничего не дала, как не дали позже предпринятые Шлиманом раскопки в Пилосе, на западном побережье Греции.