Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках - Валерий Шанин

Русские в Тасманию попали и позже, но их здесь никогда много не было. Первое православное богослужение состоялось только в 1949 г. на частной квартире. Потом первый настоятель прихода отец Федор Боришкевич служил то в одной, то в другой англиканской церкви. В январе 1956 г. прихожане купили участок для постройки православной церкви на Агаста-роуд. Быстро заложили фундамент, начали строительство, но закончить его смогли только в конце 1963 г. После того, как в 1972 г. протоиерей Федор Боришкевич скончался, долго не могли найти нового настоятеля, хотя время от времени заезжие сербские и русские священники проводили службы.

Хобарт примостился у подножия горы Веллингтон возле устья реки Дервент. Самый старый и наиболее престижный район находится вокруг холма Баттери-пойнт, где стояла артиллерийская батарея, построенная для защиты от возможного вторжения… русских во время Крымской войны 1853 г. Надо признать, что не только здесь тогда ждали нападения. Во всех мало-мальски крупных портах были построены батареи, форты и укрепления. По мнению австралийских историков, это было проявлением не столько страха перед русскими, сколько прирожденной смекалки бывших каторжников. Деньги-то на строительство получали от английского казначейства, а «на бумаге» крепости и батареи были как минимум в два раза больше, чем в реальности!

Мы позвонили отцу Георгию Морозову и договорились с ним встретиться.

– Приход у нас бедный и батюшку содержать не может, поэтому я должен сам кормить и себя, и свою семью. Когда мне предложили поехать в Тасманию священником, я знал, что прихода здесь, как такового, нет – за годы отсутствия своего батюшки все православные разбрелись кто куда. Поэтому я не жалуюсь, делаю, что могу. Мои прихожане живут не только в Хобарте, они разбросаны по всему острову. Многие уже в преклонном возрасте и не могут ездить на службы, поэтому я сам их объезжаю, регулярно устраиваю богослужения еще и в греческой церкви в Лансестоне.

В Хобарт регулярно заходят русские научно-исследовательские суда, идущие в Антарктиду. Моряки приходят к отцу Георгию покреститься или на службу в церкви. Однажды ему предложили сплавать с ними на Антарктиду. Там, на российской станции, есть кладбище, на котором похоронено больше восьмидесяти человек, – кто-то погиб во время пожара, кто-то замерз, кто-то от болезней. Но ни одного священника на антарктической станции еще не было. В Санкт-Петербурге российское судно взяло на борт священника и огромный крест. Но священник не выдержал качки – у него разыгралась нешуточная морская болезнь, и во время захода в Кейптаун он сбежал. Вот отцу Георгию и предлагали занять на судне его место. Он уже было согласился, но потом выяснилось, что назад в Австралию судно не идет, а отправляется сразу на Южную Африку. Поэтому пришлось отказаться. Так что крест в Антарктиде уже есть, а православных священников там еще ни одного не было.

В тасманийской глубинке

Утром в доме появилась хрупкая, но очень подвижная женщина.

– Я буду Лида, мать отца Георгия, – представилась она и тут же обрушила на нас нескончаемый поток вопросов и рассказов о своей жизни.

Понимая, что остановить ее словоизлияния невозможно, я попытался перенаправить их в полезное русло.

– Может, мы сможем найти работу у кого-нибудь из местных фермеров?

– Мы сейчас поедем в горы, к нам домой, а по пути заглянем на ягодную ферму. Я сама работала на ней в прошлом году. Работа там сдельная. Платят в конце дня наличными – по пять долларов за корзиночку. Сколько соберешь, столько и получишь.

На ферме в Лимингтоне на огромном поле, засаженном рядами кустов голубики и покрытом сеткой от птиц, работало около двадцати сборщиков. Может, и нас возьмут?

– Нет, – сразу же заявила бригадирша. – Сегодня у нас людей достаточно. Вот если бы вы вчера к нам пришли, тогда мы вас, скорее всего, взяли бы.

По дороге к Морозовым мы продолжили поиски работы. Заехали на ферму с яблоневым садом.

– Мы закончили сбор ранних сортов. А основной сезон уборки у нас начнется недели через две, не раньше, – сообщил нам фермер и угостил большим пакетом яблок.

По пути мы заглянули еще на несколько ферм, но так же безуспешно. Как это обычно и бывает при беспорядочном случайном поиске работы: в одних местах урожай уже собрали, а в других – еще не начинали.

