Пустышка (СИ) - Палей Натали

Но зацепить — это полдела, а женить императора на себе — целая военная стратегия, потому что таких вот прекрасных ровен из древних родов Ровении было немало на просторах огромной империи.

Оксия оказалась не только красавицей, но и умницей, и свадьба состоялась.

Император Ансар обожал жену, до конца своей жизни выполняя все капризы и прихоти, которых у неё было приличное количество, а Оксия с разницей в десять лет родила императору двух принцев — Оливара и Юлиана.

Когда-то Оливар обожал мать, как и она его. Она души в нем не чаяла, он восторгался ею, почти преклонялся, но… до того момента, как появилась Нита. Его любимая женщина. Его сердце. Его душа.

Мать не поняла его и не приняла ее. До конца жизни Ниты Оксия Варниус ни разу не встречалась с невесткой. Это обстоятельство разбило сердце Оливара, и навсегда отдалило от матери.

Более того, Оксия Варниус, будучи в то время ещё императрицей, запретила Ните и всем их детям, которые родились «пустышками», появляться при дворе императора.

Оливара запрет не касался, но без членов семьи он тоже там не появлялся.

С тех пор с матерью он виделся очень-очень редко, раз в несколько лет.

***

Оливар смотрел на мать и понимал, что она мало изменилась с последней их встречи, состоявшейся несколько лет назад. Магия определенно помогала женщинам надолго сохранять привлекательный вид.

Никто не скажет сколько на самом деле лет этой стройной, красивой, подтянутой и ухоженной женщине, выглядевшей не старше шестидесяти. На свои двести она явно не выглядела.

Высокая, каштанововолосая, без единого седого волоска, с живыми карими глазами, безупречными чертами лица, в шикарном домашнем платье, с удивительно прямой спиной вдовствующая императрица Оксия Варниус была восхитительна и бесподобна, как и всегда.

— Здравствуй, сын, — достаточно прохладно поздоровалась она с Оливаром, протягивая тому руку для поцелуя. — Не очень-то ты спешишь встретиться с матерью после длительного отсутствия, — с упреком добавила — не сдержалась.

Оливар послушно поцеловал протянутую изящную руку, с тяжелым сердцем невольно отметив, что кожа на руках его дочерей гораздо морщинистей, чем у его матери.

Мать, как и вся родня, считала, что он много путешествовал по их миру в поисках рецепта вечной молодости для обычных людей, а затем пропадал в своих лабораториях, расположенных в нескольких замках империи, проводя бесчисленные опыты.

— Здравствуй, — сдержанно ответил принц. — Ты как всегда прекрасна, мама.

— Спасибо, — нейтрально улыбнулась герцогиня, пристально рассматривая его. — Ты болен? Очень плохо выглядишь, — вдруг безапелляционно заявила она.

— Немного устал, — согласился Оливар. — И плохо сплю, — нехотя добавил под пристальным взглядом матери. Все-таки рядом с ней он иногда чувствовал себя ребёнком, хотя давно уже стал прадедом.

— Насколько ты приехал? — в лоб сразу спросила вдовствующая императрица. — Надеюсь, что на все Зимние праздники?

Оливар почувствовал раздражение — на все он не мог — его ждала лаборатория и исследования, он итак потерял много времени из-за поисков Лены-девушки с Земли, которая словно сквозь землю провалилась.

Он уже открыл рот, чтобы ответить и сообщить, что приехал на один день, когда мать вдруг совершенно неожиданно умоляюще заглянула ему в глаза.

— Оливар, ну, пожалуйста, останься на все праздники. Я очень… соскучилась.

Он нерешительно замер, не зная, что ответить, и тут она выбросила козырной туз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Через два дня приедет Роланд.

Оливар невольно вздрогнул.

— Ты не видел его несколько лет, Оливар, — с упреком произнесла Оксия. — Так нельзя. Он ни в чем не виноват перед тобой, а ты не хочешь видеться с ним.

— Как и мои дети ни в чем не виноваты перед тобой, мама, — сдержанно ответил Оливар. — А ты до сих пор не принимаешь их, сама к ним не ездишь и с твоей легкой руки им запрещено появляться при дворе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тут другое, — упрямо поджала губы Оксия.