Когда отец Георгий переехал в Тасманию, его родители – Лидия с Панкратием продали свою сиднейскую квартиру. На вырученные деньги они купили в Тасмании 50 гектаров девственного леса – такая уж тут дешевая, по австралийским понятиям, земля. Дом на берегу речки они строили сами, со стилизацией под сибирскую избу, но с австралийским комфортом. Недалеко от дома они устроили запруду, а на плотине установили электрогенератор. Получаемой от него электроэнергии им хватает на все бытовые нужды. С продуктами они тоже практически на самообеспечении. В огороде – овощи, в сарае – куры с утками, в пруду – форель.

На следующее утро Панкратий отвез нас на машине километров на двадцать по дороге, к началу пешеходной тропы, ведущей к горному озеру Скиннер.

– Если вечером, когда вернусь с работы, вас еще не будет, я выеду вам навстречу.

На вершине горы сидело облако, морось оседала на одежде. Казалось, вот-вот солнце поднимется достаточно высоко для того, чтобы разогнать утренний туман, и сразу станет тепло и сухо. Но вместо этого облако становилось все темнее и гуще, превратилось в темную тучу и обрушилось на нас сильным дождем.

Видимо, здесь такая погода не редкость, и на берегу озера в пещере для застигнутых непогодой путников кто-то специально приготовил вязанку сухих дров. Самое время было развести костер и просушиться. Но спичек у нас не было! Мы сидели в пещере, глядели на струи воды, на затекающие к нам под ноги ручейки и вспоминали, как тасманийцы описывают климат своего зеленого острова: «В течение девяти месяцев у нас идет дождь, а три месяца капает с деревьев». Поэтому, как только дождь кончился, мы пошли вниз, не дожидаясь, пока перестанет капать.

К счастью, возвращаться к Морозовым всю дорогу пешком нам не пришлось. Вскоре нас нагнал «Лендровер». Лесник кружил по лесу и брал пробы воды во всех ручьях и речушках. Но мы никуда и не спешили, наслаждаясь теплом в натопленной горячей печкой кабине. Приехали мы уже совершенно сухие.

Панкратий вернулся вечером со стройки. Он помогает соседям делать внутреннюю отделку. За ужином разговор зашел об австралийских русских. Они знают почти всех, с кем мы успели встретиться за семь месяцев в Австралии.

Кроме Георгия у Панкратия с Лидией есть еще один сын – Николай. Он занимался балетом, выступал на сцене знаменитой Сиднейской оперы, много путешествовал по Австралии. Однажды они с отцом попали в аварию. Панкратий отделался легкими травмами, а Николай сломал позвоночник. Полгода он пролежал в больнице, но встать на ноги так и не смог. С тех пор ездит на инвалидной коляске. Однако путешествовать продолжает несмотря ни на что.

– Николай путешествует по всему миру, почти как вы, – сказала Лидия. – Не автостопом, конечно, но в отелях он никогда не останавливается. У него во многих местах уже есть знакомые, а если нет, то он быстро вступает в контакт. Например, в Италии, едва войдя в вагон идущего в Париж поезда, он громко спросил: «Говорит ли здесь кто-нибудь по-английски?» Откликнулась какая-то француженка. Всю дорогу они с Дениз проболтали, а когда приехали в Париж, она пригласила Николая остановиться на две недели у нее в трехэтажном особняке. Потом они еще две недели проездили вместе по Франции и Испании. А на следующий год Дениз гостила у нас в Сиднее.

Побывал Николай и в России, познакомился там с товарищами по несчастью – такими же спинальниками – и поразился тому, в каких условиях они живут. С тех пор он постоянно оказывает им гуманитарную помощь. Каждый год приглашает несколько человек, оплачивая им билет, на соревнования инвалидов. Сам плавает, играет в баскетбол. Российское телевидение сняло про него документальный фильм. Когда его продемонстрировали, пошли письма со всех концов Союза. Проблема у многих была общая – не хватало инвалидных колясок, а те, что были, ни на что не годились. Это и побудило Николая основать фирму, которая специализируется на разработке и производстве уникальных колясок.

Пустынный берег океана

Попрощавшись с Морозовыми, мы отправились сразу в Порт-Артур. Бухта Порт-Артур была открыта капитаном Уэлшем в 1828 г., а уже через два года в заливе Руссель была основана каторжная тюрьма. К 1840 г. в ней было уже около 2000 заключенных. Они трудились на строительстве кораблей и лодок, на производстве одежды и обуви, кирпичей и стройматериалов, мебели и предметов ширпотреба, выращивали овощи и пекли хлеб. Бежать было некуда, море кишело специально подкармливаемыми акулами, а узкий перешеек, соединявший полуостров с основной частью Тасмании, патрулировался свирепыми собаками.