Оливар покачал головой, печально улыбнувшись, не став спорить. За долгие годы он понял, что это бесполезно.

— И это не я не хочу видеться с Роландом, а он не приезжает ко мне, — спокойно продолжил Оливар.

— Ты мог бы… — начала герцогиня.

— Нет! Я не мог бы! — резко оборвал ее принц. — Если Роланд презирает моих детей от первого брака только потому, что они без магии, то, значит, и нам видеться не обязательно!

— Но он твой сын! — в отчаянье выкрикнула Оксия.

— Которого ты отвратительно воспитала, мама, — холодно произнёс Оливар. — Он стал таким же высокомерным, гордым и непримиримым, как и ты. И именно поэтому мы не можем с ним нормально общаться! Мы с ним чужие посторонние друг другу люди!

Глаза сына и матери скрестились. Его — упрекающие и печальные, и ее — гневные и непримиримые.

— Я устал с дороги, мама. Увидимся за ужином, — как можно спокойней произнёс Оливар и вышел из кабинета матери, где у них впервые за много лет состоялась такая неудачная первая встреча.

Глава 42

Вдовствующая императрица гневным взглядом проводила худощавую фигуру любимого старшего сына.

Она до сих пор очень любила его, несмотря на его совершенно несносный характер.

Упрямец! Ну какой же упрямец! Всю жизнь себе испортил из-за той дрянной женщины, но никогда не признаёт этого! Помешался на своих бесталанных детях, а сына, сильного и талантливого мага, игнорирует!

Оксия устало опустилась в роскошное кресло, когда дверь кабинета снова открылась, и вошёл герцог Йоргус, он же королевский менталист, он же после смерти императора давний и верный любовник вдовствующей императрицы, а теперь самый преданный друг.

— Встреча прошла не так, как ты ожидала? — осторожно поинтересовался мужчина, с опаской посматривая на разгневанную женщину — в гневе она была страшна, как никто.

— Почему же? — горько усмехнулась Оксия, и, тяжело вздохнув, раздраженно добавила: — Наоборот, как раз так, как и ожидала: Оливар не изменился.

— Он уже не изменится, Окси, как бы ты не хотела, — мягко произнёс герцог, подходя ближе. — Столько лет прошло, а он не изменил своих взглядов и принципов. Он также упрям, как и ты, — может быть…

— Как там Ансар? — резко перебила мужчину бывшая императрица, поняв, о чем он собрался заговорить, и желая предотвратить это. — Успокоился, наконец, после той ужасной истории?

— Не совсем, — уклончиво ответил менталист.

— Не понимаю. Раньше у него не было таких частых приступов ярости, — недоуменно проговорила Оксия. — Сейчас он совершенно неуравновешен.

— Раньше Ансар жил в довольстве и гармонии, у него была Катрина, а теперь он несчастный человек, — немного сухо произнёс герцог, скептически смотря на подругу.

— И все-таки очень удачно тогда Андрис все подстроил и подтолкнул её к откровенности, — жестко ответила женщина. — Иначе бы Ансар никому не поверил — эта дрянь была святой для него, никакие намеки не понимал… Чем он занят теперь?

— Устроил Зимний бал во дворце в честь праздников. Хозяйкой бала пригласил ровену Алисию Данери, как ты и хотела.

— Слава богам, что он взялся за ум! — удовлетворенно процедила Оксия. — Хороший мальчик. Что насчёт дочки от этой… гадины?

— Уговорил его оставить все, как есть, — ровно произнёс герцог, с трудом сдерживаясь от замечаний относительно грубости говорившей. — Намекнул, что ты очень и очень расстроишься, если он решит официально признать девочку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Легко согласился? — с искренним любопытством поинтересовалась бабушка нынешнего императора Ровении, подавшись вперёд и впиваясь в герцога пристальным взглядом.

— Нет, — нахмурился герцог Йоргус и отрицательно покачал головой, присев в кресло напротив Оксии. — В ярости спалил полдворца и… — он запнулся и, вроде как, смутился.